Пусть… пусть избивают его, пусть рвут плоть и пытаются воздействовать на мозги. Силой, уговорами… пусть. Лишь бы занимались им, не трогая наследника и возлюбленную. Еще немного… каких-нибудь минут двадцать. А потом… он активирует портал, чтобы они убрались вон с его территории, но… только потом.

* * *

Смерть с неодобрением наблюдал за действиями Арацельса. Первого Хранителя словно подменили, и ему это не нравилось. Обычно выдержанный, рассудительный и весьма гуманный, он прямо на глазах превращался в настоящего монстра. И дело даже не во внешних трансформациях, придавших ему некоторые черты ночной ипостаси, отчего человеческий вид потерял свою четкость, смешавшись с обликом зверя. Белокрылый видел перед собой жестокое, кровожадное существо, получающее удовольствие от боли, которую оно причиняло жертве. И узнать в нем прежнего друга было сложно. Не то, чтобы он жалел Харона. За нарушение Равновесия миров его следовало наказать. За похищение девушки тоже. Учитывая такие пункты в списке преступлений можно было не только избить виноватого, но и убить, если понадобится. Смерти было плевать на судьбу этого одноглазого идиота, его пугали перемены, происходящие с Арацельсом. Вот только боялся он не его, а за него.

Что это? Окончательно сдавшие нервы, нашедшие выход в мести, или проявившие себя последствия проведенного Эрой обряда? Он не знал ответа. Агрессия, необычные изменения телесной оболочки в период условного дня и неожиданно проснувшееся владение языками тех, с кем был установлен контакт. Этой способностью Хранители обладали только в боевой форме. Глядя на происходящее, четэри не мог отделаться от мысли, что переродившийся Арацельс стал чем-то вроде сплава всех трех своих ипостасей. Подобные перемены в нем настораживали, вызывая беспокойство. Такая мощная сила, конечно, хороша, но что будет, если ее обладатель потеряет над собой контроль? А в данной ситуации, как казалось белокрылому, друг был очень близок к этому роковому моменту. Впрочем… он мог его понять.

Когда они с помощью загипнотизированного мальчика проникли в помещение, где находился портал, и после нескольких неудачных попыток заставить его работать поняли, что все усилия бесполезны, первый Хранитель не проронил ни слова. Он посерел лицом и, прислонившись к каменной кладке, прикрыл глаза. Спокойный с виду, неподвижный, расслабленный… Не прошло и пары секунд, как по красно-коричневым брускам вокруг его фигуры поползли белые нити морозного инея, выдавая истинное состояние мужчины. А минутой позже, резко сорвавшись с места, он скрылся в темных коридорах, ведущих к тайной комнате под зданием Харон-сэ. Вернулся Арацельс с добычей. Перепуганная светловолосая женщина в длинном плаще мелко дрожала, боясь дернуться из крепкой хватки человека. Тогда еще человека…

— Рабыня, — коротко бросил он, не глядя на своих спутников и, отпустив блондинку, вернулся на то же место, где стоял раньше. — Такой коктейль из страха и отчаяния не почуять было невозможно, — по лицу его скользнула мрачная тень. — Мы отведем Вас домой, нэоли*, - сказал он на певучем наречии* ее народа, услышав которое, женщина вздрогнула и перепугалась еще сильнее. А потом тихо добавил на едином: — Я лично убью этого ублюдка, как только он вернется сюда.

Получившая свободу блондинка неуверенно помялась посреди комнаты, затравленно косясь на Хранителей, после чего подошла к стене, возле которой стоял сын Харона, и осторожно села, обхватив руками колени. По-видимому, мальчика она сочла самым безопасным существом из числа присутствующих. Хранителей эта несчастная боялась, похоже, не меньше, чем своих похитителей. Наблюдая за ней, Смерть спрятал в уголках губ сочувствующую улыбку. Глубокий капюшон скрывал ее глаза, но бледный овал лица с плотно сжатыми губами, говорил о том, что, несмотря на страх, бывшая пленница старается держаться достойно. Похвальное качество для человека, прошедшего через ад. Фиолетовые складки плаща рассыпались по каменным плитам пола, окружив веером сидящую фигурку. Длинные косы легли поверх расшитой сиреневым узором ткани. А тонкие кисти рук, сцепленные в замок на острых коленях, дрожали. Бедное запуганное создание! Сколько же ей довелось пережить в плену? Бывший Харон по прозвищу Смерть отлично знал нравы своих соотечественников. Хрупкой девочке, небось, хорошо досталось тут. А… девочке ли?

Присмотревшись внимательней к ее ауре, четэри с изумлением отметил, что сидящая перед ним особа далеко не молода, если не сказать больше. Ее тело выглядело юным, несмотря на возраст. Значит, в рабстве женщина уже давно, и ее хозяин не жалеет сил и средств на содержание своей "игрушки" в хорошем виде. Что ж… не удивительно. При таком-то дефиците людей в Срединном мире. А еще Смерть уловил присутствие магии, исходящее от… Он снова окинул пристальным взглядом незнакомку, после чего удовлетворенно хмыкнул. Слабая вязь отводящих взоры чар была наложена на ее плащ. Слишком неумело и местами неправильно. Ведьма из бедняжки получилась никудышная. Такое колдовство вряд ли сработало бы по назначению, скорее наоборот, привлекло бы к ней ненужное внимание. Одно хорошо, что неустойчивая магическая паутинка очень быстро таяла, теряя свои свойства. Вот и славно… не нужна она ей, ведь теперь бывшей рабыне ничего не угрожает. Уж они-то позаботятся о том, чтобы она вернулась в свой мир, а ее похититель получил по заслугам.

Изучая женщину, белокрылый временно выпустил из виду Арацельса, а когда снова посмотрел на него, ужаснулся переменам, происходящим с ним. Именно тогда все и началось. Его облик трансформировался и раньше, но немного и ненадолго. Теперь же внешность друга напоминала прежнюю с большим натягом. Стандартная форма, не выдерживая увеличения габаритов, пошла сетчатыми дырами в некоторых местах. Дойди эта метаморфоза с ростом до максимальных двух с половиной метров ночной ипостаси, и от одежды осталась бы лишь серебристая сеть, окутывающая фигуру, но, в случае первого Хранителя, трансформация застряла где-то посередине, как и преобразование костюма. Открытые участки тела стали алебастрово-белыми, и от этого темный узор резко обозначившихся вен казался еще более четким. Мужчина напоминал снежную скульптуру с нанесенными краской разводами, от него и в самом деле веяло холодом, о чем свидетельствовали покрывшиеся ледяной коркой стена и пол. И как-то совсем нелепо над живым воплощением ледяной стихии смотрелись рваные всполохи огня. Они нервно дергались над его плечами, запястьями и волосами… наполовину порыжевшими волосами, которые по цветовой насыщенности могли смело поспорить с жалкими обрывками магического пламени. Заострившиеся черты лица будто бы замерли, став грубо слепленной маской, и в глазницах ее плескалось расплавленное золото. Присмотревшись, Смерть с облегчением отметил, что в центре этих диких глаз отчетливо видны алые солнца с тонкими нитками черных зрачков. Воля и разум человеческой натуры в крошечных дисках кровавого цвета… остатки его прежней сущности. Или нет?

Остановив жестом Каму, направившегося, было, к Арацельсу вместе со спящей на его руках кровницей, четэри сам подошел к другу.

— Не обращай внимания, — криво усмехнулся тот, — я просто готовлюсь к встрече с тем, кто убил мою Арэ.

— Убил? — Смерть нахмурился. — Но…

— Нашей связи больше нет. Теперь окончательно. Она ушла медленно и безболезненно, просто растаяла… и все.