Только когда в ветвях засветилось знакомое окно, я заверила провожатого, что всё в порядке и обещала, что непременно воспользусь его автомобилем для прогулки. Обзаведшись почти романтическим приключением и получив оплату по ночному тарифу, хирург Лёва покинул меня и пошел обратно, пообещав, что подождёт у входа полчаса, на всякий случай. Ночная романтика в ночном парке показалась ему сомнительной. Мне, между прочим, казалось почти то же самое, но Лёве я докладывать не стала. Не проживай Лёва в малогабаритной квартире с третьей женой и третьей тещей, я бы плюнула на предрассудки и попросилась в гости. Но, видит Бог, очередная теща могла не перенести романтики!

Итак Лёва сгинул во тьме, а я помедлила под освещенным окошком, причём во второй раз за долгий вечер, пролетевший, как одна копейка, но принесший неисчислимые миллионы и миллиарды. Валюта, конечно, подкачала, да и миллиарды тоже, но всё же…

Сквозь отпертую дверь и тёмную лестницу я просочилась, как тень, нашла наощупь двустворчатую дверь и тихо ее отворила. Лампа освещала комнату под каким-то причудливым углом, но главное зрелище меня отчасти устроило. Миша сидел за столом в полном одиночестве, обняв обеими руками половину распиленного черепа, заботливо очищенную от окурков. Надо понимать, что временный хозяин флигеля уселся спать, лелея мысль о бренности и всего земного. Не исключено, что череп он вымыл в мою честь, в знак ожидания неверной беглянки до гробовой плиты либо до прозекторского стола.

Утешив себя мрачными метафорами, я стала располагаться в знакомом антураже. Чёрную торбу с сундуком мертвеца я закинула практически под спальные матрасы, платьем завесила распахнутое окно, а сама приоделась в домашний комплект из операционной или морга, в травянисто-зеленый медицинский халатик. Когда я заслонила собою лампу в очередной раз, Миша поднял голову от стола и сонно забормотал.

– Ты нашла? Или они унесли, я не успел, – сообщил он почти невнятно.

Теряясь в догадках, я подошла к столу и заговорила почти неслышно, по-моему, именно так следовало беседовать с лунатиками.

– Что надо было найти? Скажи мне, я не знаю, – вкрадчиво прошептала я.

– Катюша! Я так боялся, что ты не придёшь! – почти не сонно обрадовался Миша. – Мне всё время казалось, что ты под окном услышишь, как они орут и тут же убежишь. Никак не мог дураков выгнать, честное слово. Неужели они бутылку с собой взяли? Я опять купил ту коровку, которая тебе понравилась, и спрятал от них. Посмотри в углу, пожалуйста.

И вновь, второй раз за вечер глупые слёзы навернулись на глаза, ещё один пьяный партнер проявил обо мне заботу. Припас бутылку молочного ликера и не выпил месте с друзьями! Да, и на плохой дорожке попадались удивительно приятные моменты, надо признать объективно, что там ни говори! Бутылка с коровкой немедленно нашлась в целости, и кто-то ни единожды не вспомнил, что не выносит пьяных мужиков и знаков их внимания. С коровкой всё происходило в другом измерении и иной плоскости. В особенности, когда медицинский халат обрёл привычное место абажура, а свет сначала направился погулять в уснувший сад, потом куда-то делся вовсе, заменился полулунными, полусонными обрывками.

Слишком скоро наступившим утром я проснулась первой, сготовила окаменевший кофе на одну персону, написала Мише развернутую записку и оставила на столе. Я писала, что неотложные дела требуют моего внимания, я покидаю его ненадолго, но ближе к исходу дня намерена появиться в сторожке, что бы там ни стряслось с остальным миром. Даже если он провалится в тартарары. Катя.

1

Миша продолжал спать своим фирменным сном, когда я подхватила чёрную торбу и отбыла из флигеля. Этим утром я не убегала, а торопилась по неотложным делам. До большого сбора в особняке я хотела заскочить в сумасшедший дом, именуемый издательством «ВРАН». В недавнем разговоре с милой Владочкой Ким я узнала, что моё посредничество дало материальные плоды и не далее, как в это утро её ждали во «ВРАН» е для подписания договора и для продажи папиного авторского наследства на десять долгих лет.

По телефону я намекнула Владе, что постараюсь прибыть к торжественному моменту, если она не возражает против оплаты посреднических услуг из «ВРАН» овского кармана. Понятно, что мои издательские друзья ни словечком о том не упомянули, и я собиралась нагрянуть сюрпризом, заодно сдать рукопись с драконами. Дурдом под именем «ВРАН» неохотно просыпался для исполнения издательской деятельности, но машины владельцев отдыхали на стоянке, из чего следовал вывод, что деньги за редактирование я получу, а прочее – как Бог пошлёт.

– К деньгам – деньги, – повторяла я на лестнице, прижимая к себе торбу с неисчислимыми миллиардами.

Почему-то казалось, что астрономические рублёвые суммы, заложенные в кристаллы, должны притянуть к себе меньшие, но более реальные финансы, как это случилось предыдущим вечером. Закон всемирного тяготения денег занимал меня не из одной вульгарной жадности, скорее, из принципа. Я намеревалась спокойно отдать чужие миллиарды, но желала получить честно заработанные миллионы – за рукопись и за посредничество. Всё равно рваться за своей долей было неудобно крайне. Пробиваясь сквозь заслон младшего, затем старшего персонала, я чувствовала себя наглой и назойливой просительницей, особенно, когда мне мягко толковали, что у руководства совещание, им отнюдь не до редакторов на договорах. Я упорно твердила магическое «мне назначено» и с лживым заклинанием добралась до начальственного офиса.

Там оба совладельца «ВРАН» а сидели на диванах и пили кофе в обществе очаровательной Владлены Ким. Никогда не думала, что Владочкаа способна подняться в такую рань и заехать так далеко, обычно ей не назначали первых лекций. Хотя, что я о ней знала? Зарплата доцента от математики вряд ли могла обеспечить безбедную жизнь, за вредную радиактивную работу её муж Пламен Ангелов получал весьма скудный оклад жалования, а парфюмерные наборы от нерадивых студентов служили доказательством того, что реальных валютных взяток Владлена не брала.

Не могу сказать, что совладельцы издательства сильно обрадовались моему появлению, они скорее подивились настырности незванного редактора, однако деваться им было некуда. Владлена в отличие от издателей возрадовалась, заявила, что ждала меня с нетерпением, теперь можно спокойно подписывать бумаги и пить кофе.

– Ты знаешь, Катюличек, – промурлыкала Владлена донельзя вкрадчивым голоском. – Мальчики такие деловые, они платят прямо сейчас, наличными. Представляешь, как поставлен бизнес? Ах, как жаль, что папа не видит. Но вы и Катюше выплатите сразу, не правда ли?

– Видите ли, Влада, – Володя Рощин, младший из владельцев, попытался устоять. – Это будет другой контракт, мы с Катюшей Дмитриевной обсудим, она не будет возражать.

– Нет, Володечка, мы с Катюшей хотим только вместе, я могу подождать. Что вам стоит составить? У вас здесь машинка имеется, – тоном глупой, но очаровательной гусыни протянула Владлена. – Я хочу забрать Катю с собой, у нас дамские разговоры, так что сделайте ей бумажку. Или, Бог с ней с бумажкой, но деньги заплатите, а бумажка – потом. Ладно?