– Не думаю, я ведь профессионал… все-таки. – Маренич невесело усмехается. – Правда, в далеком прошлом. Берегите Колю.

Де Брагге казалось, что на его глазах ожила бездушная машина.

– Господин Маренич, – сказал он внезапно, – а вы не хотите присоединиться к нам?

Маренич взглянул на де Браггу, в его глазах читалось удивление.

– Мне с вами? – переспросил он. – Я как-то не думал об этом.

– А почему бы и нет? Шенгенская виза у вас есть, я уверен, билеты тоже не проблема…

– Зачем?

– А если я вам отвечу – зачем, обещаете подумать? – Тон у де Брагги слегка насмешливый, и непонятно, шутит он или говорит всерьез.

– Обещаю, – улыбается Маренич.

– Предлагаю вам поработать на меня. Работа вам знакома, вы, по вашим собственным словам, профессионал… Ну как?

– Спасибо, – говорит Маренич – Спасибо, но… не думаю. Нет.

– Жаль. Мои телефоны у вас есть, звоните, в случае чего. И подумайте над моим предложением. Человеческая жизнь, с одной стороны, очень короткая, а с другой – все-таки длинная, все в этом мире относительно, и сменить… окружение никогда не поздно.

– Спасибо, – повторил Маренич, – я подумаю. Коля, – позвал он, – Коля, давай прощаться!

Он обнял мальчика. Де Брагга принялся рассматривать шумную компанию немцев или австрияков. Их было шестеро: четверо мужчин в кожаных шортах на мощных задах, в тирольских шляпах, украшенных голубыми перышками сойки, с рыже-волосатыми ручищами и ножищами, и две женщины в пышных крестьянских юбках и белых фартуках – румяные, жизнерадостные и простодушные дети гор, фольклорный ансамбль, видимо. Перед каждым стояла литровая кружка с пивом. Один из мужчин громко отрыгнул, остальные радостно загоготали.

– Прощайте, господин де Брагга, – сказал Маренич, протягивая руку. – Еще раз спасибо.

– Сочтемся, даст бог, – отвечал де Брагга.

Маренич положил руку на Колино плечо:

– Желаю тебе счастья… не работай по ночам, отдыхай… там есть горы, научись кататься на горных лыжах, хорошо? Лови рыбу в горных речках… форель хорошо ловится на муху…

Коля вдруг словно проснулся, лицо его сморщилось, казалось, он собирается заплакать. Он бросился к Мареничу, обнял его тонкими, детскими еще руками… Де Брагга перевел взгляд на летное поле.

– Я не хочу! – закричал Коля. – Я хочу с тобой! Я не поеду!

– Поедешь! – сказал Маренич, отрывая Колю от себя. – Тебе надо лечиться. Я приеду, обещаю. Иди!

Порыв мальчика угас на глазах. Он стоял, понурившись, с опущенными глазами.

– Пойдем, Коля, – сказал де Брагга. – Посмотри в окно, я думаю, это наш самолет. Каков красавец, а?

Маренич пошел к выходу из кафе. Де Брагга и Коля смотрели ему вслед. Де Брагга, поколебавшись, окликнул его. Маренич повернулся и пошел назад.

– Вы же знаете, я немного фокусник, – сказал де Брагга в ответ на его вопросительный взгляд, – и немного ясновидящий…

Лицо у Маренича стало напряженным. Он молча смотрел на де Браггу.

– Комната без окон, под землей, три телефона на столе, два черных, один красный… сейф… вам знакомо это место?

Маренич кивнул.

– Вас там ждут, – продолжал де Брагга. – Я бы на вашем месте туда не… не… совался.

– Спасибо за предупреждение, – сказал Маренич.

– Берегите себя. Пошли, Коля, а то наш самолет улетит без нас.

Он взял мальчика за руку; они вышли из кафе и пошли по длинному коридору к стойкам регистрации, где уже почти не осталось пассажиров. Стюардесса в красной форме и красных чулках замахала рукой, торопя их. Де Брагга протянул таможеннику документы, улыбнулся и, объясняя что-то, похлопал Колю по плечу.

Маренич смотрел им вслед, пока они не скрылись за дверью зала ожидания, потом, не торопясь, пошел к выходу из здания аэропорта…

* * *

Он возвращался в город, раздумывая над полученной информацией.

– Ждут, значит… ну что ж, кто предупрежден, тот вооружен… Но почему? Если бы из-за Коли, то ждали бы в аэропорту…

Он с запоздалым страхом подумал о том, что могло произойти в аэропорту. Нет, все было чисто. А ждут… мало ли, почему ждут. Он подумал, что уже некоторое время чувствует, как вокруг него плетется что-то, зреет, сгущается… возня какая-то имеет место. Подросли волчата, думает он.

Третяк даже не скрывает, что рвется к власти, а было время, прогибался… Крыниковский любимчик – взаимопонимание с боссом полное. Удобен, способен на любую гнусность…

Ну, что ж, думает Маренич, посмотрим кто кого… молоды еще тягаться… – «Лушпайки» – вспоминает он выражение Третяка. Лушпайки и есть!

За окном машины тянутся приусадебные участки, частные дома, разноцветные замки с башенками, колоннами и окнами-иллюминаторами – разгул архитектуры новой эпохи. Чем ближе подъезжал Маренич к городу, тем больше чувствовал, как растут усталость и подавленность. Нечего больше обманывать себя, стар, немощен… Ушло его время, кануло, уходит его поколение, а на смену ему пришло племя молодое, незнакомое и враждебное, рано познавшее вкус денег и крови… Он вспомнил, как несколько месяцев назад Третяк и еще двое подонков из его команды изуродовали девчонку-проститутку… Крыников отмазал их, несмотря на его протесты…

Нужно было уйти тогда. Сразу же уйти! Чего ждал? Подать в отставку, так сказать… Он усмехается.

– Молодые еще, – говорил Крыников, – кровь играет! – И в тоне его был упрек ему, старому, давно забывшему, как играет кровь.

И все, что осталось ему теперь, – сидеть в парке с газетой, вести пустопорожние разговоры о политике с другими пенсионерами или писать никому не нужные мемуары, разоблачать, поднимать завесу… щекотать публику «тайнами мадридского двора». И ничего впереди. Можно еще писать письма в газету… обо всем… всякой ерунде, как бывший коллега, Петр Крикунов, который ходит в общественниках, руководит кружком юных патриотов при ЖЭКе, агитирует за социал-демократов… активен, бодр и, кажется, совсем свихнулся.

А его, Маренича, время ушло… Он – эмигрант в собственной стране, где все уже чуждо ему – нравы, мораль, даже язык… И ему тоже пора уйти навсегда. Исчезнуть, испариться. И пусть ждут те, в его кабинете… Он сказал, что будет после двух. Вот и прекрасно! Хватятся часа через два-три… Он успеет домой, и – на заранее подготовленные позиции!

Маренич набрал на мобильнике номер Семена, друга и бывшего коллеги…

– Привет, – говорит он, услышав голос Семена. – Как ты? Если не перезвоню через час, заберешь собаку. Ключ у тебя есть. Понял?

– Помощь нужна? – спрашивает Семен после паузы.

– Нет. Я вернусь. Собака – на самый непредвиденный случай.

– Понял. Что там у тебя? – спросил Семен, но в ответ услышал лишь короткие сигналы отбоя в трубке.