– Пойдем, – сказала Марго наконец.

– Погоди, может, они живы! Нужно посмотреть…

– Нет.

И было непонятно, к чему относилось ее жесткое «нет» – то ли к тому, что там не могло остаться живых, то ли к тому, что не нужно идти и смотреть. Она уходила не оборачиваясь, уверенная, что Карл идет следом. Он постоял немного, раздумывая, и устремился за Марго…

…За всю обратную дорогу никто из них не произнес ни слова. И только когда потянулись серые городские окраины, Карл спросил, не отрывая напряженного взгляда от дороги:

– Это… ты?

Марго ответила не сразу:

– Я думала, ты. Ты так смотрел на эту балку… Я почувствовала, что она сейчас упадет, и закричала. До того, как она начала падать. Потому мы и успели…

– Значит, мы оба…

– Получается, оба.

Они замолчали. Потом Марго неуверенно произнесла:

– Знаешь, Карлуша…

Карл молчал. Ему казалось, он знал, что она скажет. Они действительно чувствовали друг друга.

– Я думаю… – снова начала Марго нерешительно. – Я думаю, нас простили… А тех – нет!

– Хорошо бы… – неуверенно ответил Карл.

Они снова надолго замолчали. Уже в городе, у площади, Марго приказала:

– Останови!

– Куда ты, Мария? – удивился Карл.

– Дальше поедешь один.

– Но почему?

– Так. – Она заворочалась, выбираясь из машины.

– Мария…

Она повернулась и сказала, серьезно глядя ему в глаза:

– Я – Марго, Карлуша. Марго, а не Мария. Я ничего не помню. Я ничего не вспомнила. Думаю потому, что не хотела… что-то мешало. И в лесную школу я никогда больше не вернусь, ни летом, ни зимой. Чувствую, ты не все мне рассказал… Спасибо! Не хочу никаких тайн. – Она погладила его по щеке. – Прощай, Карлуша.

– Куда же ты? – повторил Карл растерянно.

– Домой.

– Я могу отвезти тебя. Завтра же утром и…

– Не нужно, – перебила она его. – Я доберусь сама.

Карл смотрел, как она уходит. Потом опомнился, высунулся из машины и закричал:

– Где тебя искать, Марго?

Марго не остановилась, как будто не услышала. Обернулась уже от угла улицы и прокричала в ответ:

– Я тебя сама найду, если придется. Через Данилу. За Алену не беспокойся, она выздоровеет! – И исчезла.

Карл сидел неподвижно, глядя на пустую улицу. Он был растерян. Ничего подобного он не ожидал. Марго, сестра… Обида росла в нем – Марго не захотела впустить его в свой мир. Захлопнула дверь перед самым носом. Она отказалась от знания. Она не хотела ничего знать ни о себе, ни о других. Сделала свой выбор и отказалась от него, Карла. То есть Петра. Отсекла, как ненужную и опасную вещь…

Он подумал, что они все собрались в сгоревшей церкви на суд. Или их собрал… кто-то. Впервые ему пришло в голову, что «судьба» и «суд» – это, по сути, одно и то же.

Марго сказала, их простили…

…Ну и что я такое, раздумывал он по дороге к дому Данилы. Что такое Карл Мессир? С Андреем Калмыковым – ясно. Он был славным парнем, дружил с Черным Самиздатом, любил Диву. Однажды он ушел из дома и больше не вернулся. Сбежал. Улетел в белый свет как копейка. А Карл Мессир – демоническая личность, как заметил художник Микулин, с паранормальными свойствами, маг и волшебник, а кроме того, вовсе не человек, а… О господи, конечно человек! Не пришелец же. Ну, есть у него некие выдающиеся способности… Но все равно человек, и душа на месте – Карл потрогал себя около сердца. Вздохнул, вспомнив Марго. Она защищала его в детстве, как львица, с кулаками бросалась на Павла. Львица Марго… Или львица Мария?

Бог с тобой, Марго. Счастья тебе и удачи… Как бы там ни было, мы не чужие, и ты знаешь, где меня искать. Прощай, Марго! И возвращайся!

И еще подумал, что всяк защищается как может…

Александра ела кашу. Няня сидела рядом. Юлий Величко сунул голову в дверь, несмотря на строгий запрет появляться в неурочное время. Александра немедленно закричала:

– Папочка! – И бросила ложку. Няня взглянула укоризненно. Сердце Юлия разрывалось от жалости к Александре, он и сам терпеть не мог овсяную кашу. Даже с фруктовой начинкой. Но няня настаивала. Юлий изобразил на физиономии некое подобие упрека, исключительно для няни.

– Мороженое! – закричала Александра, глядя на отца зелеными, как крыжовник, глазами.

– Сначала кашу! – немедленно отозвалась няня.

– Каша гадость! На фиг!

Юлий с трудом удержал улыбку. Конечно, гадость.

– Нельзя так говорить! Это плохие слова. – Няня выразительно посмотрела на Юлия – полюбуйтесь, мол, на плоды своего воспитания.

– А почему папа говорит?

– Я больше не буду, – пообещал Юлий. – Честное слово. Буду говорить только хорошие слова.

– И я не буду! Честное слово!

– Тогда ешь кашу! – заключила няня. Женская логика, подумал Юлий. – А потом наденем платье! – Александра взяла ложку. – Славик звонил, – вспомнила няня. – Просил перезвонить.

Славик, мастер церемонии, был нанят для празднования дня рождения Александры. Сегодня ей исполняется три года. Пышное розовое платье в блестках и корона из золотой фольги с зелеными камешками лежат на столе в гостиной. Александра, увидев платье, испустила радостный вопль и хотела немедленно надеть его, но няня сказала, что сегодня нельзя, а можно завтра, когда они пойдут в кафе на день рождения. Александра посмотрела на Юлия, тот дипломатично приподнял бровь. Александра схватила блестящую корону и натянула себе на голову. «Сломаешь!» – вскрикнула няня, бросаясь к воспитаннице. Но Александра, хохоча, побежала вокруг стола. Юлий с умилением наблюдал за дочерью. Вылитая Александра Величко, думал Юлий. Семейный характерец. Корона свалилась на пол, покатилась под стол. Александра полезла следом…

По совету церемониймейстера Славика был снят ночной ресторан «Экстрим», знаменитый стриптизом и световыми эффектами. Это влетело Юлию в копейку, но, увидев световые эффекты, он ни минуты не колебался. Каскады света, игра разноцветных прожекторов, космическая цветомузыка вызывали восторг, и он представлял себе, как Александра, открыв рот, будет смотреть на это чудо. Без стриптиза, разумеется.

Ожидался клоун с тремя дрессированными собачками, лилипуты и дама с удавом. Вчера он побывал в квартире матери, покопался в ее безделушках, выбирая подарок для Александры. Пытаясь представить себе, что она сама подарила бы внучке. Повертел в пальцах длинные изумрудные серьги – рановато еще. Решил было остановиться на платиновой диадеме с изумрудами, но потом передумал – мала еще Александра. Да и куда ее носить, диадему? Пусть подрастет сначала. Наконец выбрал скромный изумрудный кулон на цепочке белого золота. Это Александра сможет носить уже сейчас. Подарок от бабушки. Он вдруг подумал, что Александра Первая скорее всего не позволила бы называть себя бабушкой, а только Александрой. Их бы так и называли – Александра Первая и Александра Вторая. Вздохнул, снова подумав – жаль, что мать ушла так рано…