– Так. В остальном здешний расклад вроде бы ясен. Тебе он больше не нужен? – уточнил я у Смирнова.

– Нет. Зачем?

– Тогда заканчивай с ним.

– Эы-э-э!!! М-мм… Подождите!!! – начал было пленный, видя, как Кюнст делает бесшумный шаг в его сторону.

– Красная сво…!! – только и успел выкрикнуть (правда, выкрик этот прозвучал как громкий шепот, не более) он напоследок, а затем, просипев горлом, словно подавился воздухом, замолчал и умер, с глухим, бильярдным стуком упав на бок вместе с табуретом. Осуществилась мечта любого дерьмократа – вместе с народом (правда, в данным случае – с чужим) прямиком на небеса.

Ну все, поговорили… Стало тихо. О том, где мы, собственно, находимся, теперь напоминал только монотонный рокот трактора снаружи.

– Так, дорогие товарищи, – начал я, обращаясь к Смирнову. Впрочем, и торчавший у выхода Кузнецов тоже все слышал.

– Времени у нас, как видите, чертовски мало. Обратный отсчет пошел, и часики, хоть и старые, но тикают. Дальше действуем быстро и наверняка. Сначала будем отключать этот ваш локально замедляющий время прибор и вызволять из узилища третьего кадра из вашей «армии пана атамана Грициана Таврического». Насколько я сумел понять из твоих премудрых объяснений, в соответствии с инструкцией он не может бросить свой «НИК» и поэтому остается на месте, рядом с ним? Ну и легко догадаться, что дистанционно подрывать его «НИК» ты не будешь, а просто аварийно отключишь «ферланг-режим» с помощью стандартного пульта, который, как ты, помнится, говорил, у вас имеет любой старший оперативной группы? Кстати, что это за пульт?

Смирнов молча показал мне все ту же несуразную, походившую на толстую авторучку, фигню.

Тоже мне пульт – «гаджет от создателей водородной бомбы, смотрите не обосритесь»… Для человека вроде меня, который в детские годы успел застать еще ламповые компьютеры на перфокартах, применительно к подобной фитюльке это звучало где-то даже оскорбительно…

– Дальше разделяемся, – продолжил я излагать свою «чапаевскую стратегию» (для полноты картины только картошки не хватало): – Мы с тобой, товарищ Смирнов, берем с собой нашу дорогую летчицу и скорым шагом двигаем к самолетам. Валим всех, кто там есть, и пробуем отправить ее через фронт, к нашим, верхом на трофее. Если у нас это получится – будет просто здорово. Одновременно товарищ Кузнецов идет устанавливать этот ваш «термобарический дезинтегратор», он же «Летц», он же «Letzte Chance». Он сможет это проделать в одиночку?

– Да. Вполне.

– Только имейте в виду, что ставить его надо так, чтобы целиком накрыло этот чертов хутор и озеро, заодно с летящими на малой высоте самолетами, а вот дальше особо не пошло. Не стоит привлекать к этому излишнее внимание, а то потом историки натурально затрахаются придумывать всему этому хоть какие-то разумные объяснения. Кстати, а как эта штука вообще подрывается? Если заранее запускать таймер, то ведь можем и не угадать, поскольку время прибытия самолетов мы знаем очень приблизительно?! Или возможен дистанционный подрыв по какому-нибудь нажатию кнопки?

– Я думаю, лучше всего подорвать дистанционно, – как бы согласился со мной Смирнов. Подозреваю, что тактический комп в его башке сейчас прямо-таки перегрелся, рассчитывая различные варианты того, что нам предстояло.

– Помех с этим не будет?

– Нет. Это делается с того же пульта старшего группы.

– Это хорошо. Тогда, пока мы будем все это делать, остальные должны подготовить аэросани. Ваш третий, если он жив и в себе, будет в состоянии двигаться, соображать, стрелять, резать плохишей и прочее?

– Да.

– Замечательно. Тогда, выполнив первые два пункта, садимся в аэросани и эвакуируемся на безопасное расстояние. Там ждем и, визуально обнаружив появление в небе самолетов со «специалистами», взрываем, а точнее – выжигаем тут все на хрен. После чего с чистой совестью уходим. Возражения будут?

– Нет.

Это все, конечно, было здорово, но, как говорилось в той же классическо-стратегической сцене с чугунком картошки, «а ведь ты врешь, Василий Иваныч»… А что, если за оставшиеся у нас часа полтора что-нибудь в текущем раскладе возьмет да и кардинально изменится? Например, на хутор неожиданно заявятся какие-нибудь финские патрули или их связисты окажутся не по-фински оперативны и подорвутся на растяжках в том блиндаже, где мы побывали «с визитом вежливости» накануне? Надо признать, что оставалось надеяться лишь на русское авось.

– Ты все слышал? – спросил я у Кузнецова. – Вопросы, жалобы, предложения или мировые проблемы будут?

Тот молча и отрицательно покачал головой. Это хорошо, что эти биороботы такие понятливые…

Пока я задавал вопросы второму Кюнсту, Смирнов протянул мне похожий на короткий обрезок толстой трубки, теплый и шершавый цилиндрик, который он достал из своего рюкзака.

– И что это? – спросил я, подсознательно понимая, что это ну явно не анальный свисток и не, скажем, подзорная труба.

– Это универсальный глушитель для стрелкового оружия, командир. Закрепите его на стволе вашего пистолет-пулемета. Раз времени у нас мало – неизбежно придется стрелять…

Я покрутил цилиндрик в руках (подозреваю, что выражение лица у меня при этом было предельно тупое) – ведь там не было никакой резьбы и прочих, привычных для подобных изделий из нашего времени атрибутов. Видя мое переходящее в офигение непонимание, Смирнов взял глушитель у меня из рук и просто прислонил один его конец к дульному срезу моего ППД. И глушитель встал туда, как влитой, будто прилип! Святая простота, намагниченный он, что ли? Вот же дьявольская выдумка! Затем Смирнов подобным же образом «обесшумил» свою СВТ и один трофейный «Суоми».

Надев шапку и встав с табуретки, я почти не ощутил боли в ушибленной правой стороне груди. Можно считать – отпустило. Мы втроем вышли на мороз. Кузнецов сразу же ушел в сторону и, надев лыжи, с тяжелым рюкзаком за спиной и висящей поперек груди самозарядкой быстро и лихо, словно олимпийский чемпион по слалому, рванул под уклон, в сторону озера. Ему явно не надо было лишний раз объяснять, где и как именно надлежит ставить этот самый «термобарический дезинтегратор».

При дежурном включении пластыря «СНА» никакого постороннего движения в пределах видимости не обнаружилось. По части любой живности хутор был пуст. Смирнов тоже был спокоен.

– Так, – сказал я несколько скукоженным от долгого пребывания на холоде, в нервном ожидании постоянного нападения, летчице и Игнатову. – Мы сейчас по срочному делу, недалеко, в соседний дом. Ждите нас и без команды ничего не предпринимайте! Можете зайти в дом, погреться и чего-нибудь пожевать. Там как раз накрыто. Только имейте в виду – блевать строго-настрого запрещаю! Поскольку там, рядом со столом, валяются свежие покойники, как говорится – я вас предупредил!

Оба смиренно выслушали мой монолог и молча кивнули. После чего мы с Кюнстом рванули за угол по утоптанной в снегу тропе, ведущей прямиком к соседнему дому. Смирнов с винтовкой наперевес шел впереди. Просторная соседняя изба снаружи не слишком-то отличалась от той, которую мы только что покинули. Вот только у входной двери к бревенчатой стене были торопливо приколочены крашеные фанерки с уже знакомыми нам запретительными надписями «Ei merintaa!», «Avasti!», «Vaalallisesti!» и скалящейся черепушкой.