Расположенный в столь значимом месте, этот мощный замок был укомплектован «хорошими солдатами, братьями и сержантами». Встав под его стенами, Бейбарс отправил гарнизону дары в знак того, что отнесется к защитникам благосклонно, если они сдадутся без сопротивления. Но 21 июня эти дары возвратили, перебросив через стены замка при помощи оборонительных катапульт. Оскорбившись, Бейбарс поклялся пророком Мухаммедом, что его обидчики будут уничтожены. Затем, по рассказу хрониста, известного как «тамплиер из Тира»[564], «он подготовил осадные машины, и началась атака на замок»[565]. Его люди рыли подкопы и обстреливали стены камнями и греческим огнем.

Однако Сафед стоял, и к середине июля раздраженный султан временно взял под стражу несколько десятков своих эмиров за то, что они якобы мало усердствовали при осаде. В результате нового штурма 20 июля барбакан – укрепленная сторожевая башня на внешнем периметре замка – наконец был взят, но даже этот незначительный успех стоил мамлюкам больших потерь. «Султан испугался, что не сумеет взять [Сафед] силой, не потеряв [слишком много] своих людей», – писал «тамплиер из Тира». Поэтому он прекратил штурм и разработал другой план[566].

В замках тамплиеров всегда жили не только члены ордена, и среди обитателей Сафеда братья-рыцари в белых плащах и одетые в черное сержанты тоже составляли меньшинство. Кроме них было множество слуг, наемных арбалетчиков, сирийцев-туркополов и жителей близлежащих городов и деревень, нашедших в крепости убежище от Бейбарса. Султан решил воспользоваться неоднородностью и потенциальной разобщенностью защитников Сафеда и прибегнуть к всегда действенной стратегии – подорвать их моральный дух вместо того, чтобы разрушать стены. Убедившись, что Сафед лишен возможности получить подкрепление, он приказал глашатаям объявить – так, чтобы их было слышно в крепости – о его готовности сохранить жизнь всем сдавшимся сирийцам. Это предложение не осталось без внимания туркополов и наемников: вскоре многие из них дезертировали. Султан хотел посеять раздор внутри крепости, и это ему удалось. Теперь, при том что барбакан был в руках мамлюков, тамплиеры оказались «сильно ослаблены» и в «глубоком разладе»[567].

Братья, находившиеся внутри осажденного замка, созвали совет и решили отправить сержанта по имени Леон Казалье (известного также как брат Лео), говорившего на родном языке Бейбарса – турецком, на переговоры, чтобы вытребовать для франкских христиан того же, что было предложено сирийцам. Султан вежливо выслушал посланника и дал уклончивый ответ. А потом, с глазу на глаз, сообщил сержанту, что его смертельно оскорбило то, как тамплиеры отвергли его дары, что он намерен предать их всех смерти и что самая тяжкая и мучительная участь постигнет самого брата Лео, если он не согласится обмануть своих товарищей.

Напуганный угрозами Бейбарса брат Лео поспешил обратно. «Он вернулся в замок и сказал им, что султан обещал сохранить жизнь всем и поклялся в этом», – написал «тамплиер из Тира»[568]. Так брат Лео обрек их всех на гибель.

На следующее утро Бейбарс вновь появился у ворот Сафеда и заявил, что если тамплиеры сложат оружие и сдадут замок, то он сопроводит их в Акру, стремительно превращавшуюся для христиан-франков в единственное безопасное место на побережье. Предложение было принято, и братья и их слуги приготовились покинуть крепость.

К несчастью для тамплиеров, этот Бейбарс не был султаном. Настоящий Бейбарс выбрал одного из своих эмиров, больше других походившего на него, отдал ему свой наряд и послал предложить христианам фальшивое соглашение. Любой, кто прежде видел султана, возможно, заподозрил бы неладное, не увидев голубых глаз с бельмом на одном из них, но с высоты зубчатых стенах замка тамплиеры не заметили обмана.

24 июля сопротивление было прекращено, и ворота Сафеда открылись. Из них вышли рыцари и сержанты вместе с более чем тысячью других обитателей, укрывавшихся за крепостными стенами почти два месяца. В сопровождении воинов Бейбарса они двинулись в сторону Акры, но едва прошли полмили, как их остановили близ невысокого холма, который сами тамплиеры использовали как место казни, и окружили. Один за другим все христиане были обезглавлены. Предлогом послужило то, что несколько тамплиеров вывезли из замка оружие и что под видом сирийских христиан из него попытались вывести мусульман. Это могло быть, а могло и не быть правдой. В любом случае все, что тамплиерам пообещали, было ложью. Бейбарс проявил свойственную ему безжалостность и изобретательность. Он убил всех, кроме двух, из полутора тысяч пленников, приказал сложить тела грудой и обнести стеной, чтобы сохранить для потомков колодец, полный костей и черепов…

Брата Лео пощадили, отвели в шатер султана и дали выпить чашку кобыльего молока. После этого он принял мусульманство, став вероотступником. Другого христианина, выбранного случайным образом, отправили в Акру, чтобы он рассказал там о произошедшем, дабы его братья-христиане поняли, что ждет их впереди. В отличие от Кесарии, Арсуфа и Хайфы, Сафед не был разрушен: Бейбарс поставил туда мусульманский гарнизон и сделал крепость центром мамлюкской власти в Галилее.

* * *

Потеря Сафеда стала для тамплиеров сокрушительным ударом. Орден по-прежнему занимал многие замки в государствах крестоносцев, но лишь очень немногие из них могли сравниться по мощи с Сафедом, который Бейбарсу удалось захватить меньше чем за два месяца. Поэтому участь остальных представлялась незавидной. Госпитальеры малодушно отправили к Бейбарсу посольство, прося его не трогать два самых ценных их замка: Маргат и Крак-де-Шевалье в графстве Триполи. Султан согласился на десятилетнее соглашение о ненападении, но только при условии, что госпитальеры передадут ему свои доходы от прилегающих территорий.

Вскоре после падения Сафеда рыцарь-тамплиер по имени Рико Бономель описал в стихах горечь от потерь, понесенных орденом, выплеснув свои чувства с необычайной откровенностью. Бономель проклял папу за то, что тот позволил западным христианам, принявшим крест, сражаться с Гогенштауфеном на Сицилии, вместо того чтобы следовать своим обетам в Акре, сопротивляясь Бейбарсу. А затем предположил, что Христос отвернулся от крестоносцев. Вот что он написал: