— А Темир? — перебил Жека.

— Я не знаю. Может, он вернулся. Карим и Фархад — тоже где, не знаю. Я подожду, пока два-три дня пройдет, и съезжу на «Треугольник» вечером, после работы. Разузнаю. Тебе расскажу, если хочешь.

— Ладно, посмотрим… Эргаш, а что там с «лексиком» было? Который я пригнал вечером. В четверг.

Эргаш поморгал, зачем-то еще раз вытер руки о джинсы.

— Да все хорошо с ним было. Он уехал давно, не сгорел…

— Труп там был? В багажнике? Или вы мне его подкинули, саксаулы?

— Нет, что ты, Жека-джан, — вполне убедительно развел руками Эргаш. — Он был там… Когда ты пригнал «лексик», там уже этот был. Который совсем мертвый, да? Темир-ака позвонил кому-то, приехал хозяин…

— Хозяин? Аббас?

— Да, Аббас-ака. С ним один из его абреков был. И еще один — только шошка…

— Кто?

— Это они так нас называют. Вроде как свинья, — сзади подал голос Марк.

Эргаш кинул на него боязливый взгляд, сглотнул:

— Слушай, где наш язык учил? Неправильно, да, тебя учили… Шошка — это вроде как мудрец. Запомни, да? А свинья — у нас нет такого слова, да? И животного такого нет, мы их не едим, они и умерли все давно. Обиделись, наверное. Я первый раз свинью тут увидел, да? Смотрю — что за шайтан? — маленький слон с пятачком в грязи копается. И говорит так смешно: «Фрон-фрон». Как будто Розенбаум-джан «Вальс Бостон» поет…

— Слушай, может, хватит тут «Диалоги о животных» разводить? — спросил Жека.

— Как скажешь, дорогой! Но Розенбаум-джан — это не про животных. Эмтиви называется, да? Скутер там, Бьорк, — кивнул Эргаш и продолжил. — Этот русский, что с Аббасом приехал — такой молодой, умный, чистый весь. У него с собой чемоданчик был.

— И что?

— Что-то они там делали возле мертвого, я не видел. Темир-ака выгнал. Минут десять-пятнадцать делали, потом еще немного делали, потом эти трое уехали, а Темир-ака стал тебе звонить. Потом ты приехал, я тебе багажник «лексика» открыл — ты и удивился, да? Стал спрашивать — откуда он, откуда? От верблюда, слушай, так бы я тебе и сказал, да?.. Темир-ака запретил говорить, что да как. А дальше ты знаешь… Выкинули труп в арык Обводный да ты меня в клуб повез. Только вот не пустили в тот раз. И чуркой обозвали…

Внезапно Эргаш замолчал, уставившись куда-то за спину Жеке. Его смуглое лицо с глазами — маслинами вытянулось и как-то посерело. Он вдруг выронил шпатель и бросился по лестнице вверх. И тут раздался громкий хлопок, от которого у Жеки заложило уши. Эргаш упал, словно поскользнувшись, закричал от боли, снизу в ответ донеслись вопящие на узбекском голоса, затем — топот сбегающих по лестнице ног. Одновременно кто-то — оказалось, что Марк — сильно толкнул Жеку в спину, и он влетел в ближайший дверной проем на лестничной площадке, удержавшись на ногах только потому, что схватился рукой за свежеоштукатуренную стену. Он попытался развернуться и посмотреть, что происходит, но сзади был Марк, закрывающий обзор. На лестнице снова оглушительно хлопнуло, по пустой квартире прокатилось эхо. И тут Жека догнал, что это были за хлопки.

Звуки выстрелов.

* * *

— Сиди тихо! — предупредил Марк.

Да без проблем, подумал Жека. Только бы вытащил его кто-нибудь из этой передряги.

Было погано ощущать себя загнанной в угол крысой. В самую дальнюю от входа комнату. В двадцать или около того квадратных метров, купленные кем-то по баснословной цене — как будто из окон открывается вид на море и горы сразу. Голые стены, бетонный пол, проем, в который позже встанет ведущая на балкон дверь. Вместо балкона пока — вынесенная плита без всего, обрывающаяся пятнадцатиметровой пустотой. Внизу — стройматериалы, мусор, шарящие по окнам глазами столпившиеся взъерошенные азиаты. Эти бы ничего, но ведь разбегутся, а все остальное — слишком твердое, чтобы падать на него, когда сорвешься, перелезая на балкон пятого этажа. Так что они с Марком — крысы. Правда, кусачие и вооруженные.

Где-то там, совсем рядом, за стеной, их караулила красотка-головорез с «береттой». Вторая. Та, что в клетчатой юбке и гольфах. Которая огребла мечом от Горца в Жекином дворе. Не доработали они тогда с ней. Вот только как они обе здесь очутились?

Подруга той, с которой Жека уже был знаком, лежала без движения в коридоре, видимая только Марку. Раскинув руки-ноги морской звездой, с кровавой раной в левой части груди.

Когда началась стрельба, они с Новопашиным бросились в квартиру, забежали в комнату, инстинктивно выбрав дальнюю. Жека успел оглядеть недоделанный балкон и вернулся в комнату. Сел на корточки в углу, прислонившись к пачкающейся стене. Сердце колотилось словно драм-машина. Все сто пятьдесят ударов в минуту. Перед глазами плыло. Вот, кажется, и все. Пишите письма. Из-за неплотных облаков выглянуло солнце, осветило комнату, безуспешно пытаясь добавить происходящему оптимизма и веры в хэппи-энд.

Первой они увидели анимешную девушку в двух джинсах. Особо не таясь, она заглянула к ним, но к этому моменту Марк уже держал наготове свой Токарев. Два выстрела слились в один, две выброшенные гильзы со звоном упали под Жекины ноги. Красотка — головорез будто бы удивленно всплеснула руками, пока кинетическая энергия пуль опрокидывала ее на спину на пол. Та, что шла за ней, подскочила и, стреляя на ходу, уцепилась в подругу за куртку, пытаясь вытащить с линии огня. Марк сделал еще два выстрела. Промахнулся. Девушка бросила подругу, отступила и трижды спустила курок. Пули попали в стену, в метре от Марка. Полетели осколки бетона. Жека на секунду зажмурился, Марк выстрелил еще раз. Опять промахнулся. Интересно, подумалось Жеке, будут сниться кошмары владельцам квартиры, когда они сюда въедут? А то совсем не по фэн-шуй все у них тут вышло. И кота первым не запустили.

Наступила странная, неестественная после стрельбы, звенящая в ушах и пахнущая пороховыми газами тишина, которую разбавляли звуки, доносившиеся со стройплощадки. Марк стоял в углу, находящемся по диагонали к входному проему. Лицо сосредоточено, пистолет в вытянутой, чуть согнутой в локте, правой руке. Хорошая позиция — пока не придется перезаряжать оружие или рука не устанет держать ТТ. Но выйти — никак. Сделаешь движение, высунешься — и попадешь на прицел к красотке с «береттой».

Во рту у Жеки пересохло и почему-то хотелось пива. Мексиканского лагера прямо из бутылки, с застрявшей в горлышке долькой лайма — как подавали его тогда в лондонском «Barrio Central» и в похожих заведениях, ориентирующихся на латиносов. Как будто эти простые желания защитят его в перестрелке.

— Кто они? — сглотнув, спросил Жека, не надеясь получить ответ, но Марк произнес, не опуская пистолет:

— Стальные Симпатии.

Точно. Жека вспомнил, как у него… Ладно, у Фью… Нет, все-таки у них обоих (спала она с ними по очереди) была девушка, которая увлекалась аниме. С ее подачи Жека посмотрел несколько выпусков малоизвестной, но культовой серии. Называлась она как раз «Стальные Симпатии». Этакие небрежно нарисованные лупоглазые «Ангелы Чарли», девушки — наемники в вызывающих нарядах. В паузах между бесконечными опасными заданиями Стальные Симпатии, как сами себя называли героини, вступали в такие же бесконечные сексуальные связи с клиентами, врагами, друзьями, друг с другом и даже (дело происходило в будущем) с роботами. После серии с роботами Жека, похохотав, бросил их смотреть. А сейчас оставалось только надеяться, что эти Стальные Симпатии назвали себя так не потому, что у них есть пробивающие стены пули — какие были у тех, мультяшных героинь.