Лант молчал, нахмурив брови. Он посмотрел на Чейда, желая понять, что тот думает о его рассказе. Чейд сидел с каменным лицом.

– Продолжай, – тихо сказал он деревянным голосом.

– После этого я ничего не помню. Я очнулся поздно ночью. Один, на подъездной дороге. Тело Оука исчезло, и было совсем темно. Свет исходил только от конюшни. Она горела. Но никто не пытался ее тушить. Но я ни о чем этом не думал. Я не обратил внимания ни на то, что куда-то пропало тело Оука, ни на то, что конюшня горит. Я встал. Голова кружилась, рука и плечо ужасно болели, и меня всего трясло от холода. На подгибающихся ногах я доковылял до своей комнаты. Там был Булен, он сказал, что рад меня видеть. А я сказал, что ранен. Тогда он перевязал меня и уложил в постель и сказал, что Старая Рози, бабка кого-то из пастухов, как раз в доме лечит кого-то. И она пришла и осмотрела мое плечо.

– И Булен не послал за настоящим лекарем в Ивняки? Или в Дубы-у-воды? – Чейд был до глубины души потрясен тем, что его сын был ранен мечом, а его лечила бабка какого-то пастуха.

Лант нахмурил брови:

– Никто из нас не хотел отлучаться из поместья. И никто не хотел, чтоб сюда приходили чужие. Мы все сошлись на этом. И точно так же мы сошлись на том, что кто-то, должно быть, напился и был неосторожен с огнем в конюшне. Но на самом деле никто даже не хотел думать об этом. Я не помнил, как получил рану. Кто-то говорил, что была драка, кто-то, что люди пострадали при пожаре. Но никто не мог описать происходящее ясно. Да мы и не хотели его вспоминать. Не хотели лишний раз думать об этом. – Он вдруг вскинул глаза на Чейда, и во взгляде его была мольба. – Что со мной сделали? Как они это сделали?

– Мы предполагаем, что тебе и остальным внушили приказ при помощи Силы. А потом приказали продолжать внушать это друг другу. Вас всех заставили не вспоминать, не думать о произошедшем, встречать чужаков в штыки и по возможности не покидать поместье. Идеальный способ скрыть, что случилось.

– Это я виноват? Это потому, что я слаб, они смогли сделать это со мной? – В его голосе звучала невыносимая боль.

– Нет, – сказал Чейд со всей твердостью. – Ты не виноват. Человек, обладающий большим талантом к Силе, способен внушить другим почти все, что угодно. Именно так король Верити отгонял от наших берегов красные корабли. Сила была его главным оружием. – И добавил уже мягче: – Никогда не думал, что увижу, как магию используют подобным образом здесь, на земле Бакка. Это требует огромной Силы и великого умения ею управлять. Кто способен на такое?

– Я, – заявил вдруг Олух. – Я теперь знаю, как это сделать: надо напеть «забудь-забудь» и заставить всех это петь снова и снова. Наверное, это нетрудно. Просто мне никогда раньше не приходило в голову. Хотите, я так сделаю?

Меня будто холодом окатило. Наверное, я в жизни не слышал ничего страшнее. Теперь-то мы с Олухом друзья, но в свое время не очень ладили. Он был простодушным и добросердечным человеком, однако когда он захотел насолить мне, то превратил в неуклюжего увальня, так что я постоянно спотыкался и бился головой о притолоку. По части магии мне до него было бесконечно далеко. И если бы Олух заставил меня о чем-то забыть, догадался бы я когда-нибудь об этом? Я посмотрел на Чейда и прочел в его глазах те же тревожные мысли.

– Я же не сказал, что сделаю, – напомнил Олух. – Сказал только, что могу.

– По-моему, отбирать у кого-то воспоминания – неправильно и плохо, – сказал я. – Все равно что отбирать монеты или сладости.

Олух высунул кончик языка и потянулся им к носу – он всегда так делал, когда задумывался.

– Угу, – пробормотал он по размышлении. – Наверное, плохо.

Чейд взял заварочный чайник и задумчиво взвесил его в руке.

– Олух, – сказал он, – а ты можешь напеть такую песню, чтобы люди смогли вспомнить? Не заставлять их вспоминать, но сказать, что они могут вспомнить, если захотят.

– Только не делай этого сразу! – поспешно добавил я. – Сначала подумай и реши, получится у тебя или нет, и скажи нам. И может, этого все равно не надо делать.

– Ты думаешь, у нас хватит эльфийской коры, чтобы напоить чаем весь Ивовый Лес? – возразил Чейд. – Пусть даже вместе с моими запасами, когда гонец их доставит? Фитц, каждую минуту промедления с Би и Шун может случиться что-то страшное. В лучшем случае, пока мы медлим, их увозят все дальше. А в худшем… Нет, я не хочу об этом думать. Но нам нужно выяснить, что произошло, пока Лант был без сознания. Фитц, мы оба знаем, что следы похитителей полностью замело. И если они заставили слуг Ивового Леса забыть о случившемся, что помешает им сделать то же самое со всеми встречными? А поскольку никто не докладывал о чужеземцах на дорогах Бакка, думаю, так они и делают. Поэтому наша единственная надежда – выяснить, кто они и что им нужно. Они проделали долгий путь и тщательно продумали нападение. Вопрос: за чем они явились?

– За кем, – поправил Лант. – Им был нужен белый мальчик.

– Нежданный Сын, – пробормотал я. – Из Белых пророчеств. Чейд, Шут сказал мне, что именно про Нежданного Сына они спрашивали у него под пытками. Слуги хотят заполучить следующего Белого Пророка. Они думали, Шут знает, где его искать.

Стук в дверь заставил меня обернуться.

В кабинет робко заглянул Булен:

– Господин, я привел ее.

– Впусти ее, пожалуйста, – сказал я.

Булен открыл дверь, и вошла женщина. Персивиранс тут же вскочил на ноги и уставился на нее глазами побитой собаки. Его нижняя губа задрожала, но он стиснул зубы.

Наверное, я видел его мать, когда только осваивался в Ивовом Лесу, но вряд ли наши пути пересекались часто. Она выглядела как типичная уроженка Бакка – темные вьющиеся волосы, собранные в узел под кружевной сеточкой на затылке, и карие глаза. Для своего возраста она была стройной, одевалась аккуратно и тщательно. Женщина неуклюже присела в реверансе и вежливо, хотя и с нетерпением, спросила про работу на кухне. Я предоставил Чейду вести разговор.

– Этот паренек с конюшни говорит: все нахваливают вашу выпечку.

Дилиджент вежливо улыбнулась Персивирансу, но явно не узнала его.

Чейд продолжил:

– Насколько я понимаю, вы живете в одном из тех домов, где разместились работники конюшни. Мы пытаемся разобраться, отчего начался пожар в канун Зимнего праздника. Погибли люди, и мы хотим точно выяснить причину несчастья. Вы знаете кого-нибудь из конюхов?

Когда он задал ей этот прямой вопрос, глаза Дилиджент на миг потемнели – словно кто-то взмахнул за ними черной тряпкой. Она будто бы на мгновение перестала нас видеть и вообще унеслась мыслями куда-то далеко.

Потом вернулась и покачала головой:

– Нет, господин, вроде бы не знаю никого.

– Понятно. Ох, что же это я – совсем забыл о вежливости! Вы только что с мороза, а я расспрашиваю вас, не предложив даже отдохнуть и согреться. Пожалуйста, садитесь. У нас есть печенье. Могу я предложить вам чашечку чая? Это особый чай, прямо из Оленьего замка.