к нему и сделала шаг навстречу.

— Надо, Томас, надо. Поверь, так будет лучше для всех. И в первую очередь для тебя.

— Но я люблю ее и не хочу этого забывать.

— Тебе только кажется, что ты ее любишь. Это не любовь, а больная зависимость. Мия, долго мне ещё ждать?

— Прости. Я тоже не хочу этого делать, — состроив желобное выражение лица, обратилась к управляющему сестра.

— Так не делай. Ты же не обязана его слушаться, ведь так?

— Не обязана. Но он прав. Поэтому лучшее, что я могу — это отпустить тебя.

— Но нам ведь хорошо вместе, — и не думая отступать, продолжал настаивать на своем Томас.

— Было. На этом все. Прости.

Прежде чем Нобл успел ещё что-то сказать, Мидамия резко вскинула руку и, упершись большим и указательным пальцем мужчине в висок, не дала ему этого сделать. Погрузившись в своеобразный транс, из-за чего его взгляд уже больше ничего не выражал, Том начал медленно раскачиваться из стороны в сторону и что-то невнятно бормотать. Это продолжалось несколько минут, пока сестра, подцепив ноготками маленькую серебряную ниточку, не вытащила ее из мужчины. Повиснув в воздухе, короткая, длиной примерно в пять сантиметров, тонкая блестящая полоска принялась лениво извиваться, подобно змейке, терпеливо ожидая своей участи.

— Не медли. Заканчивай, — потребовал я, видя, что сестра не спешит уничтожить то, причиной чего сама же и стала.

— Не могу. Не хочу, — грустно отозвалась она. — Мне тоже дороги эти воспоминания.

— Не будь эгоисткой, Мия. Твои останутся при тебе. Тому они не нужны. А вот семья с нормальной женщиной и, возможно, даже детьми не помешают. Поэтому сделай то, что нужно, и покончим с этим.

— Не могу, — снова обреченно раздалось в ответ.

— И с каких пор ты только стала такой сентиментальной? — обойдя стол и приблизившись к ним двоим, раздраженно поинтересовался я.

Это был риторический вопрос, на который я даже не рассчитывал услышать ответ. Сестра же лишь продолжила с тоской смотреть на колышущуюся в воздухе нить. Поняв, что младшей не хватит духу, резко заключил воспоминания Тома о ней в ладонь и, сжав крепче, под отчаянное «нет», сдавил, уничтожив их все уже окончательно.

— Вот и все. Не так и сложно, — подытожил, когда Мия обреченно опустила голову, пряча от меня свой взгляд, а с ним и не понять отчего покатившуюся по щеке слезу. Неужели она и правда прониклась симпатией к Ноблу? Или же просто не вовремя лишилась удобной ей игрушки? Узнавать истинную причину того, почему сестра теперь была так расстроена, я в любом случае не собирался, будучи доволен уже тем, что теперь друг наконец свободен. Вернувшись обратно к своему столу, опустился в кресло и уже менее требовательно произнес:

— Заверши начатое. Или это тоже мне делать придется?

Снова поднеся два пальца к виску продолжавшего находиться в трансе Тома, Мия взглянула ему в глаза и твердым, не терпящим возражения тоном произнесла:

— Сейчас ты отправишься в свою комнату, поспишь два часа, после чего проснешься, пообедаешь и отправишься заниматься своими обычными делами. Что до меня, между нами никогда ничего не было и быть не может. Я сестра твоего начальника. Ты уважаешь меня и не более того. Все понял?

Нобл утвердительно кивнул, и только тогда темная продолжила:

— Теперь иди. Отдохни хорошенько и принимайся за работу.

Дверь за управляющим закрылась. Одновременно с этим звуком Мия устало опустилась в кресло, в котором ещё недавно сидел Том и, недовольно воззрившись на меня, зло поинтересовалась:

— Доволен?

— Более чем, — отозвался, нисколько не лукавя, прежде чем продолжить уже мягче: — Если правильно понял, ты пришла поговорить об Алисе.

— Заканчивай командовать. Ты на сегодня свой лимит уже исчерпал, — недовольно буркнула сестра.

— Ты права, — отозвался, только сейчас ощутив, что меня и правда начало немного заносить. — Извини.

— Извиняться будешь не передо мной, а перед избранницей за свою несусветную тупость, братец. Вот ответь, ты хоть раз задумывался над тем, почему она возвращается к тебе раз в тридцать-тридцать пять лет? И что потом с ней случается? Или все это время ты наивно полагал, будто люди дольше сорока не живут?

— Что ты хочешь сказать? — спросил, уже догадавшись — ничего хорошего сейчас не узнаю, и потому, подавшись вперед, приготовился внимательно слушать.

— А то, что, скорее всего, сам знаешь кто, каждый раз, стоило твоей светлой уехать отсюда, устраивала ей крайне веселую и очень короткую жизнь, которая заканчивалась такой жуткой смертью, что не каждому врагу пожелаешь. И это повторялось снова и снова, и снова…

— Хватит! — ввергнутый в шок всем только что услышанным, не выдержав, выкрикнул я.

— А кулаком стукнуть для пущего эффекта? — теперь уже откровенно издеваясь надо мной, зло блеснув своими синими глазищами, поинтересовалась сестрица. Впрочем, я и сам сейчас явно выглядел не лучше. Но не успел подавить раздражение от ее первой провокации, как она обрушила на меня следующую.

— Хочешь знать, с чем теперь у твоей возлюбленной ассоциируется ваш первый поцелуй?

— Хочу, — убрав левую руку на колено и сжав ее в кулак, отозвался я, приготовившись к худшему.

— Она тонула, пока ты ее целовал. И захлебывалась. Не могла дышать, чувствуя, как соленая морская вода обжигала ее легкие, постепенно все больше заполняя их собой. А знаешь, что она при этом видела?

— Продолжай, — сквозь зубы процедил я.

— Тусклые лучи солнца через толщу воды, в которую погружалась. Все глубже и глубже, ощущая, как та сдавливает со всех сторон ее безвольное тело, убивая все живое, что в нем ещё осталось, — продолжала рассказывать сестра, а когда закончила, наигранно весело поинтересовалась: — Ну как тебе, братик, ваш первый за долгие годы романтик? Считаешь, удался?

— Замолчи, Мия, — прорычал, чувствуя, что уже на грани и в шаге от того, чтобы начать крушить вокруг себя все без разбору.

— О нет. Позволь, я все же продолжу. И пока ты тут сидел и страдал по своей неудавшейся жизни, утерянной любви в бессилии что-либо изменить, наша королева забавлялась с твоей избранницей, как хотела, каждый раз придумывая для нее все более изощренную смерть. Думал, она на тебе отыгралась, лишив любви всей твоей жизни? В таком случае посиди и подумай, каково пришлось Алисе все эти почти два столетия. Хорошо еще, что она ничего не помнила после перерождения. До этого момента. Теперь же, сняв с тебя эффект проклятия своим поцелуем и подарив возможность ее касаться, она тем самым активировала свою внутреннюю память. И теперь каждый раз, когда ты будешь касаться ее губ, будет вспоминать одну из своих