Вот тут-то и появился Осама-старший. Подойдя к теплушкам, он церемонно поклонился Агасферу, сделал ему приглашающий жест. Тот спрыгнул на насыпь, пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, Берг! Вы проделали отличную работу. От имени командования Императорской армии Японии я выражаю вам искреннюю благодарность. А от себя лично благодарю и за сына, – он кивнул куда-то за спину Агасфера. Услыхав шорох, тот обернулся и увидел Масао, спрыгнувшего из вагона с дорожным мешком в руках. Отец и сын поздоровались, обменялись церемонными поклонами и молча смотрели друг на друга. Наконец Осама-старший громко воскликнул:

– Поздравляю с благополучным возвращением и выполнением задания, майор Осама Масао!

– Благодарю, господин генерал!

– Берг, мы увидимся с вами позднее, – повернулся генерал к Агасферу. – Ваш поезд сейчас двинется дальше. В Харбине вас встретят, помогут разгрузить имущество. Особняк для вашей команды приготовлен. Он в тихой части города, там вас никто не побеспокоит, так что отдыхайте.

– А что с американцами? Они наверняка поднимут шум, заявят дипломатический протест, – Агасфер кивнул на длинный серый легковой автомобиль, куда усаживали коммерсантов.

– Что у вас за привычка, Берг, интересоваться чужими проблемами? – улыбнулся генерал. – Насколько я понимаю, они вступили в обладание частью золотого запаса Российской империи, незаконно присвоенной белыми бандитами. Которые к тому же расправились с большим количеством свидетелей. На их руках – кровь сорока человек. Уверяю: скандал американцам ни к чему! А будут ерепениться – пригрозим передать их большевикам. Уверяю вас, они сразу замолчат!

– А что, если они тоже вообразят, что я и мои друзья имеем отношение к их потерям? Я далеко не трус, вы знаете, Осама-сан. Но мне все же не хотелось бы до конца дней жить под охраной и вздрагивать от каждого шороха! У меня есть сын, наконец. А раздосадованным потерей огромного богатства американцам вполне может прийти в голову идея нанять десяток бандитов и рассчитаться за доставленное им унижение и финансовые потери…

– Я повторю еще раз: не беспокойтесь, Берг! Мы примем все меры, чтобы как можно быстрее отправить их в Дайрен, посадить на первый пароход и отправить подальше отсюда. В что касается бандитов… Наш старый друг Чжан Цзолинь не любит белых бандитов. Для каждого из них найдется местечко в Хайларской тюрьме.

– Тогда у меня остается последний вопрос, Осама-сан. Некоторая часть этого золота передана мне вполне добровольно и на определенных условиях. Жители одного из полустанков Прибайкалья указали место хранения украденного золота с условием, что мизерная часть денег будет потрачена на возведение часовни. Я дал слово офицера и состоял в тот момент на службе его императорского величества. И полагаю, что две сотых или даже две тысячных стоимости переданного золота не разорят великую Японию. Можете считать эту мелочь моим гонораром, Осама-сан. Гонораром, который вы сами мне в свое время предлагали.

– Безусловно, безусловно, Берг! – заторопился Осама. – Но не сию же минуту! Вам, полагаю, нужно занять место в поезде – сейчас он уже поедет. Мы увидимся с вами на днях и подробно обо всем поговорим. Всего доброго, Агасфер! Пошли, Масао. Нас ждет автомобиль, любезно предоставленный генералом Озавой!

Сцепка, дернувшись, покатила к китайской границе. Андрей опустил бинокль и повернулся к отцу. Губы его кривились:

– Значит, ты все-таки отдал русское золото японцам, отец! А я-то, дурак, надеялся, что в последний момент произойдет какое-нибудь чудо!

Берг усмехнулся:

– Чудеса иногда все же случаются, Андрей! Ты видел красную ракету, выпущенную машинистом нашего локомотива? А теперь погляди на запад!

Андрей поглядел и торопливо поднял к глазам бинокль. Из-за красноватых холмов наперерез уходящим в сторону китайской границы грузовикам выкатилась конная лава всадников. Их было не менее двухсот. Андрей снова повернулся к отцу, крепко обнял его за плечи. Глаза его сияли:

– Ты все-таки успел предупредить Блюхера! Но как? Когда?

– У каждого чуда есть своя маленькая тайна, сын!

Вырвавшиеся из Читы путешественники жили в Харбине вот уже вторую неделю, и за все это время Агасфер виделся с Осамой-старшим только один раз, при пересечении границы. Не то чтобы он скучал по старому шефу – в голове «профессора-сейсмолога» гвоздем сидела мысль о невыполненном обещании, которое он дал умирающему на блокпосту Чалдон старику Михею. Еще там, на забытом Богом полустанке, Берг поклялся поставить жертвам «смутного времени» с блокпоста часовню.

Нельзя сказать, что старый японский разведчик позаботился о команде, которая больше двух месяцев, с риском для жизни, рыскала по России и Монголии в поисках «рассыпанного» золотого запаса царской империи. Сразу по приезде в Харбин по приказу генерала Осамы экспедиции был предоставлен просторный особняк в тихом пригороде Харбина – в районе Модягоу.

Это был самый настоящий русский уголок с одноэтажными домами, окруженными палисадниками. Вокруг домов с резными наличниками и ставнями были разбиты клумбы, стояли уютные скамейки, на которых вечерами велись неторопливые беседы. Многие местные обитатели держали коров. Те паслись на зеленых пустырях, и вечерами улицы Модягоу оглашались протяжным мычанием и звяканьем колокольцев возвращающегося по дворам стада. В вечерней тишине из монастыря, чья стена белела за пустырем, плыли мерные удары колокола.

Другие части Харбина, Пристань и Новый город, были далеко не такими тихими. Название Пристань было связано с близостью к реке Сунгари – тут находился порт, была уйма лавок, магазинов, контор и гостиниц. Новый город считался центральным, самым шикарным районом города. Там располагалось правление Китайско-Восточной железной дороги, многочисленные конторы. Здесь были широкие проспекты, живописные скверы, здание Железнодорожного собрания, окруженное парком, летом там играл оркестр. На главной площади высился Свято-Николаевский собор, от которого вниз, с холма, спускалась широкая улица, упиравшаяся в здание Харбинского вокзала.

Берг и его команда оценили выбор Осамы-старшего: тихая обстановка, неторопливая русская речь вокруг и нелюбопытные соседи давали возможность по-настоящему отдохнуть и расслабиться после приключений в Забайкалье. У каждого была своя просторная комната – включая Надю Аверичеву и Марию Ханжикову.

Андрей учредил над Надей плотную опеку. Со своей читинской «сокамерницей» он часто уходил из дома и пропадал в городе с утра до позднего вчера. Сначала разыскивали родню Нади – это было нелегким делом, учитывая огромный наплыв эмигрантов из России. Потом просто бродили по улочкам этого своеобразного города – с одной стороны заграничного, с другой – будто перенесенного из прошлого века России.

Ханжикову опекал, естественно, Берг. Несколько отвыкшая в деревне от городской суеты Мария Родионовна понемногу переставала дичиться, стала чаще улыбаться. Бергу не терпелось расставить точки над «i» относительно короткой фразы на французском языке, услышанной от Ханжиковой на рельсах неподалеку от станции Борзя, но Мария вела себя так, будто никогда не говорила этого. Она держала себя с Бергом ровно, словно давняя знакомая. А он из деликатности ни словом, ни жестом не напоминал Ханжиковой об этом эпизоде.