— А вы знаете эти языки? Или умеете считать?

— Считать умею, — я снова улыбнулась, — а вот язык ваших соседей точно не знаю. Зато знаю другие, тарсманский, аравийский и еще парочка. Ну, что? Я не посмела расспрашивать у ребёнка, что случилось с его мамой, а тема занятий она у нас всё-таки общая.

— Идёт, — его лицо просияло, — тогда я сейчас приду? Принесу тетради.

— Приходи, а заодно посмотрим, что вы проходите, — тут же согласилась я.

Два часа в компании Ярополка пролетели незаметно, естественно с небольшими перерывами на беседы и просто обсуждением того, что происходило за моими окнами. Ещё недавно мне казалось, что у оборотней тут, в лесу, все обычные знания будут какими-то примитивными что ли, но нет. Ничего подобного. Те же примеры, те же задачи. Те же формулы, как и у нас. Да и могло ли быть иначе у княжеского сына?

Дверь открылась беззвучно и я, в отличие от мальчика, вздрогнула.

— Папа! — вскрикнул он и рванул к отцу.

— Чем это вы занимаетесь? — спросил князь, попеременно переводя любопытствующий взгляд с сына на меня.

— Я показывал леди свои тетради, — важно произнёс он. — А ещё рассказал, что пока без одного учителя.

— Это хорошо, — улыбка расплылась по лицу Радомира и я едва сдержала усмешку. Ну, конечно, все как он и предлагал.

— И присматривал за ней, как ты велел, — понизил свой голос Ярополк, отвернувшись к отцу.

— Всё правильно, сын, спасибо, — смешинки плясали в медовых глазах зверя, а мне стало как-то приятно. Это было так по-домашнему, так мило! — Обед через час, прошу не опаздывать, — предупредил меня князь, и всё ещё обнимая сына одной рукой, вышел вместе с ним.

Я мысленно поблагодарила за приглашение и приуныла. И что я буду надевать? Опять халат? Ну, хорошо, сегодня он вполне сгодится, а вечером перед сном его постираю. А дальше? Все платья остались или в городе или в Осинках, но там, естественно, поскромнее. Я вскользь бросила взгляд на шкаф, в котором всё еще висели платья и отвернулась. Кому они принадлежали? Жене ли князя или его женщинам? В том, что они были, сомневаться не приходилось. Ванная комната была заполнена всякими женскими принадлежностями, да и обстановка тут была вовсе не мужской. Чувствовалась рука дамы, её выбор, от обоев на стенах, окрашенных в бледно сиреневый цветочек, до занавесок, лёгких и воздушных, подобранных в тон к обстановке.

Каждый день Акулина приносила какие-то травки, отвары, а мне казалось, что уже пора домой. Я скучала и по дочери, и по Марфе. Но князь ежедневно твердил, что еще рано, что он попросту не выпустит меня, ведь на улице нисколько не потеплело.

Князь отнекивался, а сам не отводил от меня глаз. Янтарных, лучистых. Словно летнее солнце решило оставить свою частичку на память, подарив её Радомиру. Или осень забыла свои пожелтевшие листья, растворив их в глазах лесного зверя?

Он мне нравился, и кажется с каждым днём все больше. Но ведь это вовсе не повод, чтобы я оставалась тут в качестве учительницы. Да и само зарождающееся чувство к необычному мужчине пугала.

— Почему вы не надеваете платья, что висят у вас в шкафу? — поинтересовался однажды Радомир в тот момент, когда я находилась в той же смотровой башне.

Он подкрался как всегда незаметно, но испугаться я не успела, потому что думала о своём. Теперь-то я точно знала, в какой стороне находятся Осинки, а потому мой взгляд чаще всего обращался именно в ту сторону.

— Потому что они чужие, — отозвалась я, оторвавшись от окна, а потом снова уставилась в сторону Осинок. — И вообще, князь, пожалуйста, отпустите меня. Я не буду доставлять вам лишние хлопоты, а вы избавитесь от моего присутствия.

Казалось, что еще минута, и я заплачу, но к счастью, осторожно глубоко вздохнув, перетерпела этот порыв.

— Вам тут плохо? — спросил он уже менее любезным тоном, вероятно предположив что-то своё.

— Хорошо, честно! — горячо уверила я его.

— Тогда почему? — прозвучало требовательно с хриплыми ннотками.

— У меня есть работа, есть дом в Осинках, а там близкие люди. Я не могу больше пользоваться вашим гостеприимством!

Я хотела бы добавить, что просто не могу больше видеть его медовый взгляд, что иногда задумчиво смотрит в мою сторону, не могу не понимать, что мне это стало нравиться. Что вспоминала, с какой бережностью нёс меня Радомир в тот самый день, когда я едва не слетела. И я боялась этого, отчетливо осознавая, что между нами может что-то произойти, а вот последствия у меня уже были.

Да и хватит валяться, содержать семью пора. Отдохнула и достаточно.

— А кто сказал, что мне это в тягость? — нахмуренный, он выглядел очень грозно. — Может быть, я просто хочу, — голос мужчины зазвучал ниже, и я поневоле прислушивалась, — чтобы вы остались. Детей моих учили. А одежда, это ерунда, скажите, что нужно и всё будет.

— Нет, нет, что вы. Ещё пара дней… — продолжила я. Но меня вновь прервали.

— Вы учите моего сына, так я должен вам заплатить, — он выглянул как-то ехидно, а меня снова взял азарт.

— А вы меня лечите! И живу я тут! — не хотелось уступать ему, отчего-то.

— Мой сын для меня всё! — сказал, как отрезал князь, — а если вы хотите что-либо своим передать, так, пожалуйста! Росляр всё равно собирался в вашу сторону.

— В нашу?

— Да, у него там какие-то дела.

— Я напишу записку! — обрадовалась я и рванула вниз. Вот только князь тут же ухватил меня за локоть, приблизив своё лицо к моему:

— Не спешите, леди, перед вами лестница, — насмешка послышалась мне в его словах. В правильных словах!

— Спасибо, — буркнула в ответ и заторопилась к себе.

* * *

Марфуша с самого утра была сама не своя. То кинулась пол подметать, а потом с удивлением обнаружила, что в совке всего-то три соринки. То вещи маленькой барыньки Ксюшеньки взялась перекладывать с места на место, то пироги поставила, чем удивила Олёнку и Степана, хотя ещё вчера твердила, что будет этим заниматься в воскресенье.

Все с самого утра шло не по расписанию. И только когда румяные ватрушки были готовы поняла, что ждёт того высокого, рослого оборотня, что был на прошлой неделе и привез весточку от барышни.

— Какие ватрушки, просто загляденье! — Степан хитро подмигнул своей Олёнке и хромая, опираясь на две палки, осторожно подошел к столу. Шумно сев, крякнув для порядка, он скомандовал:

— Молока мне и детям.

— Сейчас, — усмехнулась Оленка и тут же, как по команде, детвора уселась за стол, с нетерпеньем взирая на ещё не остывшую выпечку.

— А какой сегодня день, — спросил хромоногий глава семьи, опять перемигиваясь с женой?

— Ты что забыл что ли? — отозвалась ему в тон жена, косящаяся на Марфу, то и дело выглядывающую в окно. — Вторник с утра был!