Ведро набралось быстро. Отставив его в сторону, я припал к ручью и осторожно набрал воды в рот. От холода застывали зубы, но в тоже время вода была невероятно вкусной. Прополоскав десна, немного согрев воду, я сглотнул и довольно улыбнулся. Можно было возвращаться.

Ну а на участке, в сарайке-кухне, я раздобыл чайник, кастрюлю, пару имевшихся там кружек, ложки с вилками и одним ножом. Отнеся их в раковину с умывальником, наполнил последний добытой водой и тщательно промыл утварь. И только после этого вернулся на кухню, наполнил оставшейся водой чайник с кастрюлей и поставил оба на газовую плиту. Всего горелки было две. Слева от плиты стоял пятидесятилитровый газовый баллон темно-красного цвета, подключенный к ней длинным резиновым шлангом. Провернув вентиль на баллоне, я активировал подачу газа и сдвинул по кругу регулятор мощности на плите. Быстро пройдя по шлангу, газ достиг горелки и вспыхнул от предварительно зажжённой спички.

Пока вода грелась, я достал свои запасы. Под столом, слева от входа на кухню, стояли пластиковые, чудом не погрызенные за полтора года, баллоны с крупами. Да, мяса нет, но это и не важно. С голоду не умру — крупы есть, вода есть, соль есть. Такому отшельнику как я и не нужно остальное.

Я весело хмыкнул и тихо буркнул под нос:

— Это тебе не пищевой синтезатор, да?

Еще через час гречневая каша была готова, а чай заварен в чайнике. Так как заварки как таковой не обнаружилось, то сделал по собственному старому рецепту. Собрал лепестки роз, уже начавших опадать, что говорило мне о том, что сейчас как минимум середина июля, так как в августе розы у нас уже опадают полностью. Добавил листьев иван-чая и черной смородины. Незамысловато, но вкусно. Подобный чай хорошо пить в жару, так что об отсутствии заварки я не пожалел.

Солнце уже высоко взошло на небосклоне, показывая середину дня, — часа два-три — потому становилось жарковато. Отобедав, я отнес снедь в домик — там прохладнее, чем в сарайке. Всё из-за того, что окно, выходящее на восток, было занавешено и солнечные лучи не проникали внутрь, тем самым не имея возможности нагреть помещение. Деревянные бревенчатые стены солнцем не нагревались, потому летом в доме было прохладно, а зимой, после того, как печь хорошенько протопить, всегда тепло. Поставив трехлитровую кастрюлю на холодный пол, а чайник на печь, я запер двери на веранду, а в домик оставил открытыми настежь. Разделся и рухнул на кровать, с блаженной улыбкой зарываясь в прохладное одеяло. Сон накатил почти моментально.

Я не знал, что уже сейчас по моему следу выдвинулся отряд неких инопланетных ищеек, желающих убить некого нарушителя — меня. Не знал я и о том, что Лайла уже несколько месяцев летит в сторону Земли, лежа в капсуле безопасности — в Бездне произошло искажение времени, потому в реальном мире прошло гораздо меньше времени. Равно я не знал и о том, что по моему следу, окромя ищеек, идет ещё один отряд.

* * *

По лесу шли обычные дачники. Пожилой полноватый мужчина лет пятидесяти. Серые седые волосы, полное лицо укрыто щетиной. Крупные надутые губы и мелкие, глубоко посаженные свиные глазки создавали стойкую ассоциацию с вышеуказанным парнокопытным. Одет он был в широкие штаны цвета хаки, заправленные в резиновые черные сапоги, и темно-синюю футболку с белыми полосами. За спиной висел объемный рюкзак, который он поддерживал руками, продев мясистые большие пальцы под лямки. Рядом шла жена. Полная, дородная женщина с покрасневшим от жары широким лицом. С нее градом стекал солёный пот, а телеса скрывались под просторной оранжевой блузой, — или её подобием — с черным цветочным орнаментом. Светло-русая коса ниже плеч бухала по лопаткам, меж которыми темнело пятно пота. Вокруг женщины, для чувствительных к запахам, разносился удушливый «аромат». Она тяжело дышала, выдавая, как ей тяжело ходить — явственные проблемы с сердцем.

За ними шел внешне неприметный мужчина. Лет сорок на вид, через чур худощавый, он носил расстёгнутую белую рубашку в черную крапинку, демонстрируя своё худое тело — одни сплошные рёбра — и местами обвисшую загорелую кожу. Одет он был в шорты типа «бриджи» и легкие сланцы. Худощавые волосатые ноги оканчивались мозолистыми пальцами — или он носит некачественную обувь, или не носит её вовсе. Крепкие загорелые руки, усеянные сине-зелеными венами, держали два зеленых ведра, закрытых плотной марлевой сеткой.

Это были просто дачники. Но женщина не страдала ни ожирением, ни проблемами с сердцем, полноватый мужчина на самом деле в жизни не пил пиво и даже не был откормлен женой до «пивного животика», а рюкзак и вёдра были бутафорией. Они шли к одной цели.

* * *

Картины во сне сменялись одна другой, даря непонятное, иррациональное чувство тревоги. Никак не удавалось понять, что картины демонстрируют. Паника нарастала, мозг сигнализировал, требуя обратить на что-то внимание. Я открыл глаза и рывком сел на постели. Сердце судорожно колотилось, а страх ледяными губами мертвеца шептал на ухо. Я поёжился.

— Чертовщина…

Собственный голос немного отогнал панику, но спокойствия не принес. Почему-то в одном белье было некомфортно, а интуиция вопила и билась о границы клети Разума, требуя одеваться и улепетывать. Я приоткрыл занавеску на окнеи выглянул. Тихо. Никого. Происходящее мне нравилось всё меньше. Споро одевшись, я натянул кроссовки — никуда не делся риск того, что меня нашли, и я всё равно ощущаюсь как Тэнно — и немного успокоившись налил холодный чай в простую металлическую кружку. Усевшись на стул между кроватью и столом, я пригубил чай. Стало полегче. В дверь веранды постучались. Я округлил глаза и замер в неподвижности. Правая рука сама собой нащупала ручку топора, стоящего под столом. У меня нет соседей и приходить ко мне некому.

— Мы знаем, что вы дома, — вдруг раздался неизвестный мужской голос. — Мы с мирными намерениями. Откройте дверь и мы поговорим. Мы должны срочно убираться от сюда. По вашему следу идут ищейки. И вы понимаете, о чем я. Мы не враги.

«Больше „Мы“, даун…» — оскалился я раздраженно. Сила одним толчком пробудилась, наполняя тело. По руке начал стекать густой черный туман, обвивая топор.

— Откуда мне знать, что вы не ищейки? — наконец громко спросил я.

— Тогда мы выбили бы окно и уже напали, пока вы не успели воспользоваться своей Силой. Уже сейчас мы чувствуем, что вы призвали её, а значит можем поговорить на равных. Будь мы врагами, такого преимущества вам не дали бы.

«Логично…»

— Ладно. Я выхожу. Отойдите от дверей.

— Хорошо!

Поднявшись, всё ещё удерживая топор, я, стараясь передвигаться бесшумно, направился наружу. Остановившись перед дверьми на крыльцо, прикрыл глаза, успокаивая сердце и готовясь применять Силу.

«В конце концов, один раз ты уже убил их…»

— Сколько вас? — поинтересовался я громко. Пальцы легли на дверной, цельнометаллический крючок.

— Трое, — последовал ответ. Голос раздавался на удалении от дверей, да и сквозь тонкие щели меж досками, из которых дверь была сделана, на крыльце не виднелось ни одного силуэта.