Когда прокачали данные «афганца», нарисовались интересные подробности. Оказывается, в восемьдесят восьмом году он несколько месяцев провел в плену у моджахедов в Афганистане. И еще, по словам бывших сослуживцев, несколько эпизодов в Афгане и Чечне были для майора не совсем объяснимы с точки зрения кодекса офицерской чести. Говорили, его как-то хлопнули с «герычем», но он доказал, что наркотик ему подкинули, чтобы дискредитировать боевого офицера. В общем, это дело тогда замяли.

В первую чеченскую он сам напросился туда, в горы. Как-то раз, случайно, его видели мирно беседовавшим в одном из горных кишлаков с Даудом, отъявленным головорезом. Но не это было странным, а то, что он отрицал эту встречу, хотя ребята, лежавшие в «зеленке» на задании, находились буквально в полу шаге от него. И общался он с Даудом на пуштунском наречии, хотя утверждал, что совсем не понимает арабский. Майора взяли в разработку, но он вскорости получил в бою под Ачхоем тяжелое ранение, попал в госпиталь, а потом и вовсе ушел на гражданку. И вот он где всплыл — в Суэце, где сопровож дал гражданские суда, охраняя их от налетов сомалийских пиратов. Но, оказывается, у него был еще кое-какой бизнес. Это и хотели теперь выяснить ребята из третьего управления, занимающегося расследованием дел по контрабанде наркотиков.

Из дневника за сентябрь

«Окрошечники» (ОКРО — отдел контрразведывательных операций), совместно с Федеральной таможенной службой России и ОБЭП, вели борьбу с контрабандой наркотиков, осуществляли все средства технического контроля. Сначала пошла лавина задержаний в Штатах, Европе и Азии. Когда поняли, что лежит в трюме парусника, ужаснулись. Какие там наркотики, это уже мелочь. Собирались использовать скополамин — психотропное оружие, которое делает человека послушным в руках преступников.

Скополамин может вызывать подверженность убеждению и амнезию, чем и пользуются преступники в Колумбии. Самое страшное в этом наркотике то, насколько его легко принимать. Преступники из Колумбии дуют порошком в лицо жертв, которые после этого с удовольствием опустошают свои банковские счета или помогают ограбить свой дом. На следующее утро жертва ничего не помнит. Ходили даже слухи, что людей в США также пытались одурманивать через прикосновение к визитным карточкам, пропитанных скополамином, но слухи не подтвердились. К счастью, кажется, наркотик еще не используется нигде, кроме Колумбии.

Илье очень хотелось встретиться с Димкой Серым, бедолагой и счастливчиком одновременно, но он это оставил на потом. На десерт. Ему очень хотелось не терять с ним в дальнейшем связь и продолжить зарождавшуюся между ними настоящую дружбу.

Вечером за ним, наконец, пришли. В кабинете сидели отец и полковник Сдобин.

Илья даже не решился сначала обниматься с отцом.

— Ну, молодец! — Сдобин крепко пожал Илье руку. — Выдержка у тебя железная. Пока летел из Москвы, не хотел, чтобы тебя выпускали, хотя вот он настаивал, — он кивнул на отца и улыбнулся. У полковника Сдобина улыбка не очень получилась, просто он редко улыбался. — Ладно уж, обнимитесь, что ли, — разрешил он милостиво, — давно же не виделись.

Илья с отцом кинулись в объятия друг к другу.

— Так что, капраз, прости, что пришлось помурыжить сына в застенках, но уж лучше так, чем читать о нем в некрологе. Запросто могли убрать. Операция в самом разгаре; по каналам уже прошла информация из Лэнгли, Каракаса, наши ребята, тоже подчищают еще в Казани и Ростове. В Москве всё кончено, нейтрализация полная. Некоторые еще на свободе бегают. Но это до поры до времени. Это уже мелочи. Поэтому я здесь. Ну, жив-здоров, и это главное. Отчет к послезавтрашнем у у тру мне на стол. Ну и напиши, орел, о своих наблюдениях, постарайся ничего не упустить. Это важно!

Илья выглянул из-за плеча отца:

— Конечно, товарищ полковник.

Капитан первого ранга, отец Ильи, оглянулся.

— Не сомневайся, полковник, всё предоставит, всё вспомнит, в деталях и красках, ведь он же журналист.

Илье не терпелось узнать, как там мама, бабушка и дед, но отец предвосхитил его вопрос, вынув из внутреннего кармана кителя письмо.

— Это от мамы; просила передать, как встречу тебя. Таскаю уже вторую неделю. У них всё хорошо, ты не переживай; пока что в Испании, но, я думаю, к твоему приезду в Ростов они будут тоже там. — Он устало улыбнулся. — Кажется, они догадывались, что у тебя не всё так просто, как я их ни успокаивал. Я не имел права им ничего говорить конкретно. И еще я был уверен, что у тебя, в конце концов, всё получится. Ведь ты же мой сын.

Полковник Сдобин попытался пригладить свой непокорный седой ежик.

— А я, признаться, не очень-то доверял поначалу твоему разгильдяю. Хотя эта комбинация с флешкой была придумана блестяще.

Илья вопросительно посмотрел на отца, не понимая, о чем это говорит полковник.

— Да это я о том, как ты вовремя отправил мне файл, с работами Магритта, Морзе, Сэссю и Косона, когда болтались на внешнем рейде у Пусана.

— А вот как ты умудрился передать это Катерине, для меня большая загадка — недоумевал Илья. — Или она…

— Ну, уж нет, если я всем твоим… — отец рассмеялся. — Ладно, не будем задевать трепетную душу поэта. Как передал — это отдельная история, Катерина об этом даже не догадывалась.

— Понимаешь, там, в Севастополе, она и словом не обмолвилась…

Илья вспомнил странное поведение Катерины, когда она везла его в Севастополь, чтобы он сел на парусник. Он не мог знать, как круто сжималась пружина, когда он два дня валялся в азовской больнице. Не мог он знать и о смене настроения Катерины, у которой на теле был закреплен радиомикрофон, и тем более не знал, что флешку, которую ему должен был передать кто-то из людей Оганесяна, передали люди из органов, да еще намекнули запуганной любовнице Ильи, кто истинный хозяин и распорядитель ее жизни, и не только ее. Они же посоветовали ей разместить на флешке для отвода глаз информацию о работах молодых художников.

Илья ни сном ни духом не ведал, что отец, в эти же два дня с оказией вылетевший из Владивостока, приземлился на военном аэродроме и ни люди ФСБ, ни тем более Катерина не знали, как он умудрился не только сканировать всю информацию с банковскими реквизитами и счетами со злополучной флешки, но еще и засунуть туда файл, который лет семь назад дурачась использовали как интеллектуальную игру, которая на сленге отца и сына звучала очень просто — SOS, спасите наши души. Тогда же определенные люди из ОКРО в Москве и Владивостоке начали новую операцию под кодовым названием «Номура», в противовес операции «Паруса Надежды». На кону было полторы сотни людей на паруснике, международный престиж государства и политическая зрелость и компетентность силовых структур. Ни в коем случае нельзя было допустить сбоя: уход влево или вправо неминуемо означал большой международный скандал, который некоторые структуры в Ленгли специально готовили. Когда провокация не удалась, параллельные структуры в Вашингтоне решили все-таки пойти на обмен информацией с Москвой и разработку совместной операции по пресечению международного наркотрафика.