Спросили у попавшегося навстречу азиата в проломленной строительной каске, в грязных облегающих штанах вроде спортивных и в старом пуховике:

— Толика не знаешь? Бригадира?

Азиат, не останавливаясь, затряс головой, замычал как немой, явно не понимая по-русски.

Несколько минут Марк и Жека молча бродили по узким проходам в лабиринте между вагончиками. В одном месте прямо из земли торчал ржавый кран, из которого тонкой струйкой текла вода. На дверях бытовок висели замки и читались сделанные маркером неровные надписи «Staff only». Ото всюду, если не пахло пловом или «дошираком», то отчаянно воняло мочой. Людей не было. Прошлым летом, когда Жека ранним воскресным утром приплыл на пароме из Осло в Копенгаген и шел по центральным улицам датской столицы к отелю, они были такими же пустынными и так же пахли.

Спустя несколько минут, так никого и не обнаружив, Жека с Марком закончили с поисками и, выбравшись из лабиринта вагончиков, пошли назад, к стройке. Там как муравьи сновали взад-вперед рабочие. В большинстве своем — азиаты, охранник не приукрасил. Как будто стройка в Душанбе, а не в Петербурге. Справа от дома, в небе Жека увидел взлетевший из Пулково самолет. Кренясь, тот набирал высоту и стал призрачным, попав в низкое облако. Перед Жекиными глазами всплыл лаконичный дизайн Скайсканнера. Шенгенская виза у него до конца ноября. Можно бросить все и лететь хоть сейчас. Сказать Марку «Пока!» и вернуться к «астре». Какие-никакие деньги есть, повод сбежать — тоже. Вряд ли его будут искать в Европе. Как только быть с Настей, у которой работа и, кажется, визовый карантин? Быстро он впустил ее в свое сердце. Зачем?

Прекрати думать, сказал он себе.

Увидев, что от стройки к вагончикам идет узбек лет тридцати, Марк, а потом и Жека остановились. На узбеке была куртка сноубордиста, изодранная так, будто ее прежний обладатель, съезжая по склону, влетел в молодой ельник. Узбек, согнувшись, тащил большой зеленый пластиковый чемодан с электроинструментом.

— Эй! — окликнул его Марк. — Толика не знаешь?

— Это бригадир который? — спросил узбек, останавливаясь и выпрямляясь.

У него были острые, словно только что побывавшие в точилке для карандашей, черты лица и давний белый шрам на подбородке.

— Да. Не скажешь, где его найти?

— Я это, — ответил узбек, говоря правильно, но с акцентом, до которого будто бы тоже добралась карандашная точилка. — Толик. Здравствуйте. Что хотели? Ремонт? В квартире? В ванной? Все сделаем.

— Мы брата твоего ищем, — вплотную подступил к Толику Марк.

— Сайфуддина? — удивился Толик. — Он в Москве. На овощной базе работает.

— Не Сайфуддина, а… — Новопашин обернулся к Жеке. — Как его там зовут?

— Эргаш, — сказал Жека. — Нам Эргаш нужен. Сказали, он у тебя живет.

— Это двоюродный брат. А зачем он вам?

— Вопросы есть к нему, — ответил бывший коп. — Да не бойся, проблем не будет.

Несколько секунд Толик, бывший почти одного роста с Марком, но проигрывавший ему в телосложении, смотрел тому в глаза. Что он в них увидел, Жека не узнал, но Толик не стал запираться и произнес:

— Да, — он кивнул в сторону строящегося дома. — Он сейчас там работает. На шестом этаже штукатурит.

— Пойдем, — Марк тронул Толика за локоть. — Покажешь, где он. Заодно и не успеешь его предупредить по мобильнику.

Толик пожал плечами, не выпуская из рук чемодан, послушно развернулся и пошел к «точке», над которой летала стрела крана. Дверей в подъезде, как и стекол в окнах дома, еще не было. Втроем они стали гуськом подниматься по лестнице. Первым — Толик, за ним — Жека, последним шел Марк. С левой стороны, придерживаясь за перила и громко топая ногами в разбитых ботинках, сбегали рабочие-азиаты, которые потом подхватывали на улице, у дверей подъезда, рулоны негорючей изоляции и, переговариваясь по-своему, тащили их наверх, на пятый этаж.

Этажом выше, в углу лестничной площадки на четыре квартиры, на корточках примостился споро работавший шпателем узбек, которого Жека узнал по куртке с надписью на спине «Idiot Inc.». Выравнивая стену, Эргаш напевал под нос какую-то «рыбу» вперемешку из узбекских, английских и русских слов. Прислушавшись, Жека даже не удивился, что это была «My Favourite Game» «The Cardigans» — та песня, в конце клипа на которую в голову блондинки — солистки с неба прилетал булдыган.

— У вас несчастные случаи на стройке были, а, Эргаш? — спросил Жека.

Эргаш резко повернулся, едва не опрокинув стоящее рядом ведро со шпаклевкой. Испуганное выражение на его испачканном лице сменилось радостной улыбкой, когда он увидел Жеку.

— Жека-джан! — с энтузиазмом произнес он, поднимаясь. — Как меня нашел, слушай? Я же говорил, что ты шайтан, да? Да по-любак, шайтан!.. Это ко мне, Турсунмурад. Друг мой.

— Все нормально? — спросил Толик. — Тогда я пойду.

— Давай, — кивнул Новопашин, пропуская его.

Эргаш вытер руку о пыльные джинсы и протянул ее Жеке — пришлось пожать, раз уж приняли в друзья и ставят лайки. Ладонь узбека была сухая и колючая как наждачная бумага.

— Молодец, что пришел, Жека-джан, — сказал он, не отпуская его руку. — В «Фидель» сходим?

— В «Фидель»?.. Ты лучше расскажи, что вчера случилось на «Треугольнике»? — попросил Жека. — Где Темир?

— Не знаю, где Темир-ака, — нахмурился, сделал шаг назад и покачал головой Эргаш. — Честно. Я вчера днем в «Ленту» пошел. За продуктами. Рис, пельмени, хлеб, конфеты. Карим с Фархадом остались работать, у нас заказ был. Нужно было подвеску поменять на одном «мерине». К понедельнику. Темир-ака ушел в «Банзай», договариваться по деталям. Мы через них заказывали.

Жека вспомнил магазин «Банзай» на углу Розенштейна и Обводного, занимающийся автозапчастями к «японкам», «кореянкам» и «китаянкам».

— Прихожу назад, наш гараж горит, да? Дым валит как из печки, взрывается внутри что-то. Пожарники тушат. И эти стоят, смотрят.

— Кто «эти»?

— Не знаю, кто они. Трейдеры? Нет… Тинейджеры? Траблмейкеры, одним словом, да? Две девушки, да? Странные такие и одеты как куклы-шмуклы.

Жека кивнул. Вспомнил, что он встретил их, когда пригнал на завод «субарик».

— Они потом делись куда-то, а я подальше отошел и стал смотреть, как тушат. И конфеты достал и кушал. Очень есть хотелось, слушай, вот и кушал. Вкусные, «Кызыл-кум» называются. С верблюд-джаном. Скушал — и вроде как на родину съездил, да? Когда понял, что все равно гараж сгорит, пошел к Нурдину. Они в другом корпусе живут. Далеко от нашего гаража, минут пять идти надо, да? Не дошел, меня увидел один парнишка их, сказал, что меня и Темир-аку эти две шярмоты ищут. Я так понял, что они и гараж сожгли. А потом пришли к Нурдину и его спрашивали. Не поверили, что он не знает, били сильно. Пистолетом угрожали. Сказали, что еще вернутся. Я подумал-подумал, ничего не придумывается, да? Пошел к Ульмару. Тот говорит — езжай на стройку к брату, там не найдут. Я и поехал, слушай. Продукты им оставил. Денег немного у меня было, паспорт с собой, четки тоже, конфеты в карманы рассовал. А строить я умею. И Турсунмурад поможет. Приехал сюда, поддон поставил, через забор перелез. Пока перелезал — вах! — штаны порвал, почти новые, да? Так жалко, хоть новые иди покупай…