– Незачем называть меня бабушкой, дорогая.

– Но так говорят Кас и Пол, а я младше их на два поколения. И каждый хочет, чтобы я называла его дядей.

– Я им покажу «дядю»! Гретхен, не обращай внимания на Кастора и Поллукса. Они дурно на тебя влияют.

– Ладно. Но вообще-то, они довольно симпатичные, хотя и дразнятся. Мистер Ричард…

– Незачем называть меня мистером.

– Да, сэр. Хейзел была занята – вы были в ужасном состоянии! – поэтому она передала меня на попечение Морин, которая отправила меня к Дити. Та стала учить меня галакту, дала почитать кое-что по истории, объяснила мне основы теории шести осей пространства-времени и рассказала о литературном парадоксе. Концептуальная метафизика…

– Помедленнее! Я не успеваю.

– Потом, Ричард, – сказала Хейзел.

– В общем, – продолжала Гретхен, – суть в том, что Терциус и Луна – то есть наша Луна – находятся на разных временных линиях, расположенных под углом в девяносто градусов. И я решила остаться здесь, что не так уж сложно, если ты здоров. Планета мало освоена, и переселенцам только рады. Но оставалось непонятно, как быть с мамой и папой: они могли подумать, будто я умерла. Поэтому Кас и Пол доставили меня обратно на Луну – нашу Луну, а не Луну на этой временной линии, – и со мной отправилась Дити. Я вернулась в «Высохшие кости» утром пятого июля, меньше чем через час после того, как улетела на прыгунке Сайруса Торна. Все очень удивились. Хорошо, что Дити была со мной и все объяснила, хотя для папы оказалось достаточно наших скафандров. Видел здешние скафандры?

– Гретхен, я видел только больничную палату, трубоспуск и этот бассейн. Я даже не знаю, как дойти до почты.

– Гм… ну да. В общем, здешние скафандры на две тысячи лет современнее тех, которые мы носим в Луне. Что неудивительно… но папа, конечно же, был удивлен. В конце концов Дити договорилась, что я могу остаться на Терциусе… но при этом раз в год или два возвращаться домой, если найду того, кто меня туда доставит. И пообещала помочь с этим. Мама нажала на папу, и он согласился. В конце концов, почти все, кто живет в Луне, переселились бы на планету вроде Терциуса, если бы могли… кроме тех, кому нужна низкая сила тяжести. Кстати, как тебе новая нога?

– Понемногу привыкаю. Но две ноги в восемьсот девяносто семь раз лучше, чем одна.

– Видимо, это означает, что тебе нравится. Ну так вот, я вернулась и записалась в Корпус времени…

– Помедленнее! Я все время слышу об этом Корпусе времени, ребе Эзра говорит, что тоже в него вступил. Эта насмешница с рыжими в полоску волосами уверяет, будто чем-то там командует. Получается, и ты записалась туда. В тринадцать лет? Или в твоем нынешнем возрасте? Ничего не понимаю.

– Бабушка? То есть Хейзел?

– Гретхен разрешили записаться в кадеты женского вспомогательного корпуса: я сказала, что она подходит по возрасту. Ее отправили в училище на Парадокс. После обучения она перевелась во второй отряд Гарпий, где прошла основную подготовку. Потом была боевая школа…

– А когда мы высадились у Солис-Лакус, на четвертой временной линии, чтобы изменить исход сражения, я заработала шрам на ребрах – видишь? – и меня повысили до капрала. Теперь мне девятнадцать, но официально – двадцать, чтобы меня смогли повысить до сержанта, после сражения в Нью-Брансвике. Не на этой временной линии, – добавила она.

– Гретхен рождена для военной карьеры, – тихо сказала Хейзел. – Я знала.

– Меня собирались направить в офицерское училище, но потом решили подождать, ведь я жду ребенка, и…

– Какого ребенка? – Я посмотрел на ее живот. Детский жирок полностью исчез за четыре дня (по моему календарю) – или за шесть лет, если верить ее неправдоподобному рассказу. Я не увидел никаких признаков беременности. Потом я взглянул ей в глаза и под глаза… что ж, может быть. Вероятно.

– Что, незаметно? Хейзел сразу углядела. И Ся тоже.

– Для меня незаметно. – (Ричард, старина, пора стиснуть зубы. Придется поменять планы. Она беременна, и даже если ты ни при чем, одно твое присутствие изменило ее жизнь, исказило ее карму. Смирись. Не важно, насколько смело держится эта девушка, но если она ждет ребенка, ей нужен муж под рукой, иначе она не сможет расслабиться. Не сможет быть счастлива. А молодая мать должна быть счастлива. Черт побери, мужик, ты десятки раз писал рассказы с подобным сюжетом и сам знаешь, как поступать. Действуй же.) – Послушай, Гретхен, – продолжил я, – ты от меня так легко не отделаешься. В прошлую среду вечером в «Счастливом драконе»… Нет, прошлой средой она была для меня, а ты шлялась по непонятным временным линиям и, видимо, развлекалась от души. В прошлую среду вечером по моему календарю, в «Спокойных снах» доктора Чаня, в гермозоне «Счастливый дракон», ты пообещала выйти за меня… и если бы Хейзел не проснулась, мы бы зачали этого ребенка прямо тогда. Мы оба знаем об этом. Но Хейзел проснулась, и тебе пришлось перебраться через нее. – Я посмотрел на Хейзел. – Вечно ты все портишь. Но не вздумай надеяться, – я снова повернулся к Гретхен, – что избежишь замужества со мной лишь потому, что забеременела, пока я был прикован к постели. Ничего не выйдет. Скажи ей, Хейзел. Ей не отвертеться.

– Да. Гретхен, придется тебе выйти за Ричарда.

– Но бабушка, я вовсе не обещала выйти за него! Не обещала!

– Ричард говорит, что обещала. Я знаю одно: когда я проснулась, вы двое были готовы зачать ребенка. Наверное, мне стоило притвориться мертвой, – продолжала Хейзел. – Но к чему вся эта суета, дорогая? Я уже сказала Ричарду, что ты сделала мне предложение насчет него… и я согласилась, а теперь он подтвердил это. Зачем отказываться?

– Гм… – Гретхен собралась с силами. Тогда мне было тринадцать, и я не знала, что ты моя прапрабабушка – я звала тебя «Гвен», помнишь? Я все еще рассуждала, как самый консервативный лунарь. Но здесь, на Терциусе, никто не обращает внимания, если у женщины есть ребенок, но нет мужа. Да что там, в отряде номер два, «Гарпии», чуть ли не у всех есть птенчики, хотя замужем лишь немногие. Три месяца назад мы сражались под Фермопилами, чтобы греки на этот раз победили. Командовала нами полковник-резервист, потому что наш полковник собралась рожать. Никаких проблем – мы, старые профессионалы, решаем все вопросы. У нас есть свои ясли на Баррелхаусе, Ричард, мы справляемся со всем сами. Честное слово.

– Гретхен, – твердо сказала Хейзел, – мою прапраправнучку не отдадут в ясли. Черт побери, дочка, я сама росла в яслях и не дам тебе поступить так со своим ребенком. Если ты не выйдешь за нас замуж, разреши нам хотя бы усыновить твое дитя.

– Нет!

Хейзел плотно сжала губы и выдавила.

– Я должна обсудить это с Ингрид.

– Нет! Ингрид мне не начальница… и ты тоже, бабушка Хейзел. Когда я покинула дом, я была ребенком, робкой девственницей, и ничего не знала о мире. Но теперь я не ребенок, и уже несколько лет не девственница: я – боевой ветеран, которого ничем не испугаешь. – Она пристально посмотрела мне в глаза. – Я не буду использовать ребенка, чтобы заманить Ричарда под венец.