злит. Да, он отчасти пролил свет на то, что с нами произошло. И что нас может ждать в дальнейшем. И, если верить его словам, то по окончанию смены она просто тупо начнется заново. И так до бесконечности. Но что-то мне подсказывает, что он врет. Нутром чую. Он явно ведет свою игру, правила которой не ясны, и где нам отведена далеко не последняя роль. Макс к нему относится более лояльно, чем тот пытается воспользоваться и влиться к нам в доверие, но я не позволю этому произойти.

Да, как бы, я не более лояльно отношусь, на самом-то деле, просто не думаю, что в отношении него стоит рубить с плеча. Я аккуратен. Если Пионер думает, что использует нас, то я, тем временем, использую его. Эдакие своеобразные кошки-мышки. Тут ты, мой друг, уж точно не совсем прав.

Так, стоп, почему именно здесь? Он и касательно меня с Алисой тоже не шибко в воду-то глядел. Ах, почему я опять допускаю такие мысли? Что со мной, блин, не так?

После нашей небольшой экскурсии по альтернативным «циклам», так своевременно устроенной Пионером, требовалось отвлечься. То, что мы там под конец увидели, было жутко. И это еще очень мягко сказано. Я до сих пор покрываюсь мурашками, когда вспоминаю то, с чем нам пришлось столкнуться. А так все начиналось… Ночное озеро и невероятной красоты девушка, плескающаяся в нем… Я бы очень хотел был бы совершенно не прочь увидеть это вновь. Да, это было как-то не очень этично, но я ведь не специально. Я же ведь не знал, что Пионер потащит нас любоваться обнаженной Славей. И теперь я это просто не мог выкинуть из головы. Особенно мне тяжко было, когда мне пришлось с ней остаться вдвоем, давая возможность Максу с Алисой благополучно сбежать после вскрытия столовой.

Кстати говоря об этом — наша ночная вылазка обернулась довольно занятно. Мы ведь сами планировали чем-нибудь поживиться, а тут нам такая помощь. И плюс — возможность немножко отыграться за водные процедуры. Грех не воспользоваться. Конечно, идея Макса с тем, чтобы изобразить из себя привидение, казалась бредовой, но сработала она на «ура». Да, Ульянка на следующий день уже об этом и не вспоминала, но ее сверкающие пятки в тот момент до сих пор вызывают у меня улыбку.

Так вот, пока Макс там о чем-то ворковал с Алисой, я так вовремя заметил нашу активистку. Пришлось брать ее на себя, дабы не подставлять товарищей. В целом, это была еще и отличная возможность познакомиться со Славей поближе. Так почему бы ей и не воспользоваться?

Поначалу беседа не очень клеилась. Славя очень разозлилась из-за того, что кто-то вскрыл столовую, причем уже, как оказалось, не в первый раз. И, закономерно, сразу же подумала на Алису с Ульяной. Хотела уже было идти к вожатой, но я все же умудрился немного остудить ее пыл. Она еще так расчувствовалась в этот момент, что рассказала мне, как Ольга Дмитриевна постоянно отчитывает ее за их проделки, и как она уже от этого устала. Я не был до конца уверен, что должен был это знать. Да и вообще немного растерялся. Попытался воспроизвести в голове различные глупые девчачьи мелодрамы в попытках вспомнить, что стоит делать в подобной ситуации. Но так ничего толкового и не вспомнив, я решил просто банально побыть милым. Я взял ее за руку, которая оказалась очень мягкой и теплой. И преданно глядя в глаза попросил ее не раскисать по пустякам. И осторожно намекнул, что это не обязательно должны были быть рыжие. И вроде как даже сработало. По крайней мере, к ней снова вернулась ее потрясающая улыбка, после чего она неожиданно сама предложила нам вдвоем посидеть в столовой и чего-нибудь перекусить. Как я мог отказаться?

Она принесла мне стакан кефира и пару булок, на которые я тут же не без удовольствия накинулся. Странное дело, но пока я ел, Славя просто сидела напротив и смотрела на меня. Меня это даже немного засмущало, но, как выяснилось, зазря. Она спрашивала, как мне первый день в лагере, какие впечатления от него в целом. И я говорил, как на духу. И она это, кажется, чувствовала, поскольку после каждого моего восторженного отзыва, она улыбалась все шире и шире, а ее голубые глаза как будто все больше начинали светиться от счастья. И я чувствовал себя на седьмом небе от осознания того, что сейчас эти глаза направлены исключительно в мою сторону.

Мы еще поболтали о всяком, прежде чем она сказала, что уже пора и расходиться. Если мы, конечно, не хотим долгую и нудную беседу с дежурным по лагерю. Мне очень не хотелось покидать эти стены, которые пусть и ненадолго, но объединили нас. Но я вовремя себе напомнил, что впереди еще меня должны ждать чудесные две недели. А там уж всякое может случиться.

Я снял очки, чтобы протереть глаза, которые уже немного устали вникать в почерк моего друга. Нужно было сделать небольшой перерыв.

— Пойдем прогуляемся? Воздухом подышать хочу, — предложил я.

— Все, уже дочитал? — удивленно покосился на меня Дэнчик.

— Нет еще, просто хочу костяшки размять, — ответил я, аккуратно сворачивая тетрадку в трубочку. — Дочитаю на пляже, в тенечке.

— Туда предлагаешь?

— Ну да, может даже искупнемся пару раз по возможности, а то как-то душновато становится.

Выйдя на улицу, мы не торопясь побрели вновь к тому месту, где расположились вчера. Лагерь пустовал, хотя и не выглядел безжизненным. Некоторые пионеры из старших отрядов таки норовили показаться то тут, то там, спешащие куда-то по своим делам. Я невольно оглянулся на домик рыжих, когда мы прошествовали мимо. Девочки либо спали, либо играли напряженную партию в карты, ибо деревянная постройка не ходила ходуном, что немного, да настораживало.

Мы уже проходили мимо дороги, ведущей к лодочной станции, как вдруг услышали из кустов тихий плач. Недоумевающе переглянувшись, мы раздвинули листву, чтобы увидеть там сидящего на земле, обхватившего колени руками, маленького мальчика. При виде нас он тут же стих, лишь слезы на щеках выдавали его.

— Эй, малой, ты чего? — ласково спросил Дэнчик.

— Ничего, — тихо ответил тот. — Все хорошо. Я просто тут сижу. Не сдавайте меня вожатым, ладно?

— Не будем, — твердо пообещал Дэнчик. — Ты только скажи, что с тобой случилось? Ты ведь не просто так же тут плакал сидел.

— Ничего не случилось, — буркнул мальчик, вытирая рукавом мокрую щеку.

— Не хочешь жаловаться? — догадался я.

Тот