– Тина?

– Он уже идет.

Эта несерьезная стенка вновь расступилась, пропуская оскорбительно прекрасного молодого человека – я таких никогда не встречал. Красота его была тем более оскорбительна, что он явился в мою комнату нагишом. Ни единой ниточки на теле. На нем не было даже обуви. Оглядевшись вокруг, он широко улыбнулся:

– Привет всем! Меня кто-то звал? Я загорал…

– Ты спал. В рабочее время.

– Тина, я могу спать и загорать одновременно. Как дела, полковник? Рад, что вы проснулись. Ну и работенку вы нам задали! Мы даже подумали, не вернуть ли вас в прежнее состояние, чтобы попробовать заново.

– Доктор Галахад – твой лечащий врач, – пояснила Минерва.

– Не совсем, – возразил он, приближаясь ко мне. По пути он сжал плечо Эзры, ущипнул за задницу Минерву и послал воздушный поцелуй моей жене. – Я вытянул короткую соломинку, только и всего, так что вся вина лежит на мне. Я рассмотрю любые жалобы… но предупреждаю: судиться со мной бесполезно. Со мной или с нами. Судья у нас в кармане. А теперь… – он помедлил, занеся руки над моим одеялом, – хотите сделать это в приватной обстановке?

Я поколебался. Да, мне нужна была приватная обстановка. Эзра тоже понял это и, едва успев сесть, начал с трудом подниматься на ноги.

– Увидимся позже, друг мой Ричард.

– Нет, не уходите. Вы показали мне свои ноги, а теперь я покажу вам свои. Мы сравним их, и вы дадите мне совет, ведь я ничего не смыслю в трансплантатах. Хейзел, конечно, тоже остается. Минерва уже видела мои ноги или нет?

– Да, Ричард, видела.

– Тогда оставайся. Подхватишь меня, если упаду в обморок. Тина, пожалуйста, без дурацких шуточек.

– Я?! Ты критикуешь мой профессионализм!

– Нет, дорогая. Твою манеру общаться с пациентами. Нужно изменить ее, если хочешь составить конкуренцию Нинон де Ланкло или хотя бы Длинноногой Лил. Ладно, док, давайте взглянем.

Я напряг диафрагму и затаил дыхание.

Доктор коснулся мерзкого одеяла, и оно тут же слетело с меня. Кровать оказалась чистой и сухой (я проверил это первым делом, не обнаружив никаких видимых туалетных приспособлений), и на ней лежали, вплотную друг к другу, две большие уродливые ноги: лучшее из того, что я видел в жизни.

Я лишился чувств, и Минерва подхватила меня.

Тина не стала отпускать шуточек.

Двадцать минут спустя выяснилось, что я могу управлять своей новой ступней и пальцами, пока не думаю об этом… Правда, во время пробного сеанса я терял контроль, слишком усердно выполняя указания доктора Галахада.

– Я доволен результатом, – сказал он, – если он вас устраивает. Что скажете?

– Как это описать? Радуга? Серебряные колокольчики? Грибовидное облако? Эзра, вы можете объяснить?

– Я уже пытался. Как будто ты заново родился. Прогулка кажется такой банальной вещью… пока не теряешь эту возможность.

– Да. Доктор, чья это нога? В последнее время мне не приходилось молиться, но ради него я попробую.

– Он жив.

– То есть?

– И не лишился ноги. Вышло довольно странно, полковник. Тина ничего не могла отыскать: любую правую ступню подходящего размера ваша иммунная система отвергала с той же скоростью, с какой мы произносим слово «сепсис». Потом Иштар, моя начальница, велела расширить область поиска… и Тина нашла эту ногу. Часть клона живого клиента.

Раньше мы с таким не сталкивались. Я… мы, работники больницы, не имеем права использовать чужой клон, так же как, например, не имеем права отрубить вам другую ногу. Но когда владельцу клона все рассказали, он решил отдать вам эту ногу. Он подумал, что его клон за несколько лет отрастит себе другую, а пока можно обойтись без той части страховки, которую дает наличие полного клона.

– Кто он? Мне нужно его отблагодарить.

(Как отблагодарить человека за подобный дар? Не знаю, но это необходимо.)

– Полковник, вряд ли вам это удастся. Ваш донор настоял на том, чтобы остаться неизвестным. Таково условие дара.

– Меня даже заставили стереть информацию об этом, – с горечью сказала Тина. – Будто мне нельзя доверять в рабочих вопросах. Да я храню клятву Гипокрита[72] лучше всех остальных!

– То есть Гиппократа?

– Ты так думаешь, Хейзел? Я знаю эту шайку намного лучше тебе.

– Конечно, я за то, чтобы вы начали пользоваться ногой, – сказал доктор Галахад. – Вам также нужны физические нагрузки, чтобы оправиться после долгой болезни. Поэтому вставайте с койки! Два совета: во-первых, пользуйтесь тростью, пока не будете уверенно держаться на ногах, а во-вторых, пусть Хейзел, Минерва или кто-нибудь другой держит вас за другую руку. Не слишком напрягайтесь – вы еще слабы. Если захотите сесть или лечь, сделайте это. Гм… плавать умеете?

– Да. Правда, давно не практиковался: я жил на орбитальной станции, а там плавать негде. Но вообще-то мне нравится.

– Зато здесь у вас будут все условия. Один бассейн – в подвале этого здания, другой, побольше, – в атриуме. Во многих частных домах тоже есть какие-нибудь бассейны. Плавайте вволю. Постоянно ходить вы не сможете – кожа на правой ступне пока не затвердела, так что старайтесь не нагружать эту ногу. И не надевайте обувь, пока ступня не научится быть ступней, – улыбнулся он. – Хорошо?

– Да, конечно!

Он похлопал меня по плечу, затем наклонился и поцеловал. Как раз тогда, когда этот чудак начал мне нравиться! Увернуться я не успел.

Я был крайне раздражен, но попытался скрыть недовольство. Судя по тому, что говорили Хейзел и другие, этот чересчур симпатичный педик спас мне жизнь… причем не раз. Я попросту не имел права обижаться на него за звонкий поцелуй.

Черт побери!

Парень, похоже, не заметил моего отвращения. Сжав мое плечо, он сказал:

– Все у вас получится. Минерва, своди его поплавать. Или Хейзел. Кто-нибудь.

С этими словами он ушел.

Дамы помогли мне подняться с кровати, и Хейзел повела меня плавать, поцеловав на прощание Минерву. Внезапно я понял, что Минерва ждет того же и от меня, потянулся к ней и встретил полное понимание.

Целовать Минерву было чертовски приятнее, чем мужчину, каким бы красивым он ни был. Я поблагодарил ее за все, что она для меня сделала, и лишь затем отпустил.

– Рада была помочь, – с серьезным видом ответила она.

И мы пошли. Я осторожно ступал, опираясь на трость и ощущая покалывание в новой ступне. Когда стена расступилась и мы оказались за пределами моей палаты, Хейзел сказала:

– Дорогой, я рада, что ты поцеловал Минерву, не дожидаясь моих намеков. Она очень любит ластиться к другим, и физическая близость значит для нее намного больше, чем любая благодарность или материальный подарок, даже самый щедрый. Попытка наверстать два столетия, которые она провела в обличии компьютера.