– Да, сударь. Знаю, конечно. Мне, спасибо святому отцу, убийц показали, и вот что я вам скажу: мастеру этому все равно конец был. Другое дело, что они, теща с женой которые, постарались бы не попасться. Верней всего, отравы бы раздобыли, такой, чтоб умирал подольше, а сами бы по сторонам сели любоваться. Если б одни были, еще б и высказались напоследок. Есть такие, что головой рискнут, лишь бы жертва поняла, кто её убивает и с чего. Убийцы – они вообще разговорчивые. Верите ли, порой столько наговорят, что в положенные по закону пять листов не влезает. Нет, поначалу они молчат, конечно, а как осознают, что не вывернуться, тут и начинается. Правду сказать, случается и такое, что поначалу убийца кругом прав был, ну так то поначалу.

– А тут что было-то? Мастер мне неплохим человеком показался.

– Не видел я его, врать не хочу. Старуха, как пришла в себя, заладила, что он на мятежников аж самому Глауберозе донес, чтоб дела к рукам прибрать.

– А он доносил?

– Не исключено. Соседи говорят, оборотистый покойник был да любезный, такие часто доносят. Только жена его за другое ненавидела: замуж-то ее насильно отдали, а она вроде по отцовскому помощнику сохла. Вдовой стать хотела, вот и стала. Ненадолго.

– То есть, – поймал полдня ускользавшую мысль Руперт, – две ведьмы бросились на мастера, потому что его ненавидели, а третьей до него дела не было, вот она и напала на Селину?

– Точно, сударь. Белоглазый, если прежде на кого всерьез взъелся, на него первым делом и кинется, а уж потом на тех, кто его разбудил. Назад-то вас когда ждать?

– Мы после обеда в церковь собираемся. Селина из Талига, то, что она к олларианцам пойдет, никого не удивит, а проверить надо. Вдруг кто из соседей ювелира пакость эту подхватил. Так – попробуй всех обойди, а в храм они придут.

– Придут, сударь. В обычный день, может, и не пошли бы, но после вчерашнего поговорить захочется. Так я пригляжу за хозяином, чтобы сложил честь по чести?

– Да-да, – кивнул Руппи, берясь за мундир, которому вскоре вновь предстояло покрыться пестрой шерстью. Одевался Фельсенбург быстро, но папаша Симон умудрился вернуться раньше.

– Ну? – засмеялся Руперт. – Что не так? Колбаски сгорели?

– Нет, сударь, приходили к вам и еще придут. Как раз к обеду.

– Как придут, так и уйдут! Скажешь, что я уже ушел и неизвестно, когда вернусь.

– Сударь, это шкипер Клюгкатер. Он в Доннервальде с Излома, но о вашем прибытии узнал только позавчера.

Врать Давенпорт терпеть не мог, а не спросить о похождениях Понси адъютанты Ноймаринена просто не могли. Пришлось отвечать. Чарльз старался быть кратким, но слушатели жаждали подробностей: им было смешно, они не командовали поэтами.

После фортелей в храме Давенпорт чудом не поколотил придурка, но тот и так сидел со сломанной рукой. Мало того, окончательно корнета свела с ума Селина Арамона, что вкупе с резолюцией Савиньяка на подброшенной поэме вызывало к злополучному стихотворцу некоторое сочувствие. Увы, в этом Давенпорт был одинок.

– Значит, к Брыкливому Линарцу? – уточнил памятный по прошлому лету хромой Хьюго. – И кто кого объездит? Делаем ставки, господа. Я за деда.

– За внука, – откликнулся от бюро незнакомый русый капитан. – Поэты, они такие. Сядут и поедут.

– До поры до времени, – хохотнул третий, кажется, Эдмон. – Брыкливый на то и Брыкливый, не словами вразумит, так копытом врежет.

– А его в ответ виршами, виршами, виршами… Мелкий, а ты-то сам за кого?

– Я за удар. Апоплексический. Хьюго, как по-твоему?

– Я молчу и радуюсь. За нашу армию. Давенпорт, вы уверены, что героя вчистую выставили, а не, скажем, на излечение?

Чарльз был уверен. Рассвирепевший, что вообще-то было ему несвойственно, командующий мало того что сломал налакавшемуся Понси руку, сперва отдал его под надзор бергеров, а потом шуганул под конвоем к родне. Заодно досталось и полковому начальству. Обалдевший Бэзил приходил в себя после выволочки два дня, потом все вроде бы забылось, но на душе осталась какая-то глупая царапина.

– …а ведь найдет!

– Кого найдет? – встрепенулся Давенпорт, которому вообще-то следовало думать о грядущей аудиенции, а не о бывшем корнете.

– Семейку своего кумира, – объяснил предполагаемый Эдмон, на поверку оказавшийся Руди. Мелким. – Барботта, кажись, из тех же краев… Прошу прощения.

Громкий звонок растолкал прикорнувшее под адъютантские смешки беспокойство, и Чарльз невольно подтянулся, понимая, что сейчас все и решится. «В распоряжение герцога Ноймаринен» может обернуться много чем, вплоть до Надора, где чующему оползни офицеру самое место.

– Капитан Давенпорт, – на ходу бросил нагруженный какими-то бумагами Хьюго, – вперёд! Большой Руди ждет, и, похоже, с радостью.

– Спасибо, – быстро поблагодарил Давенпорт и, уже открывая дверь, понял, что надо было отшутиться.

Регент, то есть нет, больше не регент, медленно шел навстречу. Выглядел он бодро, чему Давенпорт искренне порадовался. Естественно, про себя: фамильярничать с маршалами, как бы симпатичны они ни были, капитанам не положено. Чарльз начал с доклада, каковой Ноймаринен оборвал на полуслове, отобрав письма и велев что-нибудь съесть. Помнящий об этом обычае еще по прошлому разу, Давенпорт послушно взялся за пирожки с мясом и грибами, очень вкусные, хотя перца в начинке могло быть и побольше. Подчиненный жевал, начальник, не переставая бродить, читал и перечитывал донесения из Западной Придды, однако неловкости и желания убраться немедленно и подальше Чарльз не испытывал. Невнимание Ноймаринена не оскорбляло – ну, занят человек делами, разберется, заговорит…

– Я тебе еще не соболезновал, – герцог, наконец, сел и положил бумаги рядом. – Давай, граф, помянем твоего отца. Наливай.

– Спасибо, – невпопад откликнулся Чарльз, берясь за кувшин. – То есть…

– Не объясняйся, – коротко велел хозяин. – Незачем. Скверно с лекарским обозом вышло, ну так не о буре думали, а о «гусях», будь они неладны… Отпуск для устройства дел просить будешь?

– Монсеньор, я об этом не думал… Имениями всегда занималась матушка, а Эндрю, мой брат, ей помогал.

– И все же съезди, дом – дело такое… Кажется, всегда есть и всегда будет, а потом раз – и пусто, ехать или некуда, или не к кому. Савиньяк что тебе сказал, когда отправлял?

– Монсеньор, Проэмперадор Севера меня отправил в ваше распоряжение, потому что у меня… обнаружились определенные способности.

– Сейчас в кого ни плюнь, что-то да обнаружится. У кого способности, у кого – подлость, а у кого – и кто бы мог подумать? – совесть… С Савиньяком ладить непросто, но парень он надежный и по-своему справедливый, только никак с Борном не расквитается. С того ему везде подонки… еще летом сказал бы – мерещатся, теперь не скажу.