говорил тебе, что нам не следует встречаться здесь.

— И всё же, когда я прошу тебя, ты всё равно приходишь, — самодовольно говорит Малфой, затем замечает намёк и фыркает.

Профессор Снейп многострадально вздыхает.

— Подростки. А теперь убирайся.

Малфой, всё ещё посмеиваясь, начинает одеваться. Почти случайным взмахом палочки он освобождает Гарри, который тут же убегает.

Десять минут спустя, когда Гарри всё ещё пытается успокоиться, Малфой загоняет его в угол посреди ухмыляющихся слизеринцев и шепчущихся студентов других факультетов, шепчущих-смеющихся-таращащих-глаза-тыкающих-пальцем.

— Ты — пустая трата места. Почему бы тебе просто не сделать нам всем одолжение и не убить себя? Ты такой жалкий. Бьюсь об заклад, даже твоя родственная душа не хочет быть с тобой.

Он смеётся. Студенты, стоящие достаточно близко, чтобы услышать его слова, смеются. Студенты, которым рассказывают, что сказал Малфой, смеются.

Гарри бежит.

Он оказывается в туалете Миртл, трясущийся, онемевший. В его голове мелькает дядя-Вернон-пожалуйста-нет-извините-тётя-Петунья-прекратите-это-Дадли-это-больно-урод-собака-кусает-трус-плоть-горит-под-его-рукой-челюсти-сжаты-клыки-пронзающие-его-ногу-зелёный-свет-отойди-в сторону-глупая-женщина-возьми-меня-вместо-него-оборотень-дементоры-дракон-чёрное-озеро-лабиринт-ритуал-теперь-я-могу-прикоснуться-к-тебе-Круцио-Империо-родственная душа-почему-боль-боль-боль-боль-боль-пытки-крёстный-отец-отказался-от-него-я-не-должен-лгать-сердце-разрывается-от-боли-почему-бы-тебе-не-убить-себя?

Почему бы и нет?

Гарри берёт свою палочку. В прошлый раз он не успел закончить начатое, его остановили в последнюю минуту и жестоко наказали за то, что он слишком долго оставался в ванне. Теперь он не остановится. Левая рука или правая рука? Каким бы жалким он ни был, он не может заставить себя прервать свои слова, свою прекрасную Авада Кедавру. Значит правая. По шаткому шраму от трясущегося ножа Питера Петтигрю чёткий и точный разрез, поразивший все основные вены.

Он наблюдает, как вытекает его кровь.

Красный цвет пронизывает его жизнь, думает он. Красное от гнева лицо дяди Вернона, красные от напряжения щёки Дадли, красные стены его ожидаемого Дома, рыжие волосы нападавшего, красные глаза его родственной души.

Красная кровь.

Она везде.

Но теперь уже не красный цвет это его всё.

Теперь всё чёрное.

Он закрывает глаза и приветствует темноту.

***

И тут он просыпается.

Белый.

Больничное крыло.

Домовой эльф склоняется над ним и вздыхает с облегчением.

— Мастер Гарри, сэр, мы спасли вас! Мы, домашние эльфы! Мы сделали это! Теперь вам лучше!

Гарри так не думает, но изо всех сил старается улыбнуться существу и успокоить его. Домовые эльфы были его первыми живыми друзьями, и он не может их разочаровать или огорчить.

Домовой начинает рассказывать историю о том, что случилось. Судя по всему, Миртл увидела, как Гарри порезал себя, и решила, что пока не хочет делить с ним свою кабинку в туалете, поэтому нарушила собственные правила и вышла из туалета. Она обратилась к первому попавшемуся портрету, так как мало что помнила о Хогвартсе, не говоря уже о том, чтобы знать, к кому можно обратиться. Итак, она поговорила с портретом. Портрет поднял тревогу, и новости разошлись во всех направлениях, как телефонный сигнал. Наконец, на кухню прибыл один портрет, который взволновал домовых эльфов. Все они впали в панику. Двое отправились, чтобы напрямую поговорить с Миртл, один отправился к Гарри, другой аппарировал обратно на кухню, чтобы сообщить ещё не знающим о происходящем домашним эльфам. Затем они привели мадам Помфри к Гарри, который больше не истекал кровью благодаря эльфу, который направился прямо к нему. Мадам Помфри отнесла Гарри в больничное крыло, где вылечила ему руку и сообщила директору и декану его факультета, что является обязательным в таком случае. При этом она обнаружила следы, оставленные кровавым пером, и подняла тревогу. Были вызваны авроры, которые арестовали профессора Амбридж, которая клялась, что министр разрешил ей использовать этот артефакт. Это не делало использование кровавого пера более законным, поэтому они арестовали ещё и его. Газеты пронюхали о скандале и создали вокруг него огромную историю, поэтому и родители учеников, и другие ведьмы и волшебники теперь жаждали крови. Каким-то образом директор отделался тем, что сказал, что ничего не знал об этом. Так или иначе, профессор Снейп и директор пришли в больничное крыло и узнали о попытке самоубийства Гарри. Позднее портреты рассказали домовым эльфам о расследовании профессора Снейпа. Он узнал, насколько ужасны издевательства и что сказал Малфой, и на что заставил Гарри смотреть. Домовой эльф с большим удовольствием цитирует его:

— Я думал, ты достаточно взрослый, чтобы вступить со мной в отношения. Видимо, я ошибся. Я думал, ты взрослый молодой человек. Теперь я знаю, что ты незрелый ребёнок, закатывающий истерику, когда что-то идёт не так, как он хочет, и набрасывающийся на невинных людей. Пока ты не восстановишь в моих глазах свой статус зрелого джентльмена, я не буду встречаться с тобой, будь то в роли твоего крёстного отца или твоей родственной души. Только не говори, что я не смогу держаться от тебя подальше.

Затем домовой эльф трясётся от гнева, рассказывая, каким было первое действие директора: он попытался снять браслет, защищающий слова Гарри. Конечно, чары, заклинания и руны на нём помешали ему сделать это. Тогда он попытался сломать их, хотя и мадам Помфри, и профессор Снейп яростно протестовали против этого, защищая его: «Даже Аластор Грюм не может видеть сквозь этот браслет!» Он избавился от одного заклинания, первого. У Гарри они были многослойными, и нужно было ломать один слой за другим, от самых безобидных до самых разрушительных и крепких чар. Чары становились всё более и более сложными с каждым уровнем. Последнее заклинание — это Тёмное проклятие, которое убивает нападавшего, если он не знаком с таким проклятиям близко и совершит даже малейшую ошибку. Первый слой нужен, чтобы удержать кого-либо от дальнейших действий. Следующий — это то, из-за чего браслет растёт вместе с Гарри. Поскольку Гарри почти уверен, что он больше не будет расти, так как прочитал о недоедании и следующей за ней задержке роста, это заклинание действительно нужно максимум раз в месяц, этот слой лишь слегка защищён Проклятием Розыгрыша. Из-за него все волосы выпадают, а кожа приобретает цвет, который проклятый ненавидит больше всего. Стирание краски занимает около месяца. После этого слоя директор сдался и получил приказ выйти из больничного крыла от разъяренной мадам Помфри. Разрушение этого слоя, по-видимому, ещё больше ослабило Гарри.

С блеском в глазах домовой эльф обещает, что нечестивый союз домашних эльфов, портретов и призраков уже планирует отомстить.

Гарри благодарит его и надеется, что отчаяние от того, что он жив, не так очевидно, как он думает.

***

Далее приходит вереница посетителей.

Во-первых, мадам Помфри, которая пытается поговорить с Гарри о его чувствах и о том, почему он думал, что ему нужно покончить с собой. Он погружен в себя и не говорит ни слова. В конце