– Снайперша, – говорит он. – Наповал! Кто ж так стреляет? Учили ж тебя… – Оля, не понимая, молча смотрит на него. – Дай мобилу! – приказывает Женя. – Вон, на столе! Быстро! И простыню… в шкафу!

Она открывает шкаф, вытаскивает простыню, обрушивая на пол стопку белья… Он прижимает простыню к ране. Оля протягивает ему мобильный телефон.

– А теперь вали отсюда! – приказывает Женя. – Пошла!

– Я не понимаю… почему он стрелял в тебя? – лепечет Оля. – Что случилось?

– Потому! – отвечает он. – Забирай бабки и дуй отсюда.

Оля пятится к двери. Под вешалкой она видит свою спортивную сумку, видимо, Женя переставил ее сюда.

– Подожди! – кричит он ей вслед. – Дай сюда ствол!

Оля останавливается, только сейчас осознав, что все еще держит в руке пистолет.

– Дай сюда! – Он протягивает руку. Оля не двигается с места. – Дура! – Он хмыкает, но тут же морщится от боли. – Из чего же я по-твоему… его завалил?

Оля с опаской подходит к нему, отдает пистолет, не сводя с него взгляда… Вдруг бросается перед ним на колени, хватает за липкое от крови плечо, покрывает поцелуями его лицо, захлебывается слезами и кричит:

– Женечка, а как же ты? Что тебе теперь будет?

– Дура! – кричит Женя. – Мне тут еще твоих истерик не хватало! – Он размахивается и бьет ее по лицу. Оля перестает плакать и бессмысленно смотрит на него. – Ничего не будет. – Он отпихивает ее от себя. – Пошла, а то передумаю!

– Женечка, почему он стрелял в тебя? Я не понимаю! Почему?

– Потому! – отвечает Женя. Лицо его бледно, на лбу блестят капельки пота.

– Почему? – повторяет Оля. – Ты же его друг!

– Я – свидетель, – говорит Женя.

– А я?

– А ты – лиска в псовой охоте!

– Какая лиска?

– Рыжая! Ты еще тут?

– Я не понимаю… – говорит Оля беспомощно.

– Нечего понимать… У него весной пропал пакет, а с ним и ты исчезла… Ну, вот и делай выводы!

– Но я же ничего не брала! – кричит Оля и вдруг спрашивает: – А на мосту – тоже он?

– Соображаешь, – похвалил Женя.

– Он хотел убить меня? – Оля хочет получить ясный и четкий ответ на свой вопрос. – Не верю!

– Да, он хотел убить тебя.

– Почему?

– Совсем идиотка? Ты не нужна ему живая!

– А что в пакете?

– Не твоего ума дело. Ты увела пакет, тебя убили. Пакет пропал. Хитер дружок у меня.

Они смотрят на человека, лежащего перед ними на полу. Щека его прижата к полу, светлые пряди волос упали на лицо…

– Неужели вы поверили, что я украла пакет, а он ни при чем?

– Я! Я поверил! – кричит Женя. – И поручился за него! Ты уберешься когда-нибудь или нет?

Оля отползает от Жени, с трудом поднимается, держась за стенку, идет в прихожую. В прихожей поднимает с пола спортивную сумку, открывает дверь и выходит на лестничную площадку. Потом бегом возвращается в квартиру.

– Женечка, у него ключ на цепочке! Он никогда эту цепочку не снимает!

Оля подходила к дому и чувствовала, как от волнения и усталости подкашиваются ноги. Она не звонила домой уже несколько дней, не до того было, и сейчас ее охватил запоздалый страх за Кирюшу.

Она ничего не ела со вчерашнего дня, не успела. Ей все время хотелось пить – виделся высокий стакан с запотевшими стенками, а внутри пузырящаяся жидкость и кусочек лимона. А еще хотелось принять душ, пустить сначала горячую воду – от усталости ее слегка познабливало, – потом холодную и снова горячую, потом улечься в постель на крахмальные жесткие простыни и закрыть глаза.

Сейчас она увидит их, и теперь они всегда будут вместе… можно сменять их квартиры на одну большую… Она вошла во двор и почти побежала к подъезду. Двор был пуст, тих и залит нежарким сентябрьским солнцем. В песочнице играл, стоя на коленях, ребенок, мальчик, с увлечением возя игрушечную машинку по воображаемой дороге. Рядом сидел кудрявый коричневый песик и, склонив голову набок, внимательно наблюдал за мальчиком. Оля подошла ближе… почувствовала комок в горле, увидев заросший светлыми волосиками затылок малыша, тонкую шею и острые позвонки…

– Р-р-р-р, – рычал Кирюша, представляя себя автомобильным мотором. Боник поднял голову, увидел Олю, тонко тявкнул, бросился к ней и запрыгал вокруг в полнейшем восторге.

– Кирюша! – позвала Оля, опускаясь на корточки и трепля Боника.

– Ма! – Кирюша поднялся, держа в руке машинку – колени и локти в песке, лицо растерянное. – Ма!

Она сидела на бортике песочницы, а Кирюша сидел в песке, крепко обнимая ее колени, словно боялся, что она исчезнет, и заглядывал ей в лицо. Боник носился кругами и тявкал фарфоровым голоском.

– А я стишок знаю! – похвастался Кирюша. – Рассказать?

– Конечно, расскажи! – сказала Оля, целуя сына.

– Про индюшку! Меня тетя Валя научила! Приходите жуки-пуки! Я индюшку заколю! Ты не плачь! Моя индюшка! Я с понтюшки говорю! – громко прокричал Кирюша и спросил, заглядывая ей в глаза: – А что ты мне привезла? Я хочу брюки на ниточках, как у Вовки Метелкина из нашего садика, а Старая Юля говорит, что вот мама приедет и привезет!

– Сейчас же пойдем в магазин и купим, вот только скажем Старой Юле, что я приехала!

– Старой Юли нету!

– А где же она?

– В больнице!

– Почему? Что случилось? – Оля почувствовал укол страха.

– Тетя Валя сказала, что у Старой Юли болит сердце. Она дура!

– Нельзя так про взрослых. А кто с тобой?

– Тетя Валя. Уже давно. Она сказала, что ты больше не приедешь никогда!

– Она так сказала? – Оле на миг стало дурно. – Почему?

– Не знаю! Она все врет, потому что дура. Я всегда знал, что ты приедешь. – Он потерся головой о ее плечо, и вдруг лицо его сморщилось, он стал тереть глаза кулачками и беззвучно заплакал, уткнувшись ей в живот…

– Кирюшенька! – закричала Оля, прижимая его к себе и чувствуя, что сейчас тоже расплачется. – Не плачь, глупый, я же вернулась!

– И больше не уедешь?

– Никогда в жизни!

Оля гладила сына по спине и думала, что, если бы с ней что-то случилось… нет! Лучше не думать об этом!

…Они, не торопясь, поднимаются на свой этаж. Лифт на ремонте. Кирюша несет ее сумочку, а Боник уже ждет у двери. Кирюша изредка всхлипывает и крепко держит Олю за руку.

Она звонит в дверь соседки Валентины – показаться на глаза, расспросить о Старой Юле и взять ключ. Валентина открывает дверь, и глаза ее лезут на лоб.