Алек поднялся на второй этаж и, заглянув в комнату дочери, не сумел скрыть удивления, увидев, что они сидят рядом, как закадычные подружки, – Лэйси с тетрадкой в руках, Оливия с куклой на коленях.

– Hу… Привет. – Он улыбнулся.

– Как собака? – поинтересовалась Оливия.

– Жить будет.

– Оливия помогла мне сделать домашнее задание по биологии, – поспешила сообщить Лэйси.

– И еще заходила Нола и оставила для тебя пирог, – добавила Оливия. У нее возникло странное ощущение принадлежности к этой семье, она чувствовала себя как дома. – Сказала, что испекла твой любимый, с клубникой и ревенем.

– Неотразимая Нола до крови поранила пальцы, очищая для тебя клубнику от веточек, и все ради тебя, папочка.

– Лэйси, не язви, – попытался усовестить дочь Алек, но было видно, что он едва сдерживает смех. Он посмотрел на Оливию. – Как насчет пирога?

– Конечно, она не откажется, – Лэйси сорвалась с кровати. – Пойду порежу.

Алек посмотрел вслед Лэйси, потом повернулся к Оливии.

– Моя дочь ведет себя как нормальный человек, – поразился он, чуть сжав локоть Оливии. – Что ты с ней сделала?

Оливия возвращалась домой в отличном настроении. Подъезжая к дому, она что-то мурлыкала себе под нос, улыбалась, поднимаясь на крыльцо.

Оливия едва не споткнулась о роскошную цветочную композицию, стоявшую у самой двери. Она опустилась на колени, чтобы прочитать карточку, прислоненную к вазе, и аромат цветов ударил ей в голову.

«Жаль, что я не застал тебя. Так хотелось вручить это лично. Я люблю тебя, Лив.

Пол».

Заседание комитета снова проходило в доме Алека. Пол предпочел бы любое другое место, но он решил, что это станет для него своего рода испытанием. Пора выяснить, может ли он находиться в доме Анни и не предаваться воспоминаниям о ней. Этим утром Пол отдал еще два витража, оставив себе только самый большой в спальне и еще несколько маленьких, разбросанных по всему дому. Расставаться с работами Анни оказалось очень нелегко, но он счел это необходимым. Так дальше продолжаться не могло.

Накануне вечером Пол видел Оливию в выпуске новостей. Репортер брал у нее интервью перед входом в отделение неотложной помощи. Они обсуждали перемену в общественном мнении после ухода Джонатана Кремера и публикации в «Береговой газете» письма Алека.

– Случай с миссис О’Нил доказал, что необходимо лучшее оснащение для отделения неотложной помощи на Внешней косе. Кто бы ни стал заведующим, этот человек должен действовать именно в этом направлении. – Так ответила Оливия на последний вопрос репортера.

Она выглядела очень хорошенькой и невероятно сексуальной в своем медицинском костюме, произносила правильные слова и чувствовала себя очень уверенно. После того как Пол увидел ее на экране, к нему пришло вдохновение, и он написал жене стихи, чего очень давно не делал. Положив листок в конверт, Пол оставил его в почтовом ящике Оливии по дороге к дому Алека.

Теперь в этой уютной кухне ему казалось, что у него приступ дежавю. Алек наполнял корзинки попкорном и печеньем, Пол разливал вино по бокалам, стоявшим на подносе. Только на этот раз Пол намеренно избегал смотреть на ту кухонную полку, где стояла синяя лошадка из перегородчатой эмали.

Он покосился на Алека.

– Оливия говорила мне, что вы с ней выступали в Норфолке несколько недель назад.

– Верно, она хорошо выступила. – Алек достал салфетки из ящика.

– Спасибо, что ты написал письмо в газету. Это имело для нее огромное значение.

– Это самое малое, что я мог для нее сделать.

Пол наполнил еще один бокал.

– Я понимаю, что последние несколько месяцев были для Оливии просто ужасными, – продолжал он. – Я ей почти не помогал. Мне самому требовалось прийти в себя.

Алек собрался выйти в гостиную, отнести закуски и салфетки, но задержался у двери и обернулся к Полу:

– Позаботься о ней хорошенько.

На пороге появилась девочка, и Алек представил ее:

– Это моя дочь Лэйси. Лэйси, познакомься с Полом Маселли, журналистом и мужем доктора Саймон.

С этими словами Алек вышел, а Пол приветливо улыбнулся девочке. Она была высокой, очень белокожей, унаследовала синие глаза Анни, а ее волосы были рыжими у корней и черными на концах. Лэйси рассматривала его, набирая из пакета чипсы.

– Так это вы перепутали мой возраст. – Она прислонилась к шкафчику.

– О чем ты? – удивился Пол, ставя бутылку.

– Вы написали статью о моей матери для «Морского пейзажа» и перепутали мой возраст. Мне тогда было не двенадцать, а тринадцать. Этим летом мне исполнилось четырнадцать.

Пол нахмурился:

– Готов поклясться, что твоя мать сказала, что тебе двенадцать.

Лэйси кинула несколько чипсов в рот.

– Надо мной все смеялись, – скривилась она. – Двенадцать лет, это надо же! – Неприязненно оглядев Пола с ног до головы, девочка покинула кухню. – Я ухожу, папа! – крикнула она Алеку. Задняя дверь дома закрылась за ней.

Пол смотрел ей вслед. Он был готов поклясться всеми витражами Анни, что та говорила о двенадцатилетней дочери.

На собрании Алек говорил о состоянии дел по переносу маяка. Платформа была почти готова, инженеры завершали необходимые работы.

Пол едва слушал его. Матери никогда не путают возраст своих детей. Его мать назвала бы точный возраст каждого из своих шестерых детей в любое время дня и ночи. Анни могла солгать о возрасте Лэйси только по одной причине.

Когда собрание закончилось, Пол торопливо поблагодарил Алека и поспешил к своей машине. Ворвавшись в свой маленький коттедж, он тут же принялся рыться в ящике с кассетами, стоявшем в свободной комнате. Он нашел три кассеты с записями интервью Анни и отнес их вместе с магнитофоном к себе в спальню. Пол уселся на кровать и стал перематывать пленки, пока не нашел то место, которое искал. Он прислонился спиной к стене и нажал на кнопку «пуск».

Пол услышал звон приборов за соседним столиком в «Морской утке». Потом зазвучал его голос:

– Расскажи мне о твоих детях.

– Что тебе сказать… – Он так давно не слышал голоса Анни. Чуть хрипловатый и в этом месте слегка неуверенный. Полу казалось, что теперь он понимает, почему Анни говорила медленно, осторожно подбирая слова. – Что ты хочешь о них узнать?

– Все. Полагаю, ты не назвала их Роза и Гвидо?

Пол поморщился, услышав эту фразу, вспомнив, как сердито посмотрела на него Анни.

– Ты обещал мне не… – начала Анни, и Пол быстро прервал ее:

– Прости. Больше не буду. Значит, Клай и…

– Лэйси.