– Хорош. И умен, раз Фролу Игнатьевичу сумел угодить. Очень уважаемый человек, ты за него держись.

Еще один взгляд, и без перехода:

– Ну, чего встал? Подходи ближе. Я, что ли, за тобой бегать должен?

Говоря это, полковник наконец привстал и взял двумя пальцами за ленточку серебряный крест характерной формы.

– Носи с честью. Заслужил. Приколоть сам сумеешь?

Петя честно попытался это сделать, но комендант остался недоволен:

– Эка бестолочь! Ну ничего, будет наград больше – научишься.

После чего все-таки вышел из-за стола и переколол собственными руками, приговаривая:

– На три пальца от пуговицы, на четыре пальца от погона… Вот как нужно!

После чего поднял со стола наградной лист:

– Так, и за какие подвиги?.. О! Первым кинулся на превосходящие силы диверсантов и прикрыл грудью товарищей… Троих лично… Не дал умереть… Красиво Адуевский написал. Но и Фрол Игнатьевич тоже про что-то такое сообщает. В общем, носи, герой!

– Служу государю! – несколько запоздало ответил Петя. С трудом сдержал голос, чтобы не гаркнуть, но по стойке смирно вытянулся, как на плацу учили.

– Все. Свободен. Иди. – Полковник потерял к Пете интерес и двинулся к своему креслу.

Петя ловким движением подхватил наградной лист, который комендант небрежно кинул обратно на стол. После чего четко осуществил поворот на месте и вышел в дверь, которую ему уже успел открыть адъютант. Подслушивал, что ли…

– Примите и мои поздравления. – Поручик приветливо улыбался. – Надеюсь, письмо с благодарностью Фролу Игнатьевичу написать догадаетесь? Так помяните, как вас тут встретили. Еще раз – мои поздравления. И удачи!

Письмо писать? Как-то о таком Петя не подумал. Но, наверное, и вправду стоит. Где-то здесь в Ханке у купца контора есть, куда Матвей караван увел. Надо будет туда передать.

Осталось только с Неласова письмо получить, и больше дел в городке у него нет. Если не считать посещения рынка.

Можно еще в офицерский клуб зайти, но надо ли? Крестом похвастаться? Так в форме унтера там делать нечего. Да и кадет – не совсем офицер. И что там делать? Пить и в азартные игры играть? А еще Шувалова с Анной встретить? Нет, лучше обойтись.

С другой стороны, спокойно отоспаться, отъесться, отмыться после походной жизни – тоже неплохо. Ну и магию покачать. Тренировки никто не отменял. А там и поезд подойдет…

И вот Петя в Дальнем. Поездка на сей раз была не такой комфортной, как по дороге в Ханку, и паровоз и вагоны были другими. Паровоз – скорее небольшой паровичок, вагоны тоже меньше обычных. Почтовый, багажный и пассажирский. Что везли в багажном вагоне, Петя не знал, какие-то ящики. Свой багаж он никуда не сдавал, взял в вагон с собой, благо народа в нем почти не было. Пара унтеров, практически без вещей. Ординарцы, что ли? Похоже купеческий приказчик и семья ханьцев. Не ульта. Как их сюда занесло? Не его дело. Никого из приказчиков Карташова в вагоне не было. То есть где ему получить письмо в академию, теперь непонятно. Крест благодаря протекции купца получил, благодарственное письмо отписал и отдал в его контору. А про письмо для самого́ Птахина там не слышали. Ладно, не больно-то и хотелось.

Никаких купе нет, вагон общий. Своими вещами Петя занял целую секцию, пришлось у дежурного унтера на вокзале солдат просить, помочь загрузиться.

Помимо трех чемоданов (с оборудованием из академии), баула с одеждой и сидора, с которыми он в Ханку приехал, теперь появились три новых баула и чемодан. Можно сказать, багаж удвоился.

Один баул был длинным, в два аршина. И тяжелым. Петя в него пять пудовых рулонов ткани запихал. Хорошо удалось заказать в лавке именно такие. Нормальный-то рулон один четыре пуда тянет. Но куда ему столько? Баян – город небольшой, а в пудовом рулоне и так не меньше сотни аршин шелка будет.

Впервые в жизни Пете пришлось оценивать ткань не в аршинах, а в пудах и фунтах. Стало понятно, что купец в лавке и купец, возящий товар, – совершенно разные навыки должны иметь. Аршин шелковой ткани в лавке стоит два рубля. Если грубо оценивать. Петя бы свою ткань дешевле, чем по три, продавать не стал. Но сдавать ее в лавку придется оптом, так что ему достанется только половина цены. Сто – сто пятьдесят рублей за рулон. В пуд весом и неудобной формы. И получается, что фунт ткани принесет ему два с половиной – три рубля.

Но вообще-то основным товаром, привозимым от восточного соседа, является чай. Который тоже в лавках по пять рублей фунт продается. А особо хороший так и по десять. По сравнению с шелком примерно та же выручка получается. Стоит фунт чая, правда, дороже фунта ткани, но это после таможни. А если платить золотом, так вдвое дешевле.

В результате юный коммерсант свои деньги вообще не тратил, а за ткань и чай расплатился золотым песком. И продавцы были так довольны, что Петя понял, что продешевил. Но не расстроился. Опыта у него не было, а сейчас за шесть пудов чая (в двух баулах) и пять пудов шелка он должен будет получить тысячу – полторы. А за полфунта песка можно было бы в столице рублей полтораста получить (от пробы зависит), ну а в Баяне – и того меньше. И еще неизвестно, куда его в Баяне девать. Так что все удачно. Проблема только, что в чае он не разбирается. Несколько сортов взял. По уверению торговавшего чжурчжэня – самых лучших сортов.

Ну и три маленьких самородка, где-то по паре золотников каждый, на память себе оставил. Или до оказии, когда пригодятся.

Последнее новое место багажа – сравнительно небольшой чемодан. В него Петя свой пистоль спрятал (шашка в бауле с вещами ехала), а также упакованные в обрезы шелковой ткани кристаллы, собранная им «трава» и несколько пакетов с чаем в фунтовой расфасовке. Это он на подарки взял. С учетом цен – очень дешево, а вот в академии самое то будет.

Петя был снова в кадетской форме, но Георгиевский крест (четвертой степени) на нее переколол. Для солидности. К губернатору он все-таки собирался заглянуть.

Вокзал оказался большим и солидным. По дороге в Ханку Петя его толком и не видел. Даже чем-то вокзал в Пронске напоминает, хотя архитектура другая. Наверное, общим стилем монументальности постройки. Как символ, что великое княжество сюда на века пришло.

Привокзальная площадь вымощена брусчаткой и окружена трех-четырехэтажными домами, построенными в едином стиле. Цоколь покрыт местным бурым камнем, над ним возвышаются серые оштукатуренные стены с небольшими окнами и маленькими (два человека с трудом поместятся) балконами. Ограждения балконов и наличники окон – лепнина, но того же серого цвета. Стильно.

Как оказалось, аналогичными домами застроена вся центральная улица, ведущая от вокзала до Восточной площади, на которой располагался дворец губернатора, другие административные здания и большой центральный собор. Идущая параллельно ей набережная реки Черной, на берегу которой и стоял город, состояла в основном из особняков знати. А на другой параллельной улице, но уже с другой стороны, расположились городская больница, городской парк, театр и даже музей. За Восточной площадью было несколько доходных домов, а далее – рынок, цирк и складские помещения. Завершался город речным портом.