— Я в этом не сомневалась. Между прочим, я хочу втуалет.

— Конечно, солнышко, я тебя провожу. Он и в самом делепроводил. Дом был недостроен, без внутренней отделки, но, к счастью, туалетимелся, правда, без двери.

— Убирайся отсюда, — с досадой сказала я, и онубрался. К сожалению, ненадолго.

Потом мы устроились в большой комнате с заколоченнымиокнами. Феликс разложил на газете копченую колбасу, салаты в пластиковых банкахи с увлечением принялся жевать.

— Я рад, что мы встретились, — разглагольствовалон. — Серьезно, рад. Даже не хочется думать, что могло бы получитьсяиначе, или что ты, к примеру, оказалась бы другой. Ты упрямая. И у тебя естьпринципы. Это хорошо. Нам будет очень весело. Вот увидишь.

— Ничего особо веселого я не вижу, — нахмуриласья.

— Это потому, что в настоящий момент у меня нет длятебя времени. Ты понимаешь?

— Не очень.

— Я хочу, чтобы ты стала моей единственной заботой.Тогда все будет по-настоящему интересно.

— Чего-то мне не хочется с тобой на Канары, —заметила я.

— Почему? — удивился Феликс.

— Боюсь, ты вернешься к прежним штучкам, например, кэтому дурацкому лезвию. А у меня на все это аллергия.

— Я научу тебя этому фокусу. Тебе понравится., И многоедругое тоже.

— Будем надеяться, — пожала я плечами. Времятянулось медленно, а для меня и вовсе невыносимо, когда знать не знаешь, чтопридет в голову этому психу в следующий момент. Правда, он обещал заняться мноюпозднее, но разве словам такого типа можно доверять?

Наконец Феликс взглянул на часы и сказал:

— Нам пора собираться, дорогая. Наш общий любимый другвыступит сегодня с сольным номером. Грех опаздывать. — Он вышел, а потомвернулся, держа в руках что-то громоздкое. — Наденька эту штуку…

— Что это такое? — удивилась я.

— Бронежилет. Бог знает, что может произойти. Я нехочу, чтобы ты пострадала. Видишь, как я о тебе забочусь?

Он помог мне надеть бронежилет и сам надел точно такой же.

— Ну как? — спросил Феликс, оглядывая меня.

— Нормально.

— Немножко тяжеловато, но зато надежно. Идем.

Мы спустились к машине и вскоре уже ехали в направлениирыбозавода. Темнело рано, а в этом районе фонари, как назло, не горели, такчто, кроме силуэтов деревьев, которые выхватывал из темноты свет фар, я ничегоне видела.

Хорошая дорога кончилась, машину начало трясти, мыостановились.

— Идем, — позвал Феликс.

— Куда? — насторожилась я.

— Смотреть представление. Я вышла и огляделась,насколько это позволяла темнота.

— Где мы? — спросила я, с желанием немногопотянуть время.

— Идем, солнышко, — повторил Феликс и взял меня заруку.

Спотыкаясь в темноте, я побрела вслед за ним. Впереди виднеласькирпичная стена.

— Нам вон к той башне, — шепнул Феликс, сделалнесколько шагов и вдруг замер.

— В чем дело? — прошептала я.

— Что-то не так, — ответил он.

— Что не так?

— Пока не знаю. Но чувствую. Отгадать бы, что задумалэтот сукин сын.

Мы все-таки направились к башне, но через минуту Феликсвновь остановился, а потом резко опустился на землю, увлекая меня за собой. Моиглаза к тому времени привыкли к темноте, и я увидела темные силуэты на фонестены. Один, второй, третий… я насчитала восемь человек.

— Все готово к торжественной встрече, — прошепталФеликс. — Неужто это люди Мелеха? Что-то многовато…

— Это милиция, — тихо заметила я. — То естьФСБ, конечно.

— ФСБ? — спросил Феликс. — С чего ты взяла?

— С того, что я им звонила. Им и Юрке. Так что они ждутМелеха с большим нетерпением.

— Когда ты успела позвонить? Вряд ли Мелех позволил бытебе это.

— Я позаимствовала сотовый у Тумарина.

— Солнышко, почему ты не сказала мне об этом раньше?

— А ты не спрашивал. — Я очень боялась, что вследза этим последуют карательные меры, и приготовилась орать: вдруг повезет и меняуслышат? Но Феликс, как всегда, повел себя оригинально.

— Ты в самом деле его ненавидишь? — спросил он.

— Мелеха? Еще бы.

— Значит, здесь полно фээсбэшников? Занятно, что теперьсделает сукин сын. Неужто отступится?

Феликс опять хохотнул и, взяв меня за руку, повел в темноту.Я еще не успела напугаться как следует, а мы уже оказались возле машины.

— Садись назад, — велел Феликс. Я села, он опятьприковал меня наручниками к двери и сказал:

— Обещаю, это твое последнее неудобство. Жди здесь,солнышко, а я еще побуду в роли наблюдателя. Пожелай мне удачи, детка.

— Удачи тебе, дорогой, — ласково сказала я имысленно добавила: «Чтоб ты сдох, зараза».

Феликс скрылся в темноте, а я стала ждать. Ясное дело,ничего хорошего жизнь мне не обещала. Мне было страшно и горько, и я началареветь, сначала тихо, а потом в голос и так увлеклась, точно именно за этимсюда и приехала.

Вдруг раздался страшный грохот, земля вздрогнула, а неборасцветила яркая вспышка, как при фейерверке. Это и был фейерверк, да ещетакой…

— Мама моя, — прошептала я со стоном, сообразив,что довольно существенная часть рыбозавода только что поднялась на воздух.Подозреваю, что это тот самый ангар, в котором ждали своего часа рефрижераторы.Выходит, что-то у них там не заладилось. Вот было бы здорово, окажись Феликсгде-то по соседству. Я имею в виду…

Между тем ночную тишину наполнили разнообразные звуки, срединих особо выделялись пожарные сирены. После взрыва прошло минут двадцать, а явсе так же сидела в машине, правда, теперь появилась робкая надежда, что всеобойдется и чертов Феликс исчез навеки… Когда я решила, что так оно скореевсего и есть, он вдруг возник рядом с машиной, распахнул дверь и пробормотал:

— Ты здесь? Слава богу… — Он так искренне сказал это,что я и вправду поверила, что он страшно рад данному обстоятельству. — Агде Мелех? — спросил он.

Это здорово меня разозлило.