Джорджина

P.S. Ты можешь звякнуть Энди? Я знаю, она тоже хотела бы связаться с тобой!

В конце сообщения стоял номер мобильного телефона Энди.

* * *

Скэнлон предупредил, что подготовка архивной документации займет не меньше, а может, и больше часа, поэтому Йен съездил в город и пообедал в дорогом китайском ресторане, где обстановка ничуть не изменилась с его школьных дней. Там он, воспользовавшись слабым сигналом вай-фая, проверил электронную почту.

Йен подумывал, не написать ли письмо Саймону Блуму: РАД ПРИВЕТСТВОВАТЬ, ДЕЛОВОЙ ПАРТНЕР. Или Престону: МОШЕННИЧЕСТВО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ КОНТРАКТА. «Или, может, надо их познакомить? Возможно, они и поладят, ведь их обоих интересовал мой бизнес».

Просидев в ресторане час с четвертью, он вернулся в кампус. Вдалеке группы школьников перемещались между зданиями, излучая веселую кипучую энергию. На какое-то время Йен вдруг почувствовал себя скорбящим призраком, вспоминая, как беззаботно пролетели первые школьные годы.

Войдя в здание, он увидел, как к нему приближается Шэрон Лизандер, одетая в куртку. Вероятно, решила выйти на обед.

— Мне показалось, я уже видела вас сегодня, — сказала Шэрон, останавливаясь, чтобы обменяться рукопожатием.

— Вы тогда разговаривали по телефону, и мне не хотелось мешать вам.

— Что ж, рада, что повидала вас… Кстати, письма о приеме уже отправлены, и для меня большая честь сообщить вам, что конверты для Уитни и Оуэна Коупленд содержат исключительно хорошие новости.

Йен улыбнулся, не зная толком, что ответить. Он никогда не был силен в проявлениях радости и восторга и вообще в публичной демонстрации эмоций. Энди называла это «наследственным хладнокровием Коуплендов». И, в зависимости от ее тона, эти слова могли звучать либо как комплимент, либо как порицание.

— Спасибо. Приятно слышать.

Шэрон заправила за ухо прядь каштановых волос, и Йен невольно заметил узкую седую полосу у корней. Уж не надеялась ли она, пережив Скэнлона, сделать последнюю ставку на директорское кресло?

— Несомненно, это был предрешенный исход.

— Они замечательные дети и отлично учатся, но мы взяли за правило ничего не воспринимать как должное.

— Надеюсь скоро вновь увидеть вас, мистер Коупленд, — заключила Шэрон, направляясь к выходу.

На цокольном этаже его приветствовала миссис Франти, стоявшая за прилавком, если, разумеется, можно было назвать приветствием тот спокойный взгляд, которым она смерила его. Йену показалось странным, что архивный отдел оставался единственным заведением в Гленлейке, где сотрудники стояли за прилавками, словно напоминая, что они — работники сферы обслуживания. Или охранники, защищающие недостаточно крепкую стену.

— Директор Скэнлон сообщил мне, что вы сможете подготовить для меня одну подборку, — любезно, но твердо произнес Йен, сделав упор на должности.

— Пакет готов и ждет вас, — ответила она и, почти не опустив взгляд, достала его из-под прилавка.

Возможно, это была просто игра воображения, но ему показалось, что она держала в руках этот толстый бурый конверт чуть дольше, чем необходимо. А может, это был непроизвольный собственнический жест?

— Благодарю вас, — сказал он, отводя взгляд и разворачиваясь на выход.

— Не за что. А как себя чувствует ваша жена?

— Простите?

— Бедняжка, должно быть, все еще страдает от своих желудочных проблем.

Йен заставил себя кивнуть.

— Как жаль, что я не смогла помочь ей с архивными записями, которые она хотела найти, заехав к нам прошлой осенью. Надеюсь, ей удалось найти нужные сведения.

— Да, это действительно было нечто загадочное, — подтвердил Йен, и эти самые слова назойливо крутились в голове, пока он возвращался к машине.

— Пожалуйста, скажите мне, что встреча с директором была всего лишь кошмарным сном, — потребовал мистер Келли. — Скажите мне, что вы с Тэйтом не ходили в окружную тюрьму и не допрашивали Кёртиса Ройяла.

Кэссиди ахнула. Ну почему, попросив папу держаться подальше от мистера Келли, она не попросила его держаться подальше от кампуса? Должно быть, он случайно наткнулся на Скэнлона или что-то в этом роде…

— На самом деле с Роем разговаривала я одна. Тэйт ждал меня снаружи.

— Какого хре… — преподаватель опомнился. — О чем вы вообще думали?

Кэссиди даже расстроилась, что он не позволил себе смачно выругаться.

— Простите, я не хотела навлечь на вас неприятности.

— Поздно извиняться, — сказал мистер Келли, впервые резко отводя взгляд и с несчастным видом опустившись на стул в своем кабинете. — Если б я в любом случае не уезжал в конце семестра, то мне, наверное, уже предложили бы очистить помещение.

— Но это же не ваша вина. — У нее вдруг противно засосало под ложечкой.

— Я несу полную ответственность, — тяжело вздохнув, проворчал журналист, сцепив пальцы на затылке, — за проведение семинара, за поведение учеников, за весь проект.

Почувствовав слабость в коленках, девушка опустилась в кресло для посетителей и окинула быстрым взглядом опустевшие полки, беспорядок на письменном столе и грязное окно этого тесного кабинета. Она вдруг представила, как мама общалась здесь с Далласом Уокером, но резко выбросила из головы этот образ, запретив себе думать о том, чем они могли здесь заниматься. Впервые с тех пор, как ей открылась мамина тайна, она почувствовала жалость к девушке, которой была ее мать, когда развратный учитель соблазнил ее.

— Это моя вина, — заявила Кэссиди, — и я все исправлю.

Мистер Келли скептически взглянул на нее.

— Да, я поговорила с Роем. А потом поехала домой и рассказала об этом родителям, а отец так встревожился, что решил наябедничать Скэнлону. А я позабочусь о том, чтобы вас не привлекли к ответственности за мои действия.

Она не смогла заставить себя упомянуть, что, благодаря фамилии Коупленд, у нее все получится, но надеялась, что он понял ее.

— Мои папа и мама, возможно, огорчились, но одобрили мои действия.

— Кэссиди, — подавшись вперед, мрачно произнес мистер Келли, — важно быть не только бесстрашной, но и осторожной. Допустим, меня не уволят, тебя не исключат и школьное начальство не отменит наш семинар, однако полиция будет не в восторге, что ты отправилась в тюрьму и допросила этого парня.

— Он имеет право принимать посетителей.

— О господи, — Уэйн Келли схватился за голову.

— Рой клянется, что полицейскому стукачу скостили срок за вооруженное ограбление, в обмен на то, что он ложно обвинил его. Если это правда, то мы должны помочь ему, и мои родители согласны с этим.