– Кто там?! – раздался окрик с другой стороны. – Вы кто и что здесь делаете?! Отодвинься, Брюхло, мне не видно!

– Нимагу!.. – невнятно пробубнил тролль, тщетно пытаясь развернуться в проходе. – Яз’стрял!..

– Меня не колышет! – донесся истошный визг. – Шевелись, ничтожество!

Тролль аж заколыхался. Кажется, его пырнули сзади чем-то острым. Но был он так огромен, крепок и неповоротлив, что даже это не сдвинуло его с места.

Зато с этим справилась секира Мектига. На открытом пространстве этот тролль был бы страшным противником, но в узком коридоре он не мог толком взмахнуть рукой. Дармаг увернулся от неуклюжего удара, заработал топором – и через несколько секунд великан рухнул с разрубленными коленями.

И через него перешагнула удивительной красоты женщина с алыми глазами и остроконечными ушами. Экзотическую внешность подчеркивала одежда… почти отсутствующая. Несколько шнурков и тряпиц, каким-то образом создающие эффект еще более сильный, чем полная обнаженность.

– Итак, вы убили моего тролля, жалкие создания! – перешагнула через стонущую тушу эта особа. – Вам не занимать дерзости! Но я, леди Боль, нещадно покараю вас! Вы будете молить о пощаде и лизать мне сапоги!

– Да, покарай меня! – жадно закивал Плацента. – Покарай меня нещадно, тля!

Свистнул кнут. Леди Боль перетянула полугоблина плеткой, и тот забился от боли. Обычно юркий, как хорек, в этот раз он не успел даже дернуться.

– Почему ты так одета? – удивленно спросила Имрата.

– Потому что большинство тех, кто сюда вторгается, – мужчины, – снисходительно объяснила леди Боль. – Жалкие похотливые самцы, теряющие волю при виде пары сисек. Мой костюм их… отвлекает.

– Это работает… – подтвердил Плацента, зачарованно пялясь на приспешницу Бельзедора.

– А если я сделаю вот так, – прижала руки к бокам леди Боль, – то отвлеку еще сильнее!

Теперь выпучили глаза и Мектиг с Дрекозиусом. Это было почти что волшебство.

А мигом спустя снова хлестнула плеть. Вытянулась, точно живая, метнулась вперед и пронзила дармагу горло!

Обливаясь кровью, тот упал как подкошенный. Леди Боль хлестнула снова, перебивая Плаценте хребет, и колко рассмеялась. Дрекозиус отшатнулся, Джиданна схватилась за белку.

– Гартазианка… – поморщилась волшебница, входя с фамильяром в резонанс.

– Она гартазианка?.. – удивился жрец, прячась за титаниду.

– А кто это такие? – спросила Имрата.

– Порочные порождения эльфов и демонов, – вздохнул Дрекозиус. – Красивы, как эльфы, но злобны, как демоны.

– Лучше и не скажешь! – расхохоталась леди Боль. – И сейчас я преподнесу ваши головы моему Властелину!

Имрата молча сунула Белый Криабал Дрекозиусу и… прыгнула. Титанида с такой силой врезалась в гартазианку, что та впечаталась в стену. Имрата резко отставила руки и нанесла несколько ударов, способных размалывать в щебень камни.

Человек бы погиб на месте. Но полудемоница оказалась покрепче. Она только застонала… причем слышались в этом стоне и нотки скрытого удовольствия. Ей словно даже понравилось избиение.

А потом она дала сдачи. Хлыст выпал у нее из руки, но леди Боль выхватила кривой нож и воткнула его Имрате в живот. Оружие явно было непростым – оно без труда пронзило железнопрочную титанову кожу.

Дрекозиус и Джиданна тем временем жадно листали наконец попавший к ним Криабал. Там оказалось много… невероятно много заклинаний. От простеньких, доступных даже волшебникам-недоучкам, до фантастически мощных.

– Тля, вы кира ли там застряли?! – прохрипел Плацента, корчась на полу раздавленным жуком. – Вы не видите, что мне плохо?!

– Тошнит, что ли? – равнодушно покосилась Джиданна.

– Нет, дура! Подыхаю я! Помоги, сука колдозадая!

Мектиг, в отличие от него, ничего не сказал. Он лежал молча, бледнел, истекал кровью. Возможно даже, был уже мертв.

В институте у Джиданны были хорошие оценки по ятрохимии. Через посредство фамильяра она умела лечить многие болезни, умела стягивать раны, умела облегчать роды. Но она все-таки не специализировалась именно в этом. Полугоблина искалечили слишком сильно, и спасти его ей было не под силу.

Но она держала в руках Белый Криабал. Самый могущественный гримуар белой магии. В нем не хватало нескольких страниц, но он все равно оставался лучшим средством вернуть кого-то к жизни.

Джиданна начала с Мектига. Полугоблин всего лишь орал от боли, а вот дармаг уже остывал. Волшебница без труда нашла в самом конце заклинание Воскрешения и произнесла:

– Опори даркаба зурата хоти. Осотоне албарака та кемуки. Осторбехене арда токоли дак сарамата. Карази. Сур тарак.

Рана в горле затянулась мгновенно. Мектиг резко распахнул глаза. Белый Криабал вернул его с того света с такой легкостью, с какой обычный волшебник заговаривает простуду.

А Джиданна перешла к Плаценте. Жалостливо глядя на подвывающего полугоблина, она поискала заклинание, чтобы его добить. Ей показалось, что здесь это будет наиболее верным поступком.

Джиданне не нравился Плацента. Никому не нравился Плацента. Даже самому Плаценте не нравился Плацента.

Но он все-таки приносил какую-то пользу… правда, у Джиданны не получалось ничего вспомнить.

– Сакуре деа, – прочла она заклинание Возрождения. – Имини тхата. Орида. Сакуре аба опори астака арда ми. Тородей. Сур тарак.

Плацента сразу задышал легче, хрипы исчезли. У него сросся хребет, пропали все повреждения.

А Имрата тем временем одолела леди Боль. Безжалостно разбив ей коленные чашечки, титанида швырнула скулящую гартазианку на пол. По ее животу и бедрам тоже струилась кровь – прозрачная, чуть заметно искрящаяся.

– На титанов действуют обычные заклинания? – спросила Джиданна, листая Криабал.

– Не все, – ответила Имрата. – Но там в середине есть одно. Называется «Исцеление Бессмертного».

– Середина – это очень расплывчатое указание, – заметила Джиданна, продолжая листать толстый том.

Но в конце концов она все же нашла и прочла нужные слова. Титанида отняла руку от зажившего живота и утерла кровь краем туники.

Мектиг медленно поднимался. Плацента, уже полный дурной энергии, подскочил к стонущей леди Боль и принялся пинать ее по ребрам. Его никто не останавливал – даже дармаг, обычно не трогающий женщин.

Но в конце концов Дрекозиус все же похлопал полугоблина по плечу и мягко сказал:

– Пожалуй, нанеси с божьего соизволения еще удар-другой, сын мой, и довольно на том. Сия грешная особа еще пригодится нам для некоторых полезных вещей.

– А, точно, отличная мысль! – загорелись глаза Плаценты.

– Не для этих вещей, сын мой, – укоризненно покачал головой жрец. – Сколько же греха в твоих мыслях. Как это ужасно.