подмигнул ей так, будто они были заговорщиками. С появлением Крестовского он стал вести себя совсем иначе.

Роман никак не прокомментировал эту фразу, продолжая сверлить Диму тяжелым взглядом.

— А вы здесь откуда? — наконец подала голос Яна, желая разрядить обстановку.

— Прямиком из Лондона, никому не сообщив. Ну, круто же, да? — радостно заявил Дима, который, кажется, пытался скрыть за воодушевлением нервозность. — И давайте уже все перейдем на «ты», а? Раз уж мы все вместе ввязываемся в какую-то фигню.

Он хлопнул Яну и Романа по плечам, а потом вытащил из кармана телефон и демонстративно его выключил.

— Пусть теперь хоть обзвонятся. Ну что, в клуб?

— Какой план? — Роман достал свой телефон и тоже его выключил. Выглядел он при этом напряженным и явно недовольным Яниным присутствием. Признаться, Яна и сама уже была не рада, что напросилась в их компанию. Она-то думала, что Дима будет один.

Отключая телефон, она чувствовала себя героиней дешевого детектива. Мысль о том, что эти два придурка сделали все, чтобы никто не узнал об их местонахождении, отдавалась холодком в животе.

— Идем в клуб и веселимся, попутно выясняя, что там и как, — сообщил Дима. — По-моему, отличный план.

Роман бросил взгляд на Яну, потом посмотрел на Диму. Яна успела заметить в его взгляде тревогу. Относилось ли это к ситуации или же к чему-то, что он видел в Диме, Яна не знала, но общая нервозность передалась и ей. Однако она послушно пошла за мальчишками в клуб, в который предпочла бы не возвращаться.

Умом она понимала, что должна сейчас позвонить боссу и сообщить, что его сын, которого сослали подальше от проблем, в Москве и в эту самую минуту очень активно проблемы ищет. Еще она, пожалуй, должна была рассказать маме о том, что произошло с Димой. Но когда Роман придержал перед ней дверь, она спустилась вслед за Димой в душное помещение, наполненное грохотом музыки и сладковатым запахом каких-то масел.

По всему выходило, что в эту самую минуту она предавала всех: мать, босса, Диму. Никому из них она не говорила правду, потому что была трусихой.

Глава 31

Видишь разницу между ответственностью и любовью.

Пока Саша-Потап вез их до дома по вечерним пробкам, Лялька, по ощущениям, прожила целую жизнь. Сперва она мысленно ругала себя на чем свет стоит за то, что вообще во все это ввязалась. Зачем ей эта девчонка? Зачем ей ехать в вонючей машине с хмурым парнем за рулем, если она вполне может заказать такси?

А потом, когда Аня, которую LastGreen’у едва удалось от себя отлепить, чтобы посадить в машину, потому что на нее напало желание пореветь, наконец перестала шмыгать носом и повернулась к Ляльке, та как-то позабыла все свои «зачем?».

— А тебя точно не заругают? — спросила Аня, и в ее голосе и взгляде сквозил неподдельный страх.

— Не заругают, не волнуйся, — ответила Лялька.

Страх девочки был таким осязаемым, что в машине моментально стало душно.

— А ты в садик ходишь, да? — спросила она первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь девочку.

— Хожу, если Гришка успевает отвести.

— А если не успевает? — спросила Лялька.

— Дома сижу, — пожала плечами девочка. — Иногда мамка отводит. Но она редко меня водит. Ей стыдно.

Лялька заметила, как Потап бросил хмурый взгляд в зеркало заднего вида.

— Мелкая, ты голодная? — спросил он.

— Меня Гришка покормил пиццей перед тем, как уйти, — уклончиво ответила Аня.

— Ща за бургерами заедем, — подмигнул девочке Потап, остановившись на светофоре и заглянув в просвет между сиденьями.

— А мороженое купишь? — глаза Ани загорелись.

— Обойдешься, — отрезал Потап и, бросив взгляд на Ляльку, пояснил: — Ей молочное нельзя. Непереносимость или типа того. Потом вся в прыщах ходит и чешется.

Лялька кивнула и предложила:

— Можно будет купить мороженое без молока. Фруктовое.

— Ну, можно, — пожал плечами Потап.

Лялька ни разу не заказывала еду из машины, поэтому разнервничалась, когда механический женский голос стал задавать вопросы. Потап вступил с ним в дискуссию, и, удивительное дело, голос начал вести с ним диалог. Только потом Лялька сообразила, что говорит сотрудница по громкой связи. Потап заказал пару бургеров, чай и колу, а потом повернулся к Ляльке:

— Ты что будешь?

Лялька помотала головой.

— Да я заплачу, не волнуйся, — Потап, кажется, неправильно понял ее испуг.

— Нет. Я не хочу просто.

— А-а-а, ты из этих, вечно диетных? — хмыкнул Потап, бегло оглядев Ляльку, и сообщил сотруднице, что это всё.

Лялька помогла Ане распаковать ее бургер и, когда в машине запахло фастфудом, неожиданно почувствовала, что она сама дико голодная. А ведь обычно мысли о фастфуде не вызывали в ней ничего, кроме тошноты. Потап, жуя, мычал под нос какую-то песенку, Аня уминала еду молча. Она ела, как очень голодный человек, откусывая большими кусками и жадно жуя. Почувствовав Лялькин взгляд, девочка замерла, не донеся бургер до рта в очередной раз, и посмотрела в ответ.

— Хочешь? — она протянула бургер Ляльке, и Лялька неожиданно для самой себя едва не разревелась. Чертово сотрясение!

— Нет, спасибо. Кушай.

Аня смела остатки еды в считаные секунды и посмотрела на Потапа. Тот неспешно жевал, внимательно следя за дорогой.

— А у тебя фри осталась? — спросила Аня, комкая в руках шуршащую обертку.

— А я ее не брал, потому что у кого-то от нее болит живот.

Потап разговаривал с ней таким тоном, будто девочка его раздражает, и Ляльку это напрягало.

— Один раз всего было.

— Только при мне четыре.

— Вредина! — Аня сложила руки на груди и надулась. Некоторое время она сердито поглядывала на переднее сиденье, а потом сказала: — Потапчик, давай дружить?

— Давай, — рассеянно согласился Потап и, доев, сунул скомканную бумажку в пакет, валявшийся на пассажирском сиденье. — Давай сюда мусор.

Лялька забрала у Ани обертки и передала Потапу, когда они остановились на очередном светофоре. Потап убрал мусор и, вытянув шею, посмотрел на Аню в зеркало заднего вида и мимолетно улыбнулся. Лялька выдохнула, поняв, что у них просто такая модель общения, в которой он играет роль вредного старшего брата.

— А у тебя есть братья или сестры? — спросила она у Потапа.

— Пятеро, — ухмыльнулся тот.

— Пятеро? — вырвалось у Ляльки. — И чем они занимаются?

— Тебе правду или версию для приличных людей?

Лялька на миг задумалась, а потом решила:

— Правду.

— А я бы все равно ей рассказала, — вредным тоном сообщила Аня.

— Мы еще не заехали за мороженым, — ответил Потап. — И походу, не заедем.

— Ну, Потапчик, — принялась канючить Аня.

— Цыц! — Аня мигом замолчала, а Потап сказал: — Старший брат в Чечне погиб, средний — на нарах, две сестры — замужем, одна — в вечном поиске.

— Понятно, — протянула Лялька и незаметно загуглила, что значит «на нарах». Господи, куда ее занесло?

— А поступать ты куда будешь? — спросила она, старательно отгоняя от себя мысли о семье Потапа.

— Да куда мне поступать? Я ЕГЭ еле сдал. Работаю в авторемонте. Вот машину сам в порядок привел.

Он сказал это с затаенной гордостью, и Лялька автоматически выдала:

— Круто!

— Потапчик у нас самый рукастый, — похвасталась Аня. — Он мне всегда все чинит. Только заплетать не умеет. Когда Гришка в больницу попал, я в сад как растрепа ходила.

— Как кто? — оскорбленным тоном произнес Потап.

— Елена Сергеевна так сказала.

Лялька потерла висок. Голова начала болеть, потому что в нее никак не желала укладываться картинка, в которой мать не водит дочку в сад, брат плетет девочке косы, а когда он попадает в больницу, друг брата почему-то оказывается виноватым в том, что не умеет заплетать ребенка и водит ее в сад растрепанной.

Несколько минут они ехали в тишине, а потом Потап спросил очень тихо и очень серьезно:

— Мелкая, этот урод тебя не тронул?

— Нет, — беззаботно