Подобное содержание не дает слишком много места ни для воображения, ни для аттитюдов, не предусмотренных содержанием этих параграфов. Помимо наглядного пропагандистского содержания, всеобщее школьное образование в Соединенных Штатах в течение долгого времени было направлено на формирование определенных аттитюдов и трудовых навыков и на классификацию и специализацию школьников в соответствии с политикой центрального государства и лидеров делового мира.

Таким образом, политика воздействия на личность (politics of personality) осуществляется и в свободном мире, что вполне согласуется с идеей данной главы. Личность является полем динамики социальных отношений, на ее конструирование должны влиять формирование социальных интересов, функционирование институтов и мобилизация власти. Один из лозунгов ранних этапов движения за освобождение женщин, «Личное – это политическое», нацеленный главным образом на то, чтобы легитимизировать политические дискуссии о сексуальности и домашнем труде, содержал в себе именно эту общую мысль.

Когда устанавливается связь между политическим и личным, это не значит, что тем самым приветствуется вмешательство государства в жизнь личности. Существует множество серьезных причин сопротивляться государству в той форме, в которой оно сейчас существует, а также сопротивляться многим из его методов и механизмов воздействия на людей. Как и нескольким миллионам других школьников, мне преподносили множество ложных сведений об американской истории. Подобную практику следует искоренять как пагубную для формирующихся умов и опасную с точки зрения будущего, что показал ужасающий рост американского шовинизма в 1980-х годах. Но критику таких практик следует осуществлять в конкретных ситуациях и на конкретных примерах. Идея о том, что мы должны или можем провести универсальное разделение между политикой и личной жизнью, логически несостоятельна.

Концепция новых правых – ограничение сфер компетенции местных властей (small government) и снижение роли государства (rolling back the state) – не означает сведения на нет или кардинального уменьшения влияния государства на личную жизнь. Просто меняется направление этого вмешательства.

Как показывают Элизабет Уилсон, Луис Брайсон и Мартин Моубрей, когда сокращаются государственные расходы на пособия, а забота о больных, пожилых и недееспособных гражданах якобы возлагается на местное сообщество или семью, то это на самом деле означает, что дополнительная неоплачиваемая работа падает на плечи женщин. Гендерное разделение труда и гендерное неравенство усиливаются. Сокращение налогового бремени не увеличивает свободу для граждан в целом. Оно увеличивает преимущества тех групп, которые получают выгоду от доходов, распределяемых через рыночный механизм, за счет тех, чье благосостояние зависит от распределения доходов через государство. Это означает, что капиталисты, люди, имеющие работу, и мужчины находятся в более выигрышном положении, чем рабочие, безработные и женщины.

Действительная проблема здесь не в том, можно ли устранить политику из личной жизни, а в том, какого рода политика направлена на жизнь человека и насколько она может быть демократической или эгалитарной. Самым важным в этом смысле мне представляется политический вопрос о том, может ли личность формироваться и преобразовываться снизу.

Радикальные движения в общем и целом проявляли гораздо меньше интереса к этим вопросам, чем авторитарные движения, государство и бизнес. Но за последние двадцать лет они стали больше интересоваться этими вопросами, особенно в связи с политикой в сфере гендерных отношений. Методы осуществления подобной политики сложны и недостаточно хорошо определены. В основном они складывались путем проб и ошибок. Тем не менее за последнее время в этой сфере накопился значительный опыт, который нуждается в анализе, если мы хотим оценить перспективы радикальной гендерной политики.

Наиболее известной формой этого опыта стали так называемые группы роста сознания (далее – РС), которые организовывались на ранних этапах движения за освобождение женщин. Эти группы не были чем-то совершенно новым. Аналогичные формы общения практиковались в группах единомышленников (affinity groups) среди анархистов, в швейных кружках и других женских неформальных организациях, а также в американской групповой терапии. Новым стало само сочетание типов общения, а поскольку потребность в таком общении была общей, то эта техника распространилась очень быстро. В начале 1970-х годов женское движение освобождения в Соединенных Штатах, Канаде, Великобритании и Австралии могло рассматриваться как сеть групп РС, которые объединялись, чтобы добиваться решения задач социальной политики – пусть частичных и обычно весьма конкретных.

Группы РС стремились преобразовать фемининность двумя основными способами. Сначала они обсуждали и переоценивали прошлое и настоящее жизни общества с точки зрения роли в нем женщин. Когда подобное обсуждение и переоценка производились в группах, это означало, что каждодневные отношения женщин с мужчинами, детьми и с другими женщинами должны были пониматься как опыт бытия-для-других, и их внутренняя логика уже не рассматривалась как нечто само собой разумеющееся. Обсуждение в группах также создавало обстановку для того, чтобы «проговаривать горечь» (если использовать китайское образное выражение), связанную с отношениями с мужчинами, обсуждать неприязненные чувства и отношения, подвергаемые цензуре и подавлению в обычной жизни. Одна из возможных программ для группы РС – это систематическая проработка ситуаций угнетения в разных сферах жизни. Подобная программа способствует привлечению внимания к политическому измерению практик и символов, которые обычно не комментируются, таких как домашний труд, одежда и речевое поведение. Это подрывает многие практики, формирующие традиционные типы фемининности, которые обычно принимаются как сами собой разумеющиеся.

Затем группы РС начали поддерживать новые практики, которые могли бы заменить подорванные традиционные. Группы РС стали площадкой, на которой обсуждалось, что делать в сфере домашнего хозяйства, в сексуальных отношениях, в воспитании детей и социальной политике. Во многих случаях сама группа становилась новой социальной дружеской сетью, ее члены вместе проводили досуг, путешествовали и иногда вместе работали. В этом смысле группы РС стали инициативными группами по формированию феминистских сообществ 1970-х годов.

Как техника перестройки фемининности подобная практика имела несколько сильных сторон. Она была исключительно гибкой, ее было нетрудно начать, она не требовала значительных финансовых средств, и ею было легко управлять на основаниях равенства. Она качественно отличалась как от традиционной партийной политики, так и от обычной психотерапии. Она могла быть обращена к работе на производстве, к домашней жизни и к сексуальным отношениям. Она могла быть также легко завершена, если возникали проблемы в ее осуществлении.