— Вам: подсудимый, слова никто пока не давал! — Грозно нахмурился старший судья. — Вы, конечно, можете выбрать: виселица или возвращение! Ну?!

Сникнув, бывший глава Общества — Братства выбрал возвращение.

— Вот и отлично. Уведите его.

Когда Кронен в сопровождении охраны вышел в одну дверь, в другую уже входил принц, также с подобающим эскортом.

При виде сводной сестры его черты исказились ненавистью, которая отнюдь не уменьшилась, когда он перевел взгляд на Марину. Принц держался с обыкновенным своим высокомерием. Несмотря на невыигрышные обстоятельства, Мариен выглядел элегантно в одежде любимых оттенков — серого с голубым.

Принц больше не смотрел в сторону своей тезки. Он вообще не смотрел ни на кого конкретно, рассеянно блуждая взором по стенам над головами судей. Он даже не пытался отвечать на обвинения, окатив и судей, и зрителей процесса презрительным молчанием. Мариен знал, чего ему ждать, и готовился умереть с шиком. Девять черных перьев отмерили срок его жизни зловещими штрихами. Но…

Велирин снова оставила право приговора за собой.

— Я знаю, сударь, на что вы рассчитываете, — спокойно заговорила она, ничем не выдавая волнения или гнева. — Вы полагаете, если не вышло захватить трон, то получится хотя бы стать мучеником?.. Сложить голову на эшафоте под барабанный бой?..

Обвиняемый фыркнул и в первый раз за время суда заговорил с сестрой.

— Неужто вы решитесь меня повесить, сударыня? — Надменно спросил он, игнорируя, как и Велирин, обращение «ваше высочество». — Это не будет соответствовать моему статусу, вы знаете.

— Вам вообще теперь ничего не соответствует. Ступайте на все четыре стороны, вы свободны.

В зале недовольно загудели. Сам принц и все присутствующие были обескуражены. Велирин призвала к порядку, зазвенев колокольчиком.

— Да, вы свободны. — Повторила она, прищурив глаза и тем слегка напомнив Марине Тха-Джара. — Сейчас вы покинете Палату суда, выйдете по главной лестнице и… далее куда угодно.

Мариен побледнел. Он понял, какую страшную месть приготовила ему принцесса.

Готтар тоже все понял и зло усмехнулся. Поймав вопросительный взгляд соседки, пояснил так:

— Он не уйдет дальше нижней галереи — в одиночку и без оружия, прикончат как цыпленка. Тут масса желающих с ним расквитаться. И выслужиться тоже.

— И ты… так вот спокойно говоришь об этом? — Укоризненно спросила Марина, наблюдая между тем всю гамму отчаяния на лице принца.

Барон пожал плечами.

— Мальчик задумал подлость, она не состоялась. Теперь честной смерти не должно быть.

В гробовом молчании его высочество вышел. Никто его не преследовал, но… На следующий день садовники выловили его труп, с несколькими колотыми ранами, в канале дворцового парка. Разумеется, никакого полицейского расследования за данным событием не последовало, и последним пристанищем неудавшегося короля стала безымянная могила на кладбище для бездомных.

Заседание утомило всех, и прежде всего — Велирин, та еле на ногах стояла. А между тем, ее постоянно дергали то с одной просьбой, то с другой, то с указами, то с челобитными… Готтар выпроводил просителей и сановников, чтобы Велирин могла как следует отдохнуть. Правда, еще как минимум час она потратила в гардеробной, где заперлась вместе с Мариной и двумя фрейлинами.

***

О пышной свадьбе не могло быть и речи, по причине недавней смерти королевы и из необходимости «экономии бюджетных средств». Получив отчет о состоянии казны, Велирин распорядилась отменить даже минимальные, положенные по протоколу торжества.

Церемония бракосочетания началась в полдень в тронном зале. Приспущенные знамена напоминали о трауре, как и неброские цвета одежды придворных. Велирин была в глухом закрытом платье из черных, отделанных золотом кружев: медные локоны кольцами свободно лежали на плечах. Готтар также был в черном — обычном для себя. Исключение составлял темно-бордовый плащ.

Рассматривая белое облачение служителя Знающего, и пропуская мимо ушей произносимые им слова, Марина думала о том, что ей сейчас предстоит сделать. Свидетелем со стороны барона, само собой, был эльд Одлин. Выражение лица его красноречиво говорило, что брак- штука темная и непознанная, и, наверное, сюзерен совершает некий промах, что можно и так обойтись… Одлин тяжко вздохнул и приготовился исполнить свой долг.

Зазвучали трубы, с потолка посыпались лепестки поздних роз… На ватных ногах Скворцова подошла к подруге и взяла с протянутого ей кем-то блюда серебряную длинную иглу. Принцесса подала руку… Пальцы дрожали у обеих.

Тонкая игла пронзила нежную кожу, показалась алая капля, и зал удовлетворенно загудел. Одлин тоже справился с задачей без каких-либо трудностей. Молодожены соединили руки, смешивая свои жизни в единое целое. А потом они целовались — долго, без малейшего стеснения и с полным правом. И Марина чуть-чуть им завидовала — так по- белому завидуют тем, кто долго и тяжело шел к своему счастью, и, наконец, обрел его.

Местом коронации стал уже не тронный зал, а совсем другое помещение. Здесь царил полумрак, светили неяркие лампы. Здесь не звучала музыка, и не летели под ноги цветы. Усыпальница Озерных королей — вот где надлежало приносить клятву каждому новому монарху: перед прахом усопших властителей.

Одинаковые гробницы из зеленого, с черными прожилками, камня. На стенах — высеченные из мрамора портреты некогда почивших монархов. У них были разные судьбы, разные деяния и такие разные смерти. Одних молва возвеличила до небес, других низвергла в грязь, из которой даже по истечении веков нельзя выбраться. Портрет Альберины пока отсутствовал. Ее похоронили быстро и почти стыдливо, как обычно бывает при катаклизмах власти.

Марине показалось, что у Велирин неестественно блестят глаза. Она вдруг осознала: сейчас принцессе хочется побыть здесь в одиночестве, остаться с воспоминаниями, сомнениями и надеждами, о которых уже не с кем будет поговорить. Но такой возможности не представится — порог склепа Озерные короли переступали только во время коронации. Велирин вернется сюда только один раз — чтобы остаться навсегда после смерти.

Яркий осенний день ослепил своим великолепием людей, выходящих из усыпальницы. На них обрушился шквал музыки и троекратное «слава!» гвардии. Новая королева наконец- то позволила себе улыбнуться, хотя глаза были наполнены слезами. В воздух взлетали букеты, шляпы, дамские веера, охапки золотых кленовых листьев… Многие обратили внимание на странную фразу новоиспеченного консорта: «Учусь играть на арфе!». Барон не стал уточнять, каким таким инструментом он собирается играть, и какое отношение имеют данные слова к его новому положению. Да никто и не спрашивал. А Марина тихонько прыснула со смеху. Неисправимый человек этот Готтар! Зато Велирин никогда не будет с ним скучно.

Из намеченной программы было выполнено практически все, кроме одного важного пункта. Глубокой ночью небольшой отряд всадников выехал из Олмы — туда, где в звездном свете одиноко мерцал маяк, прозванный в народе Злобной Мельницей.