не хотелось. — Но они же не заявят?

— Может, потом, когда протрезвеют и поймут, что могли срубить денег. Но это вряд ли. Если люди мозги пропили, то это насовсем. Бедный ребенок, — закончил Сергей, глядя на спящую девочку.

В полутьме Лялька не могла разглядеть его лица, но легко представляла его сосредоточенно-серьезный взгляд. На нее саму он тоже часто так смотрел. В эту минуту Лялька вдруг испытала острый приступ нежности к дяде. Почти болезненный. Будь она возраста Ани, залезла бы ему на колени.

— Я… поговорить с тобой хочу, — неожиданно сказал Сергей, и кожа кресла скрипнула, когда он устроился по­удобнее.

— Говори, — дрогнувшим голосом произнесла Лялька. Ей не понравился его тон.

— Лен, я понимаю, что мы с тобой не то что не ладим. Мы просто… никак. Но я старался, правда. Не знаю, видела ли ты.

Оттого что он говорил в прошедшем времени, Ляльку затошнило. Она тут же вспомнила запах бургеров и бензина в машине Потапа, и ее едва не вывернуло. Пришлось зажать рот рукой.

— Что? — тут же отреагировал дядя.

Лялька помотала головой, а когда приступ тошноты отступил, прошептала:

— Я вижу, что ты стараешься, и я… ну, благодарна. Правда.

— Спасибо, — неловко пробормотал Сергей, — но я не для благодарности. У нас сейчас сложилась непростая ситуация.

Он качнулся в кресле и потер шею. Лялькины глаза привыкли к темноте, и теперь она видела, что дядя непривычно горбится, будто у него что-то болит.

— Тебе плохо?

— Лен, на меня завели уголовное дело. Или заведут вот-вот.

— Из-за чего? — спросила Лялька, не осознавая пока, что это значит.

— Я, лох, подписал документы не глядя, и получилось, что обокрал компанию.

— Но деньги ты же не брал? — уточнила Лялька.

Она вспомнила, что не так давно сама говорила Димке, что Сергей наверняка обеспечил себе безбедную старость, оказавшись у руля компании. Но сейчас она в это не верила. Ни капли.

— Да не брал, конечно. Но это неважно. По документам я их вывел.

— Но можно же доказать, что ты невиновен.

— Ребенок ты еще. Если кто-то всерьез решил меня подставить, то ничего я не докажу.

— Мы наймем адвоката, — запальчиво воскликнула она.

Сергей снова вздохнул и потер виски.

— Речь не об этом сейчас. Меня больше пугает тот факт, что тебе пока нет восемнадцати, — Ляльку будто кипятком окатило, когда она сообразила, к чему он клонит. — Других родственников нет, поэтому наша задача сейчас всеми силами поддержать Димку. Если вдруг будут приходить из опеки, а они наверняка будут, ни слова ни про алкоголь, ни про что другое. Слышишь? Димка со всех сторон положительный, идеальный и все такое. Он, к слову, такой и есть. Просто нам надо, чтобы в это все поверили. Я боюсь, что у тех, кто это затеял, могут быть доказательства обратного. Но нам нужно стоять на своем. Ты меня слышишь?

Не успев подумать, что делает, Лялька сорвалась с кровати и через секунду уже сидела на коленях Сергея, изо всех сил вжимаясь лицом в его плечо.

— Я не хочу уголовное дело, — шептала она. — Я никуда тебя не отпущу. Папа уже ушел. Я его совсем не помню. Совсем. Я не хочу еще и тебя не помнить. Они не имеют права тебя у нас забирать.

Она слышала, как Сергей шумно сглотнул и прижал ее к себе. Наверное, так же сильно, как Потап прижимал к себе Аню, за которую он несет ответственность.

— А ты меня любишь хоть чуть-чуть? — вырвалось у Ляльки.

— Господи, ну конечно. Ребенок ты, ребенок! Я же живу с тобой три с лишним года. Я вижу тебя каждый день. Знаешь, как я горжусь тобой, когда мне твои оценки присылают? Ну, кроме ИЗО и биологии. Ну и фиг с ними.

Лялька невольно рассмеялась, размазывая слезы по его домашней футболке.

— Я тебя тоже очень люблю, — прошептала она.

Наверное, не будь так темно, она никогда бы не решилась на это признание. А может, и решилась бы. Сегодня был совершенно сумасшедший день. Сергей как-то подозрительно вздохнул, со свистом, и прижал ее к себе еще сильнее.

— А у меня нет ни одной твоей фотки, — пожаловалась Лялька.

— И слава богу. Куда мне еще на фотки?

— Нет. Мы завтра сделаем. Только Димка домой вернется, сделаем общее фото и поставим в рамочку. А то Потап спросил, почему фоток нет, а я поняла, что у меня их вообще нет.

— Господи, что еще за Потап? — Сергей ослабил хватку и попытался отодвинуть Ляльку, чтобы на нее посмотреть.

— Ну, Саша. Он просто Потапов, и его так все зовут.

Лялька не позволила ему себя отодвинуть, и он послушно вновь ее обнял.

— Ну, раз хочешь, то сфоткаемся.

— А кто будет дело заводить?

— Пока не знаю, — тут уже ответил Сергей, и Лялька по тону поняла, что он врет. Оказывается, она успела его изучить.

— Врешь!

— Ну, по идее, Лев, — нехотя признался дядя.

На этот раз Лялька отстранилась сама, и он тут же разжал руки.

— Он не может завести на тебя уголовное дело! Он не посмеет!

— Лен, там вопрос нескольких миллионов.

— Я ему позвоню завтра.

— Лена, ну прекрати!

— Знаешь, у нас ведь доля в компании. Если он решит, что деньги для него важнее, то я готова отказаться от доли в его пользу. Ну, в Ромкину, получается. Там же мальчишкам будут все передавать.

— Да ты стратег, — неловко рассмеялся Сергей. — А потом выйдешь замуж за Ромку, и всё?

— А за Ромку я, кажется, не выйду, — серьезно сказала Лялька.

Произнесенная вслух, эта мысль отдалась дрожью в груди. В другой раз она бы разревелась от несправедливости. Вот только страх потерять Сергея пока перебивал все другие переживания. Наверное, она еще проревет в подушку не одну ночь после серьезного разговора с Ромкой. Но это все потом. Сейчас главное — не дать в обиду Сергея.

В приоткрытую форточку было слышно, как сперва пикнули, а потом зашуршали, разъезжаясь, ворота. Сергей замер.

— Димка, наверное, — шепотом сказала Лялька.

— Димка? — ошарашенно произнес дядя. — Он не может…

И то, как он это сказал, заставило сердце Ляльки ухнуть в желудок.

Глава 32

Веришь в главное: дружба важнее всего на свете.

Стиву Роман позвонил уже из аэропорта и честно сказал, что ему нужно срочно в Москву, поэтому прогулка отменяется. Стив после продолжительного молчания спросил:

— Проблемы?

— Пока не знаю. Волков позвонил, там какая-то фигня с ним стряслась. Я, короче, должен лететь.

— Ну, как обычно. Волков позвонил, Волков сказал, Волков решил…

Романа накрыло стыдом. Он не виделся со Стивом несколько месяцев, он обещал провести с ним день, но стоило Волкову позвонить, и он сорвался в Москву.

«Прости» Романа утонуло в замолчавшей трубке. Стив имел право обижаться, но от этого было так тошно, что хотелось взвыть, потому что Стив был классным. И, наверное, самым лучшим другом Романа, если не брать в расчет Волкова.

Маме Роман звонить не стал. Написал сообщение, что проведет день с друзьями, и попросил прощения за сорванные планы. Ответ он получил, уже приземлившись в Москве: «Отдыхай, солнышко. Увидимся».

Роман прочел сообщение и понял, что чувствует облегчение. Он очень скучал по маме, но, пожалуй, одного вечера в ее компании ему хватило, потому что, черт побери, он ведь видел, что бывает по-другому. Видел заботу Маши о Волкове, о нем самом. Он видел заботу и любовь деда. В общем, Роман понял, что на маму все еще обижается.

Еще его ждало сообщение от Стива:

«Напиши потом, как все разрулится. Я же волнуюсь».

Роман улыбнулся и отбил: «Спасибо, чувак. И если вдруг мой отец будет тебе писать, скажи, что мы с тобой гуляем».

«Ты в край охренел», — написал Стив.

«Мелькнул тут сверхновой, свалил и бросил меня посреди этого болота».

«Хочу в вашу тупую Москву».

«Приезжай!!!!! — отбил Роман. — Серьезно. Давай на рождественских каникулах».

Написав это, Роман сообразил, что вообще-то планировал лететь на каникулы