В марте 1943 г. для переговоров с Корделлом Хеллом приезжал Энтони Иден. Галифакс снова откровенно заговорил с ним о своей отставке, но Иден вынужден был ему отказать. Он добавил, что работа посла теперь не требует особенных усилий, ведь США вступили в войну, да и отношения с Рузвельтом ведет лично Черчилль. Галифаксу ничего не оставалось делать, как уступить. Он продолжил свои ободряющие туры по стране, которая начинала готовиться к выборам президента.

Франклин Рузвельт был в должности уже третий срок и собирался быть избранным в четвертый раз, что устраивало далеко не всех американцев. В связи с этим с британским послом произошел забавный случай. Он ехал на поезде в Вашингтон, когда к нему в вагоне подошел мальчик: «Я предположил, что он продает в поезде журналы, которые хотел заставить меня купить. Я был глубоко погружен в свою книгу, и поэтому сказал ему, что уверен, все его журналы интересны, но у меня так мало времени для чтения, и я действительно хотел бы закончить читать свою книгу, прежде чем мы возвратимся в Вашингтон; поэтому, если он не возражает, то я не куплю ни один из его журналов. Он тогда спросил меня, не был ли я британским послом, я подтвердил это, и он сказал, что хотел бы немного со мной поговорить о чтении. Мы обсудили, что стоило и не стоило читать. В конце нашего разговора он сказал, что был им очень доволен и, чтобы отметить это, хотел бы подарить мне что-то, что для него много значило. С этими словами он снял значок со своего пальто и прикрепил к моему, на значке красовалась надпись “МакАртура в президенты”. В данный момент агитация была активна, и я вспомнил с некоторым предчувствием, как один из моих предшественников был освобожден от поста после предполагаемого вмешательства в президентские выборы. Но я не мог задеть самолюбие своего нового друга, поэтому должен был принять значок, проявив столько заботы, сколько мог, только после незаметно сняв его, чтобы никто не видел его на британском после»615. Рузвельту все же удалось одержать победу на очередных выборах, и он в четвертый раз стал президентом США.

Чтобы как-то занять Галифакса, Иден и Черчилль стали привлекать его к международным конференциям. На встречу в Думбартон-Оксе, которая проходила летом 1944 г., приехал также и сэр Алек Кэдоган, который был рад встрече с бывшим руководителем. Вместе они противостояли советскому послу Андрею Громыко. Галифакс понял сразу, что все споры, которые затевал советский дипломат, были просто игрой в слова, Громыко не нравился ему лично, их отношения сразу не сложились. Галифакс говорил, что без согласия трех великих держав, Соединенных Штатов, России и Британского Содружества, никакая мировая система не могла бы работать. Несмотря на союзнические отношения, согласие с СССР по многим вопросам выработать было сложно. И хотя на той конференции были подготовлены предложения о создании Международной организации безопасности, которые легли затем в основу Устава ООН, многое осталось не решено и согласовывалось уже в Ялте616 и на конференции в Сан-Франциско617, в которой лорд Галифакс также принимал активное участие.

Обычно спокойный, вежливый и дипломатичный на переговорах, Галифакс в Сан-Франциско не сдерживал себя, особенно разговаривая с Громыко, который раз за разом твердил только одно: «Советское правительство выступает против»: «Я сказал ему, что едва ли возможно полагать, что любое правительство может выдать инструкции вести себя способом, столь же неблагоразумным и невыносимым, как тот, которым он действовал все утро»618. Тем не менее, несмотря на личные разногласия с Громыко, дразнившего Галифакса «каланчой», британский посол отдавал должное СССР как дружественной державе: «Про нашего великого союзника я сомневаюсь, что мы должны слишком мрачно думать относительно его мировых будущих планов; поскольку я думаю, что Россия действительно хочет сотрудничать ради мира и порядка во всем мире, просто ее методы оставляют желать лучшего»619.

В разговорах с настроенным против Советов американским истеблишментом Галифакс выступал уже в совсем необычной для себя роли – защитника СССР. На ужине в британском посольстве одна леди долго расписывала ужасы большевизма, и «единственное заключение, которое следовало из ее аргументов, что мы должны восстановить Германию, чтобы бороться с Россией. Она сказала, именно так она и думает. Я никогда не встречал бóльшего заблуждения и такого жестокого соображения»620.

Чтобы как-то задобрить своего посла, в 1944 г. Черчилль попросил для него у короля титул графа. Это решение не слишком понравилось виконту Галифаксу, которого удовлетворял его наследственный титул, столь прославленный его отцом и дедом, плюс он чувствовал несоответствие военного времени для таких почестей. Зато это понравилось Дороти, которая расценила это как комплимент и благодарность. В июле того же года генерал Айк Эйзенхауэр открывал второй фронт в Нормандии, и дело союзников уверенно шло к победе. Все ждали окончания войны, но не все его увидели.

12 апреля 1945 г. скончался Франклин Рузвельт: «Это был четверг, я пошел пить чай со Стимсоном, и мы сидели, разговаривая в саду, когда без двадцати минут шесть его телефон зазвонил.

Он ушел, чтобы ответить, и возвратился, сказав, что был вызван на встречу в Белом доме в шесть часов. Он не знал, зачем была эта встреча, но очень боялся, что могли бы быть плохие новости о президенте. Поскольку мой автомобиль был у двери, я подвез его, сам после возвратившись в посольство. Там я услышал новости, которые уже поступили о президенте, умершем в 15:55 тем днем. Казалось странным, что, если он умер в 15:55, Стимсон не знал этого до 17:45; но я предполагаю, что сначала хотели сообщить г-же Рузвельт, а она, оказалось, была на встрече в Вашингтоне, так что, возможно, потребовалось немного времени, чтобы ее найти. Я позвонил Гарри Гопкинсу, который сказал мне, что президент был довольно “болен” за завтраком, потом подписал письма и позировал для своего портрета, когда с ним и случился своего рода обморок, он уже не пришел в сознание и умер полтора часа спустя. Я не могу сказать, что в целом удивился, поскольку за десять дней до этого был значительно потрясен его внешностью. Но выбор времени, возможно, едва ли был более существенен и мистичен: в тот самый момент войска, чьим конституционным главнокомандующим был президент, собрались входить в основную вражескую столицу»621. По тому же соображению близкой развязки в Европе Галифакс убедил Черчилля не приезжать на похороны Рузвельта лично, и в Вашингтон отправился Энтони Иден.