Я объяснил, что она в чайном шатре.

– Полагаю, вы уже слышали чудесную новость о помолвке мисс Меринг и мистера Сент-Трейвиса? – восторженно продолжала она.

Я подтвердил, что слышал.

– Я всегда считала июнь идеальным месяцем для помолвок, а вы, мистер Генри? Тем более когда вокруг столько прелестных девиц на выданье. Не удивлюсь, если и вы с кем-нибудь обручитесь.

Я повторил, что Камелия в чайном шатре.

– Благодарю! О, и если увидите мистера Финча, не сочтите за труд передать, что у нас в киоске с выпечкой заканчивается пастернаковое вино.

– Хорошо, миссис Каттисборн.

– Финч – изумительный дворецкий. Такой заботливый. Вы знаете, он ходил за тминным кексом для прилавка с выпечкой в такую даль – аж в Стоустер. Все свободное время тратит на походы по округе, выискивая деликатесы для нашего стола. Вчера вот прогулялся на ферму к Билтонам за клубникой. Золото, а не человек! Лучшего дворецкого у нас еще не было. Теперь днем и ночью тревожусь, как бы его не увели.

Вполне закономерная тревога, с учетом обстоятельств. Интересно, что на самом деле понадобилось Финчу в Стоустере и на билтоновской ферме? И отвяжется ли от меня миссис Каттисборн?

Она отвязалась, но сперва явились хихикающие Цинния и Лилия и вручили мне по двухпенсовику за свои счастливые номера – три и тринадцать. Пока я их спровадил, прошло почти полчаса, вот-вот могла вернуться Камелия.

Я рванул лихим спринтом через подъездную дорогу к кругу для катания на пони и попросил Теренса несколько минут присмотреть за кладоискательской площадкой.

– А что нужно делать? – уточнил он подозрительно.

– Собирать двухпенсовики и выдавать лопатку, – объяснил я, умолчав про Камелию.

– Тогда справлюсь, – согласился Теренс, привязывая пони к дереву. – По сравнению с этим – просто синекура. Меня тут все утро пинают.

– Пони? – Я с опаской покосился на копыта.

– Дети.

Я вручил ему план площадки с кладом и инструмент.

– Через четверть часа вернусь.

– Можете не торопиться, отлучайтесь на сколько понадобится.

Поблагодарив Теренса, я ринулся к беседке. И почти добрался. У самых зарослей сирени меня перехватил священник.

– Как вам ярмарка, мистер Генри? – спросил он.

– Изумительно. Я…

– У гадалки уже были?

– Нет еще. Я…

– Тогда непременно сходите тотчас же! – Он ухватил меня за руку и потащил обратно к шатру. – Гадалка и барахольный прилавок – настоящие гвозди мероприятия.

Он втолкнул меня под красно-фиолетовый полог в тесную палатку, где сидела миссис Меринг с хрустальным шаром, который она, похоже, все-таки выбила у «Фелпхема и Манкастера» к назначенному часу.

– Садитесь, – велела она. – И не забудьте посеребрить ручку.

Я отдал ей единственную оставленную мне золотую монету, миссис Меринг вернула на сдачу несколько серебряных и начала делать пассы над хрустальным шаром.

– Вижу… – завела она замогильным голосом. – Жизнь у вас будет до-о-олгая.

Если мне ее перестанут укорачивать на каждом шагу.

– Вижу… дальнюю дорогу, очень дальнюю… вы что-то ищете. Какую-то ценность? – Она прикрыла глаза и провела рукой по лбу. – Стекло туманится… не разберу, увенчаются ли ваши поиски успехом.

– А где она, вы не видите, случайно? – спросил я, подаваясь вперед и заглядывая в шар. – Эта ценность?

– Нет, – ответила миссис Меринг, накрывая шар ладонями. – Впечатление бывает обманчивым. Я вижу… хлопоты… снова все в тумане… вот, из него проступает… Принцесса Арджуманд!

Я подскочил от неожиданности.

– Принцесса! Вот негодница! – Миссис Меринг полезла рукой под складки мантии. – Нечего тебе здесь делать, шалопайка. Мистер Генри, будьте добры, отнесите ее моей дочери. Всю атмосферу губит.

Миссис Меринг коготь за когтем отцепила кошку от мантии и передала мне.

– Вечно проказничает.

Я отнес Принцессу к барахольному прилавку и попросил Верити за ней присмотреть.

– Какие вести от мистера Дануорти? – поинтересовалась Верити.

– Никак до него не доберусь. Сейчас вот миссис Меринг отвлекла. Зато она предсказала мне дальнюю дорогу, так что, может быть, уже переброшусь наконец.

– Мне она предсказала свадьбу, – пожала плечами Верити. – Будем надеяться, это окажется свадьба Тосси и мистера К.

Я вручил ей Принцессу Арджуманд, потом, скрываясь за киосками, опрометью кинулся к бечевнику, по нему пробежал в беседку и спрятался в сиреневых зарослях, ожидая, пока откроется сеть. На ожидание ушла целая тревожная вечность: сперва я опасался, что меня обнаружит Камелия или священник, а когда сеть наконец замерцала, заволновался, как бы не наткнуться на леди Шрапнелл.

В будущее я прибыл на низком старте, готовясь дать деру, если в лаборатории окажется мой главный кошмар. Однако ее там не было – по крайней мере в обозримом пространстве. Лаборатория напоминала военный штаб. Вдоль стены, у которой я когда-то – сколько дней назад? – сидел, растянулась огромная компьютерная панель. На ее фоне даже сетевой пульт выглядел крошечным. Всю остальную часть помещения, не занятую сетью, загромождали поставленные друг на друга мониторы и трехмерные экраны.

Сидящая за пультом Уордер расспрашивала новичка.

– А он мне говорит: «Еще не хватало, чтобы ты снова тут застрял», – рассказывал тот. – «Полезай, – говорит, – в сеть». И я полез.

– И Каррадерс не упомянул, собирается ли еще что-то сделать, прежде чем последовать за вами? – допытывалась Уордер. – Что-нибудь там проверить?

Новичок покачал головой:

– Сказал: «Иди, я потом».

– Кто-нибудь был поблизости?

Он пожал плечами:

– Сирена смолкла. А жильцов в той части города нет. Там все выгорело.

– Сирена? – переспросила Уордер. – То есть был налет? А не могло его бомбой?.. – Она оторвалась от пульта и только теперь заметила меня. – А вы что тут делаете? Что случилось с Киндл?

– Острый приступ перебросочной болезни, спасибо вам большое, – объяснил я, выпутываясь из занавесей. – Где мистер Дануорти?

– В Корпус-Кристи с криминалисткой.

– Передайте ему, что мне нужно с ним поговорить, – попросил я новичка.

– Я вообще-то выясняю, что случилось с Каррадерсом! – вскипела Уордер. – Нельзя же вот так вваливаться посреди…

– Но мне срочно…

– Каррадерсу тоже! – отрезала она и обернулась к новичку. – На том участке не было бомб замедленного действия?

Новичок неуверенно посмотрел на нее, потом на меня.