– Тебе хоть удалось размяться, а я вот только мечтаю покромсать пару дхарканцев. Мой меч хочет крови, аж сам из ножен выскакивает.

Парень ухмылялся, а в голове Кунала раздался тихий гул. Так за это он сражался?

– Слышал, дхарканские бабы не такие уж страшненькие, да и на ощупь ничего, – подмигнул Джагит.

Зрение Кунала затуманилось, а гул превратился в рев.

– Это что, слова, достойные солдата Крепости? Защитника Джансы? – выплюнул он.

Кунал вовремя остановился и не высказал всего, что думал.

«Мятежники, которых я встретил, стоили больше, чем вся бронза, которой ты с гордостью обвешался».

Резкость тона Кунала вызвала краску на лице молодого солдата, он сжал кулаки, как будто хотел ответить хорошим ударом.

Амир, как вечный миротворец, тут же вмешался и перевел разговор на тему того, кто будет дежурить ночью. Кунал все еще кипел от злости, однако нацепил на лицо непроницаемую маску, которая заставила бы Эшу гордиться. От этой мысли острая боль пронзила его сердце.

Ему нужно придумать, как отсюда выбраться и разыскать Эшу – если это возможно. Если он поспешит, то, возможно, сможет перехватить ее до встречи с агентом мятежников.

Кунал поднял голову и увидел Лакша, уставившегося на него с задумчивым выражением. Лицо приятеля уже затеняли сумерки.

Когда его глаза встретились со взглядом Кунала, Лакш отвернулся и стал разговаривать с другими. Кунал нахмурился.

Нужно сообразить, как сбежать, не привлекая к себе внимания. Хорошо хоть, по милости Амира его опрометчивые враждебные реплики сбросили со счетов.

Его гораздо больше беспокоило, что Лакш не упомянул перед товарищами то, как нашел Кунала, – и не спросил, почему Кунал оказался там, в лесу. Это оружие ждало своего часа.

Кунал поглядел на Лакша, действительно поглядел. Лицо приятеля было замкнуто, как никогда прежде. Кунал гадал, не в нем ли дело; быть может, он сам сделал что-то не так? Но язвительность Лакша, казалось, стала гораздо жестче по отношению ко всем. Неужели с тех пор, как они встречались и обедали вдвоем в гарнизоне, прошло только несколько недель? Так или иначе с настроением Лакша он может разобраться позже.

На плечах Кунала был плащ, на поясе – оружие и сумка. Теперь ему был нужен план.

* * *

Эша спешила через лес, идя по следу так прямо, как только могла. Солнце начало садиться, вскоре опустятся сумерки, и она лишится возможности разыскать Кунала.

Она вдыхала джунгли, глубоко вбирала в себя запахи листьев и почвы, изучая землю и ветви. Отпечатки сандалий то и дело пропадали, но, к счастью, остались и другие следы, по которым она могла идти. Сломанные ветки и куски мусора внизу свидетельствовали, что кого-то сначала тащили по земле волоком, а углубившиеся отпечатки ног говорили о том, что путник затем взвалил на плечи тяжелую ношу.

Эша снова вспомнила, как увидела Кунала в последний раз.

Почему солдаты его схватили? Следы говорили о борьбе.

Она предположила, что он попросту не выглядел солдатом, ибо не носил доспехов. Но, судя по глубине следов, она могла также утверждать: тот, кто схватил Кунала, следил за ним с расстояния.

Эша пошла быстрее, дыхание сбивалось, пока она пробиралась сквозь джунгли так быстро, как только могла. Вдалеке она уловила слабые звуки и притормозила, схватившись рукой за болевший от напряжения бок.

И все это – ради солдата. Будь у нее капля здравого смысла, она бы его отпустила. Он наверняка был в хороших руках, находясь в родном окружении, к тому же удрал, как только получил такую возможность.

Эша потрясла головой и уперлась ладонями в колени, делая остановку, чтобы перевести дух.

Но его лицо в ту секунду, когда она смотрела… отчего он вернулся? Только поэтому она не махнула рукой на него и все связанные с ним сложности.

Она должна узнать ответ на этот вопрос и на следующий: видел ли похититель их вместе? Это жизненно важно.

Если их видели, придется позаботиться о свидетеле.

Она не для того трудилась как проклятая эти десять лет, чтобы позволить джансанскому вояке узнать тайну ее личности. Узнав, что копия гибкого меча была изготовлена в Крепости, Эша решила, что убийство генерала должны были организовать изнутри. Тот, кто забрал Кунала, мог видеть ее и мог раскрыть эту тайну не тому человеку.

Звуки усилились, и Эша различила отдаленные голоса – один из них принадлежал Куналу. Она на цыпочках направилась туда, прячась за кряжистыми стволами махагониевых деревьев[15]. Ветви самого большого дерева нависали над танцующими язычками пламени впереди, и Эша вскарабкалась на него, понимая, что так получит более выгодную точку обзора.

Ее сердце загремело, точно небесный барабан, когда она, подбираясь все ближе, уловила последние слова – о том, что солдаты Вардаана охраняют девушку.

Молодой солдат заговорил о дхарканских женщинах, и кровь Эши мгновенно вскипела, ей захотелось спрыгнуть вниз и вонзить кинжал ему в глотку. Он выглядел как новобранец-дурачок, выполняющий первую миссию, однако Эша знала – такие могут быть самыми опасными, готовыми доказывать свою ценность.

Голос Кунала поднялся, упрекая солдата, и это удивило ее достаточно, чтобы удержать руку от удара.

На сердце потеплело. Может, солдаты могут меняться.

Она наблюдала за Куналом, сидевшим в углублении под большим баньяном. Его лицо лишилось живости и превратилось в маску.

Он напоминал саму Эшу, но от этого часть ее стала еще печальнее. Кунал уже был вынужден скрывать свою кровь от мира. Харун вырос, наслаждаясь своим оборотническим даром, и никогда не смотрел на него иначе, чем как на благословение. Если бы Реха нашлась, Куналу по крайней мере было с кем поговорить обо всем.

Реха.

Все снова смешалось, едва Эша снова вспомнила слова солдата.

Драгоценный груз Вардаана был девушкой. А что, если?.. И когда Эша сложила все факты, то почувствовала, как грудь сдавило намертво.

Кровавая крепость отыскала Реху.

Это единственный ответ, который объяснял происходящее.

Поиск, продление перемирия, солдаты, отозванные от границ. Вардаан был уверен в себе, поскольку нашел единственную вещь, которая гарантировала ему власть над Джансой, – утерянную принцессу Реху.

Она была жива. И король-самозванец заточил ее в Гвали.

Эша потрясла головой, чтобы мысли прояснились. Кунал сказал что-то, но она прослушала, и теперь говорил молодой солдат: