Кусая губы, нерешительно иду к нему, минуя трапезную. Са-оир стоит посреди комнаты для визитов и грозно смотрит на меня. Такой суровый и пугающий, что дрожь берёт. И мне огромного труда стоит подойти и стать перед ним.

− Разве я тебе разрешал слушать, Лина? — интересуется он недобро.

− Простите, мой господин. Я не хотела вас разозлить. Просто… вы не запрещали, − напоминаю ему, не решаясь поднять голову.

Понимаю, что не причинит мне физического вреда, но гнев и раздражение, клокочущие в нём сейчас, слишком сильно давят на мою психику. И ощущаются настолько явственно, что меня и саму начинает потряхивать от этих разрушительных эмоций. Поразительно остро. Кажется, будто связь между мной и моими сэ-аран стала ещё на порядок крепче. Я и раньше замечала, что улавливаю их эмоции, желание, настроение, а сейчас осознаю, что эти ощущения более чем реальны.

Тот момент, когда всё это сменяется на удивление, а потом и на заинтересованность с намёком на мрачное веселье, я тоже ощущаю сразу. Дышать легче становится.

− Я так вижу, что нам с братом теперь придётся быть всегда начеку, чтобы нас не обхитрила собственная сэ-авин, − замечает он с ироничным смешком. — А ты изменилась, Лина.

Чувствуя, что буря миновала, я осторожно поднимаю на него пытливый взгляд. Пытаясь понять, как он относится к этим изменениям во мне. Может ему как раз и не по вкусу, что я стала меньше бояться?

− Мне нравится то, что я вижу в тебе, Лина. То, что, меняясь, ты становишься даже более преданной, чем раньше. Теперь ты совершенно не похожа на ту дрожащую несчастную зверушку, которую брат вытащил из лап цинотов. И мне интересно, какие качества в тебе ещё откроются, как ты ещё себя проявишь. Тем более, что так мне гораздо проще найти повод наказать свою осмелевшую сэ-авин, − усмехается мужчина коварно.

Его ответ настолько точно отражает мой внутренний вопрос, что я уже в который раз задаюсь вопросом, как ощущают нашу связь мои сэ-аран? Как они ощущают в этой связи меня?

− Спасибо, мой господин, − улыбаюсь смущённо. — Моя преданность вам раньше была основана на благодарности и клятвах, данных Повелителю А-атону. Теперь же её питают мои чувства к вам обоим. Я постараюсь, чтобы поводов наказать меня у вас появлялось не так уж и много.

− Их всегда можно придумать, если есть желание. И ты сейчас лукавишь. Тебе нравится быть наказанной мною, − его усмешка становится откровенно хищной. — Но о нашей маленькой забаве мы поговорим позже. Сейчас я должен связаться с Шааридом. Сядь так, чтобы он тебя не видел.

То есть… мне сейчас открыто позволяют присутствовать и всё слышать?

Боясь спугнуть момент, я склоняю голову и поспешно ухожу в другую сторону комнаты. Если сесть вон в то кресло, то так я по идее не попаду в угол обзора возможного собеседника моего сэ-аран.

Убедившись, что я выполнила его приказ, Са-оир коротким жестом-ключом проводит по своему браслету, активируя голографический экран, чтобы вызвать главу Высокого дома Бронзовых на-агаров. И уже спустя минуту перед ним появляется полупрозрачная фигура ни-одо Шаарида.

− Приветс-с-ствую, Повелитель. Чем могу с-с-служить? — спрашивает тот, после учтивого поклона.

− Ваша супруга рия Танатрис обвиняется в покушении на жизнь императорской сэ-авин Лины, − официальным тоном сообщает ему Са-оир. − Мои джа-аны получили приказ задержать обвиняемую. От вас, ни-одо, требуется пустить имперские шаттлы в подконтрольное вам воздушное пространство и не препятствовать аресту.

С каждым словом Повелителя глава Бронзовых всё больше начинает напоминать неподвижную статую. И после последней фразы проходит, наверное, с минуту, когда он наконец отвечает. И неожиданно совершенно не так, как я ожидала:

− Я отказываюс-с-сь, Повелитель.

Да что там я… Даже Са-оир выглядит сейчас опешившим. Для него такой ответ тоже явно оказался полным сюрпризом.

− По праву, данному мне вами лично, я являюсь хоз-с-сяином судьбы моей с-с-супруги, − продолжает на-агар. − И только мне принадлеж-ш-шит теперь право карать её.

− Ты ставишь на кон моё доверие Шаарид, − цедит холодно мой тёмный сэ-аран. — Ради глупой безответственной женщины.

− Ради моей с-с-супруги, мой Повелитель, − не менее холодно и твёрдо возражает Шаарид. — Ес-с-сли её вина будет доказ-с-сана, я казню её лично. Моё право.

− Если? Ты сомневаешься в моём слове? — лицо Са-оира темнеет от ярости.

− Нет, Повелитель. Я не с-с-сомневаюсь, что вам предоставили более ч-ш-шем убедительные доказательс-с-ства её вины. Но, имея полный дос-с-ступ к разуму своей с-с-супруги, уже успел убедиться в том, что девч-ш-шонкой всю жизнь манипулировали муж-ш-шчины её семьи. Даже её глупос-с-ть и безответственность были тш-ш-щательно и продуманно взращены, чтобы с-с-служить на корысть тем, кто за ней с-с-стоял. И не всё, что ей приписывают, является правдой.

Теперь уже мой сэ-аран замирает, внимательно слушая на-агара. Гнев уступает место мрачной задумчивости и холодному рассчёту. Всё-таки их умение отодвигать сиюминутные эмоции, не позволяя им запускать в мозгах цепочку установок, меня поражает. Мне бы так научиться.

− Твоё право я уважаю и признаю, Шаарид. Все имеющиеся у Императорского дома доказательства будут тебе предоставлены. Но, не обессудь, твоего слова будет слишком мало, чтобы мы поверили в её невиновность. Я требую полной считки.

Ох мамочки. Чотжар мне как-то рассказывал об этой процедуре. И со слов моего хранителя я поняла, что для высшего ашара смерть точно милосердней, чем полное выворачивание мозгов наизнанку.

− С-с-согласен, если ментальным ос-с-стриём буду выступать я лично, − голос змеехвостого теперь звучит ровно и предельно спокойно. − В с-с-случае невиновности моей с-с-супруги я бы не хотел получить после вс-с-сего безмозглый студень вместо женш-ш-щины.

− Твоё условие приемлемо, − кивает Са-оир. — С нашей стороны ментальным дознавателем выступит Чотжар.

− Не с-с-сомневался, − криво усмехается бронзовый. — Талантливого мальчишку вы от нас-с сманили.

− Он сам пришёл, − фыркает Повелитель. — Даю тебе время до завтра, чтобы найти обратные доказательства, Шаарид. Утром жди имперских дознавателей во главе с нашим безмолвным.

− Я вас услышал, Повелитель Са-оир, − кланяется тот, растворяясь в воздухе.

А Са-оир по голосовой связи отдаёт приказ Тэ-атсуру возвращаться и застывает на месте, мрачно о чём-то раздумывая.

− Мой господин, можно спросить? — нерешительно окликаю я его.

− Да, − рассеянно разрешают мне.

− А вы доверяете словам ни-одо Шаарида?

− Я, как и брат, никому не доверяю, Лина. Абсолютной преданности не существует. Как и нерушимых убеждений. К любому живому существу можно подобрать правильный рычаг, который заставит его переступить через все клятвы и самого себя. Вопрос лишь в цене. Если можешь сделать цену предательства непосильной для своих подданных и союзников, тогда они будут тебе преданы. В этом заключается один из законов власти.