В глазах всплеск удивления:

— А то кто же?! Я вам признался, рассказал все, как было. Так что же вам еще нужно?

— Зачем ты это делал? — спросил Чертанов.

Ненадолго задумавшись, бывший стажер ответил:

— Потребность такую испытывал… Что-то меня толкало. А потом, бабы такие дуры, стоит только их поманить, как они сами за тобой идут. А дальше остается только наброситься на нее, и все! Да, кстати, а того прапорщика нашли, что меня ножом ударил?

Чертанов нахмурился:

— Ищем!

— Думаю, ему кто-то приказал убрать меня. А так чего же рисковать?

— Возможно… И что, девушки вот так сразу тебе доверяли?

— По-разному выходило… Иногда доверяли, а иногда и нет. Тут ведь еще бабью психологию нужно понимать. Они ведь сочувствовать любят, на том их и брать нужно.

Чертанова не покидало ощущение, что Антон говорит чужими словами.

— Например?

— Однажды я сказал одной барышне, что у меня друг лежит в кустах, и попросил ее помочь перетащить его. И как только мы вошли в кусты, так я сразу на нее набросился.

— Почему же она не сопротивлялась? — сдерживая захлестывающий его гнев, спросил Чертанов.

Антон, казалось, выглядел удивленным:

— А чего ей сопротивляться-то? Я как навалился на нее, так она и не шевельнулась!

Шатров сидел поодаль, за спиной Чертанова, и не сводил с Антона внимательных, все подмечающих глаз.

— Что же ты чувствовал после того, когда уже убил свою жертву? — мягко спросил он.

Антон слегка пошевелился, и тотчас на его лице проявилось мученическое выражение. Больно стервецу, а подыхать никак не желает!

Некоторое время он молчал, как бы собираясь с мыслями, наконец заговорил:

— Это трудно объяснить. Понять можно после того, как убьешь… Вот вы убивали? — прищурившись, неожиданно спросил он. Чертанов промолчал. — Вот то-то и оно! — удовлетворенно сказал Антон. — В тебе происходит какой-то подъем. А потом хочется вновь пережить это чувство, и снова идешь убивать.

— И как ты себя после всего этого чувствуешь?

— Прекрасно чувствую! — счастливо улыбнулся Антон. — Я ведь теперь знаменитость! Тут до вас ко мне два специалиста приезжали. Один из Америки, а другой из Германии. Каким-то образом прознали, что я здесь лежу. Интересовались моими делами… С ними переводчица была. В моем вкусе барышня, — мечтательно протянул он. — Я бы ею занялся.

— И что же тебе говорили… эти доктора?

— Объясняли, что у меня не совсем типичный случай и что я их очень интересую. Сказали, что будут исследовать мой мозг. Пускай исследуют, — удовлетворенно сказал он. — Уверен, что там есть в чем покопаться! В последний раз они изучали в прошлом году какого-то Гарри Кендала. Негритоса. Он был геронтофил, интересовался белыми столетними старухами. Теперь вот я на очереди…

— Ты в этом списке займешь достойное место.

— Вы мне льстите, — скривились губы Антона.

— У вас есть вопросы? — повернулся Чертанов к Шатрову.

Дмитрий Степанович отрицательно покачал головой:

— Нет. Мне все ясно!

Чертанов не без внутреннего содрогания переступал порог тюрьмы. Кое-какой опыт сидельца у него все-таки имелся, а потому его не оставляла одна и та же дурная мысль: а что, если это надолго? Вот захлопнутся сейчас врата, и придется тогда куковать здесь неопределенно долгое время. Но надзиратели всякий раз оказывали ему почтение, и ворота немедленно отворялись по первому же требованию.

Уже через несколько минут они шли по Новослободской улице, слившись с праздной толпой. Бутырский следственный изолятор остался позади. Точнее, он существовал совершенно в другом измерении.

Шатров выглядел угрюмым, если не сказать, подавленным. Собственно, настроения не было и у Чертанова. Для веселья должен присутствовать повод, а его-то как раз и не наблюдалось.

Не сговариваясь, они направились в небольшой сквер. Было о чем порассуждать. Недалеко от входа стояла скамейка, на которой, прижавшись друг к другу, сидели парень с девушкой. Обоим лет по восемнадцать, не более. Самое время для любви. Неожиданному соседству молодежь не обрадовалась, парень скосил недобрый взгляд на подсевших старичков, что-то шепнул девушке на ухо, и они, взявшись за руки, направились к выходу.

— Что вы на это скажете?

Шатров пожал плечами:

— Что я могу сказать? Любовь! Им так хотелось посидеть вдвоем, а тут пришли два каких-то мужика и нарушили их уединение.

Михаил улыбнулся:

— Я не о том. Что вы скажете о маньяке?

Шатров махнул рукой:

— Да бросьте вы! На маньяка этот парень не тянет. Уж поверьте мне, я на них насмотрелся предостаточно. Совершенно не тот тип.

— Вы так считаете? А что вы скажете тогда на это? — Чертанов положил на колени кейс и вытащил из него несколько бумаг. — Протянув их Шатрову, произнес: — Взгляните!

Дмитрий Степанович взял листочки, отпечатанные на принтере, и, нахмурившись, внимательно принялся вникать в них.

Изучив, он поднял голову и удивленно спросил:

— Вы проводили ему электроэнцефалографию?

— Да.

Взмахнув листком, Шатров воскликнул:

— Ничего не понимаю! Здесь отмечается, что у него имеется повреждение гипоталамуса. Знаете, при общении с ним я этого не заметил. Вы знаете, что это такое?

— Разъясните, доктор.

— У него была какая-то травма головы в височной области. Думаю, что тупым предметом. В этом случае происходит поражение больших областей головного мозга. Кости в этой части головы очень тонкие, и значительная травма может возникнуть даже при слабом ударе. В этом случае травма способна повлиять на организм самым серьезным образом. Нарушаются функции надпочечников и щитовидной железы, а они, как известно, являются основой эмоциональных реакций организма на различные раздражители. У человека проявляется импульсивная жестокость. Он перестает себя контролировать, способен дойти до критического уровня и, как следствие, становится серийным убийцей!

— Доктор, вы сами себе противоречите! — удивился Чертанов. — Получается, что он все-таки маньяк?

— Этого не может быть! — махнул рукой Шатров. — Я не верю этим исследованиям, этот диагноз принадлежит кому-то другому. Хотите знать мое мнение?

— Для этого мы с вами и встретились.

— В этих бумагах описано физическое состояние настоящего маньяка, серийного убийцы, которого мы разыскиваем и на счету у которого не один десяток жертв! Если мы раскопаем, откуда взялись эти исследования и где они проводились, то мы сумеем добраться до настоящего убийцы!