Я опустил жалюзи, отчего в комнате стало еще темнее, и позвонил Эми.

Как это приятно, а главное, нормально — вернуться вечером домой, принять душ, после чего позвонить своей девушке и рассказать, как прошел день. Конечно, при нормальном развитии событий разговор шел бы о чем-то не более важном, чем какие-то заседания или совещания, а проблемы, на которые я жаловался бы, вряд ли выходили бы за рамки внезапной поломки факса или необходимости нанести визит дантисту. Правда, когда дело касалось меня, речь, как правило, заходит о гораздо более «интересных» вещах: об убийстве, о том, какой вкус остается во рту от пистолетного дула, о вопросах, которые задают копы.

— Привет, это Линкольн.

— С тобой все в порядке?

Я догадался, что Эми либо уже спала, либо начала дремать — голос был сонный, чуть-чуть хрипловатый.

— Бывало и лучше, — бодро ответил я. — Я тебя вытащил из постели?

— Нет-нет. Я совсем недавно тебе звонила.

— На деньгах Алекса Джефферсона обнаружили мои отпечатки пальцев. Энди Дорэн сунул мне в рот дуло пистолета, а Карен решила отказаться от моих услуг да еще попросила, чтобы мне официально запретили к ней приближаться.

В трубке повисла тишина. Потом я снова услышал голос Эми.

— Похоже, мне еще повезло. А я-то собиралась пожаловаться тебе на то, что у меня сегодня весь день проблемы с электронной почтой и что на ланч мне пришлось пить диетическую кока-колу.

— Послушай, разве мы решили поспорить, у кого из нас выдался более тяжелый день? — развеселился я. — Валяй, жалуйся. С удовольствием послушаю.

— Какой ты взрослый по сравнению со мной! Я хотела сказать, какой у тебя взрослый подход к общению.

— Я учился на специальных курсах — овладевал умением общаться. Ради тебя я даже брал уроки общения в режиме реального времени.

— Тебе это здорово помогло.

— Спасибо.

— Раз уж ты меня все равно разбудил, может, приедешь?

Я уже открыл было рот, чтобы сказать «да», но прикусил язык.

— В принципе неплохая идея. Но если я соглашусь приехать к тебе, то притащу с собой полицейский «хвост», который сегодня вечером прицепил мне Тарджент. А мне совсем не улыбается, чтобы копы принялись совать свой нос и в твою жизнь, Эми.

— А эти твои отпечатки, которые они нашли… это что-то такое, что они могут использовать против тебя, чтобы…

— Чтобы отправить меня за решетку? — подсказал я. — Возможно. А что, у тебя уже имеется опыт по части общения с заключенными?

— Э-э-э… нет. Наверное, мне тогда придется подумать о том, как вытащить тебя оттуда.

— Просто дай мне знать, в каком месте ты будешь делать подкоп.

— Никаких подкопов, — объявила Эми. — Терпеть не могу копаться в грязи.

— Ну и что мне тогда прикажешь делать? Перебираться через стену тюрьмы?

— Конечно! Гораздо более стильно, — с энтузиазмом заявила она. — Знаешь, у меня в шкафчике за туалетом есть такой крюк вроде якорного — давно уже висит, просто просится, чтобы кто-нибудь им воспользовался.

Эти дурацкие шутки и идиотские комментарии неожиданно помогли мне гораздо больше, чем любые утешения или уговоры. Тугой узел, стянувший мне внутренности, понемногу ослабел, а мысль о машине, дежурившей под моими окнами, отступила на задний план.

— Даже сказать не могу, как сильно ты была нужна мне на этой неделе, — с искренней признательностью заявил я. — И… нет-нет, вовсе не как замена Джо.

— Линкольн, я ведь уже извинилась за свои слова! — возмутилась Эми.

— Я слышал. Но мне захотелось сказать это еще раз.

— Что ж, рада этому.

— Давай съездим куда-нибудь, когда все это наконец закончится. Устроим себе выходной. Побудем вместе, одни во всем мире — и не нужно будет думать о копах, которые подслушивают у замочной скважины, — мечтательно протянул я.

— Я слышала, в Индиане в это время просто рай.

— Какая отвратительная шутка!

— Да уж, — согласилась она.

Мы болтали еще долго — до тех пор, пока я не спохватился, что уже очень поздно, а ей с утра на работу, и не начал поспешно прощаться. А потом повесил трубку и снова подошел к окну — проверить, как там мой «хвост». Эти приятели оказались на месте — машина терпеливо дожидалась под окнами, дождь неистово барабанил по крыше. Поскольку я не зажигал света, вряд ли они могли разглядеть меня, однако я доставил себе удовольствие: поднял вверх средний палец и злорадно показал им — просто так, на всякий случай, после чего отправился спать.

Пронзительной трелью зашелся телефон. Бесцеремонно вырванный из сна я, сказать по правде, сразу вспомнил предыдущий звонок, прозвучавший среди ночи, и сердце у меня ухнуло в пятки. Но потом, кое-как разлепив глаза, я увидел серенький свет, пробивающийся в комнату сквозь жалюзи, бросил взгляд на часы и обнаружил, что уже десять минут восьмого, стало быть, будильник опять сломался. Телефон все еще продолжал звонить. Я машинально протянул руку, чтобы выдернуть его из розетки, когда внезапно сообразил, что звонит мой мобильник, и принялся его искать. Вместо номера на дисплее высветилось несколько нулей — понятно, «секретный» номер. Я нажал кнопку и сказал «Алло?», заранее не ожидая от этого звонка ничего хорошего.

— Прости, что разбудил в такую рань, — зазвучал в трубке незнакомый мужской голос. — Однако, похоже, это будет великий день в твоей жизни, Линкольн, так что пора вставать, потому как чем раньше ты приступишь к делу, тем лучше.

— К какому еще делу? — Я сел, лихорадочно пытаясь понять, кто звонит, но так и не понял. Одно было совершенно ясно — это не Дорэн и не Тарджент, словом, не один из этих двоих, с которыми я в основном имел счастье общаться все последнее время.

— Поработать на меня, Линкольн. Ты ведь сегодня свободен? Ну, значит, постарайся решить для меня эту маленькую проблему. Кто-то же должен убедить Карен Джефферсон ссудить меня деньгами. Если помнишь, ты вызвался помочь мне в этом.

— Она не собирается тебе платить, и я не могу поговорить с ней, ублюдок! И за это скажи спасибо себе самому потому что из-за того, что ты наделал, она попросила судью выдать ограничительный ордер против меня!

— Ну и что? Значит, постарайся найти способ убедить ее, что это важно, потому как уж я-то точно найду способ убедить в этом тебя.

— Вот как? Не уверен.

— Кстати, не хочешь сказать «Доброе утро» своей девушке?

Я сорвался с кровати и застыл посреди комнаты, прижимая к уху телефон. Остатки сна слетели с меня в мгновение ока, каждый мускул был как натянутая струна, в голове моментально прояснилось.

— Ты понял, что это значит? Или хочешь, чтобы я объяснил подробно? Ладно, тогда слушай: у меня твоя девчонка, Перри. Да-да, прямо тут, со мной. Я бы дал тебе с ней поговорить, да только она, по-моему, сейчас не в настроении.