– Давай в следующий раз мы сами это решим, хорошо?

Она посмотрела на него. Из всех странных черт ее спутников нельзя было оправдать только отсутствие деликатности у Леонеля.

Энндал нарушил сюрреалистичную тишину, повисшую между членами группы.

Приглушенным голосом он произнес:

– Я предлагаю каждому рассказать о своем времени. Потом… потом посмотрим, что делать, хорошо?

Они согласно кивнули.

Брисеида несколько недель переживала из-за того, что не могла узнать, где она находится и как ей попасть домой. Какими нелепыми казались ей эти вопросы теперь, когда она действительно не знала, где находится…

Энндал покинул знаменитые земли Европы в 1450 году от Рождества Христова, после долгого пребывания в королевстве Арагон. Оанко, с другой стороны, были не знакомы эти даты. Он жил на земле своих предков и считал годы своей жизни по событиям, которые приносила каждая зима. Эней заверил их, что у него есть более точный календарь, но ни одно из приведенных им имен спартанских царей не помогло им разобраться с временной лентой. Что касается Менг Чу, то он смог без малейших колебаний заявить, что покинул Чанъань, столицу Срединного королевства, и достиг его северной границы на седьмом месяце тридцать четвертого года правления Сюань-цзуна. Просто замечательно, нечего сказать. Леонель родился в 1895 году. В течение трех лет он сражался в окопах Мировой войны. Он был ближе всех ко времени Брисеиды… Здравствуй, образ из XX века… Был ли он еще жив, когда она родилась? Или, лучше сказать… будет ли он еще жив, когда она родится? Родилась? Родится?

– Подождите. Если мы все из разных времен и мест, как же мы понимаем друг друга? – спросил Леонель.

Или, лучше, была рождена?

– Брисеида?

– Что? А, ничего, я… Но да, как получилось, что мы понимаем друг друга?

– Хорошо, что люди в XXI веке живы, – проворчал Леонель.

– Я всегда думал, что все говорят по-гречески, – вмешался Эней. – Ведь это язык богов.

– Ты так думаешь? – говорит Лиз, забавляясь. – А что, ты уже слышал, как говорят боги?

Ее вопрос сбил Энея с толку.

– Да… – наконец признался он.

– Так что, возможно, при следующей встрече спросишь их, что мы здесь делаем.

Эней вздрогнул от этой мысли.

– Старик из пустыни сказал мне, что боги послали меня с миссией… В общем, они послали меня с миссией. Я действительно думал, что эта лестница приведет нас на Олимп, но вот мы снова здесь. Я не понимаю, что сделал такого, что им не понравилось…

– Не волнуйся, боги капризны, – сказал Леонель, вновь принимая позабытый когда-то озлобленный облик. – Меня заверили, что я буду сражаться с тайной силой, которая поддерживает Мировую войну на обоих фронтах. С моей жизнью просто играли.

– Старик поклялся мне, что Цитадель поддерживает интриги при дворе, и ее действия позволят Ань Лушаню свергнуть императора, – сказал Менг Чу. – Он заставил меня поверить, что он проинформировал императора и что тот разрешил ему возглавить Сопротивление. Старик даже показал мне письмо с императорской печатью, чтобы убедить меня. Я согласился служить тебе, Энндал, только потому, что старик заверил меня, что ты – тайный посол одного из союзников Империи.

– Похоже, что старик просто говорил то, что взбредет ему в голову, – ответил Энндал. – Но… Если бы он сказал нам правду, поверили бы мы ему?

– У меня нет времени на эту ерунду, – сказал Менг Чу. – Будущее Империи вполне может решиться в ближайшие несколько дней, и только я могу повлиять на ее судьбу!

– Если мы действительно в Древней Греции, то, возможно, у тебя в запасе есть несколько веков, чтобы повлиять на ситуацию, – заметила Лиз, а затем вскочила. – Что, черт возьми, я говорю? Какая-то нелепица!

– Я не думаю, что старик нам лгал, – размышляла Брисеида. – Он делал то же самое, что и Цитадель. Он выдавал всем только часть правды, ту часть, которую мы должны знать. Цитадель управляла миром во все века. Поэтому старик посылает нас наблюдать за ее кознями… во все века.

Повисла неожиданная пауза.

– Теперь ты хочешь, чтобы мы поверили, что посетим каждую из этих эпох? Отличная теория.

Эта идея была настолько необычна для Брисеиды, что ей самой было трудно ее осмыслить. Китайская империя, средневековая Европа, будущее… Звучало невероятно, и все же…

– Я не могу придумать другого объяснения, – заключила она.

– Я согласен. Мы посещаем каждую эпоху и исправляем то, что необходимо исправить. Поскольку старик, напомню, не просто велел нам наблюдать. Он также хочет, чтобы мы действовали, чтобы остановить Цитадель на ее пути. Ну, хорошо. Но тогда давайте сделаем это быстро. Что же, Эней, расскажи нам, что с тобой не так.

Эней потерял дар речи. Леонель рассмеялся:

– В каждую эпоху! Сначала покажите мне Древнюю Грецию, реальную Грецию, за этими холмами. Тогда посмотрим.

– Мы не можем оставаться здесь вечно, – заметил Энндал, вставая. – Скоро нам понадобятся припасы. Не будем терять время, пойдемте. Эней, покажи нам дорогу.

– Дорогу?

Энндал устало посмотрел на него:

– К твоему лагерю.

Эней в ужасе раскрыл глаза. Он беспокойно оглядел каждого члена группы, а потом, заикаясь, произнес:

– Но… но… я не могу… Нельзя приводить чужаков в спартанский лагерь.

– Значит, ты просто должен пойти и разведать обстановку, они тебе доверяют.

– Я не уверен, что… Я просто гоплит, игрушечный солдатик. Если они решат, что вам не рады, я не смогу…

– Чего ты боишься? – начал выходить из себя Менг Чу. – Это же твой лагерь, твои товарищи, ведь так?

– Да, но…

– Мы весь день шли, весь вечер поднимались, пробирались сквозь облака в разгар ночи, и теперь снова день, а мы истощены. Так что вперед, солдат, и не заставляй нас ждать!

Эней сглотнул. Он достал из сумки свою серую спартанскую тунику, поспешно надел ее и направился, широко шагая, в долину, усеянную средиземноморскими кустарниками, которая расстилалась перед ними на юге.

– Тебе не следовало быть с ним строгим, – обеспокоенно сказал Энндал, наблюдая за удаляющимся Энеем.

– У тебя есть дети, Энндал? – сказал Менг Чу, поправляя длинный кинжал на поясе. – Мой младший ребенок – его ровесник. Немного дисциплины никогда не повредит.

Они уединились в защищенной от солнца пещере на склоне холма, в надежде немного отдохнуть в ожидании Энея. Брисеида, прижавшись к известняковой скале, наблюдала за своими спутниками, зевая, веки ее отяжелели. Она посмотрела на Оанко, который стоял на вершине скалы. Никто не мог уснуть: их одновременно завораживали события последних нескольких часов и мучили мысли о том, что ждет их впереди.