– Только что за своим рабочим столом умер полковник Артамон Матвеевич Артамонов. Позаботься, капитан, чтобы похороны по высшему разряду, по-генеральскому!.. – помолчав, тихо ответил Толмачев.

– Есть по высшему разряду, – отчеканил капитан и невпопад добавил: – Я подумал еще, что-то он вчера вышел из вашего кабинета белее белого!

Толмачев ожег его тяжелым взглядом, и тот втянул голову в плечи.

– Вот ведь она, жизнь! Был человек и нету! – вздохнул водитель. – Святой человек был Артамон Матвеевич, и смертушку ему господь легкую дал, так сказать, на боевом посту.

Генерал согласно кивнул и отвернулся к окну.

Свернув с широкого проспекта в переулок, черная «Волга» прыгала на ухабах разбитого асфальта мимо обветшалых, десятки лет не ремонтировавшихся пятиэтажек. Клюнув носом, машина внезапно развернулась поперек проезжей полосы напротив захламленного сквера.

– Черт, одно к одному! – ругнулся водитель. – Колесо накрылось, товарищ генерал, сейчас запаску соображу! Уж извините, Сергей Иванович!..

Генерал кивнул в ответ и, открыв дверцу, вышел из машины. Его внимание привлекла сразу же просматривающаяся за чахлыми деревцами сквера очередь, тянущаяся змейкой от дверей магазина с надписью на фронтоне: «Вино – водка» – и скрывающаяся за углом. У самых дверей толклась толпа людей, стремящихся заполучить вожделенный спиртной напиток без очереди, но порядок регулировали два небрежно поигрывающих резиновыми дубинками бугая-милиционера. Несколько небритых, отечных мужиков в грязных строительных робах пытались пролезть к дверям без очереди. Однако группа стоящих в очереди молодых парней оттеснила наглецов от двери. В ответ те ответили заковыристым матом и кулаками, но номер не прошел: парни ответили тем же.

И тут брызнула первая кровь, раздался пронзительный женский визг… Уходящая за угол чинная очередь от этого крика сломалась и бросилась к дерущимся. В образовавшейся огромной толпе невозможно было понять, кто кого и за что бьет.

К Толмачеву, стоящему у «Волги», подошел адъютант и, понаблюдав за побоищем, разгоревшимся перед магазином, сказал:

– И это мой народ!.. Я должен им гордиться?.. Гордиться вот этими?.. Я должен подыхать за них, как майор Сарматов в Афгане?.. Нет уж, увольте, товарищ генерал, мимо денег!

– Я обдумаю этот вопрос, капитан! – ответил генерал голосом, в котором отчетливо слышались металлические нотки, и решительным шагом пошел к захлебывающейся мутной яростью толпе.

Бугаи-милиционеры, со спокойствием сфинксов наблюдавшие от дверей магазина за побоищем, увидев номера черной «Волги» и направляющегося от нее в их сторону представительного вида человека, спохватились и стали обрушивать направо и налево удары дубинок, что есть силы лупцуя людей по чему попало – по головам, спинам, лицам. Толпа моментально рассосалась, рассредоточилась. Люди стали расползаться по углам подсчитывать понесенные потери в виде выбитых зубов, разбитых, фонтанирующих кровью носов, выдранных волос и ссадин. Затем все снова заняли свои места в очереди, и она снова уползла гигантской змеей за угол магазина, растянувшись на многие десятки метров.

– Вот что значит власть! – заметил Толмачеву поменявший к этому времени колесо водитель. – А вы – без страха!.. Без страха на улицах средь бела дня друг дружку резать будут!

– Господи, до чего людей довели! – сквозь стиснутые зубы вырвалось у того. – Не кончится добром эта перестройка, Трофимыч! Помяни мое слово – не кончится!

– Ясное дело, ничего хорошего из этого не выйдет, – спокойно поддакнул Трофимыч. – Выпускают стадо из загона, оно куда бросается? Правильно, к реке… Кто-то напьется, кто-то на другой берег переплывет, а кто-то утонет, – рассудительно продолжил он.

МОСКВА. ГОСПИТАЛЬ ИМЕНИ БУРДЕНКО. 3 июля 1988 года

«ЗИЛ», едко прозванный в народе «членовозом», и черная «Волга» к подъезду госпиталя подкатили почти одновременно.

– Рад встрече, Николай Степанович, рад! – поприветствовал генерал Толмачев вышедшего из «членовоза» пожилого человека с седыми волосами, постриженными ежиком, в очках, за золотой оправой которых прятались цепкие, не по возрасту молодые глаза. – Конечно, в Кремле при всем честном народе зачитать бы указ, ну уж служба наша не для огласки… – продолжил Толмачев.

– И так уважили, Сергей Иванович! – не скрывая своего расположения к генералу, пробасил тот. – И главное, не заставили Вадима ждать, волноваться.

– Блины хороши горячими! – улыбнулся Толмачев. – Вашим зятем совершен подвиг, сказавшийся на Женевских переговорах по Афганистану. Руководство страны учло этот факт и не стало затягивать…

– Не скромничайте, Сергей Иванович! – перебил его Николай Степанович. – Если бы не вмешательство вашего брата, ходил бы этот указ по этажам до второго пришествия. Кстати, я тут на приеме в английском посольстве имел удовольствие беседовать с Павлом Ивановичем. Который раз поразился я его дару предвидеть будущее, прозорливости его, так сказать… И мысли он излагает весьма дельные…

– Как говорит наша мать, Толмачевы – народ серьезный! – засмеялся в ответ генерал.

– Серьезный! – согласился Николай Степанович. – С вами лучше на «ты» и за руку… Кстати, познакомься – это моя дочь Рита и радость моя на старости лет, внук! – улыбаясь, показал он на стоящую у машины молодую женщину и вихрастого малыша.

Опустив глаза, Рита пожала руку Толмачева и произнесла:

– Мы уже встречались с вами, Сергей Иванович, помните, в Никарагуа?..

– Как не помнить! – ответил тот и подхватил на руки малыша. – Ну, как зовут тебя, молодой человек? – спросил он, подкинув малыша в воздух.

– Тошка! – ответил тот, заливаясь смехом.

– Тошка – это Антошка, выходит?

– Не Антошка, а Платошка! Платон Савелов меня зовут!

Что-то в лице ребенка привлекло внимание генерала, и он даже отстранил его на вытянутых руках, чтобы получше рассмотреть… Вглядевшись в него, он, не в силах скрыть изумления, перевел внимательный взгляд на его мать.

Встретив этот взгляд, Рита гордо вскинула голову и еле слышно, но твердо произнесла:

– Да!..

Под растерянным взглядом генерала она подошла к отцу и громко спросила:

– Папа, что за жуткие тайны, по какому случаю сбор у Вадима?

– Наберись терпения, дочка! – обнимая ее за плечи, улыбнулся тот. – Сюрприз!.. Сюрприз, родная!..

Рита вопросительно посмотрела на Толмачева, но тот поспешно отвел глаза, заинтересованно наблюдая за выходящим из дверей госпиталя порученцем.

– Облачился, – сообщил порученец на ухо генералу.

– Ни о чем не догадался?

– Не-е! Требует следователя из военной прокуратуры и матерится как сапожник.

– Ну что ж, послушаем, послушаем! – усмехнулся Толмачев и показал всем на дверь госпиталя, давая понять, что пора заходить внутрь.