— Конечно, понимаем, — закивал я. — Одинокое женское сердце, жаждущее утешения, муж в походе, а опускаться до связи с десятниками стражи — фи! Как-то не по-королевски. Итак, наша догадка номер один была верной. Теперь догадка номер два. Клавдий, ответьте — это вы убили Гамлета-старшего? Нет, я понимаю, что признаваться в совершении самого страшного греха после богохульства — цареубийстве — никто не будет. Вдобавок это не просто цареубийство, но еще и братоубийство. Древнейшее проклятие.

— Если вы не заткнетесь, Гильденстерн, — король побагровел, — отправитесь на эшафот немедля!

— Ради установления истины мы не пожалеем жизни, — пафосно сказал Дастин. — Впрочем, это не важно, кто убил предыдущего короля. Важно то, что и под вами, Клавдий, трон начал шататься. Фактически, мы столкнулись с заговором, продуманным настолько хорошо и тщательно, что, если бы не вмешательство мое и моего друга, через пару дней заговорщики устранили бы всю королевскую семью. Принца, короля, королеву, старого Полония, Лаэрта…

— А меня-то за что? — выпучил глаза рыцарь. — Я вообще-то королю не родственник!

— За компанию и для красоты, — отмахнулся я. — Единственный, кто после смерти датских монархов может реально претендовать на трон — это… Сами догадаетесь, ваше величество, или подсказать?

— Фортинбрас, принц Норвегии. А все почему? Потому что мой сумасбродный братец Гамлет заключил этот дурацкий договор!

— Смею вам напомнить, сир, — как бы невзначай сказал Дастин, — что Фортинбрас с войском находится на территории вашего государства. Очень недалеко от Эльсинора. Он якобы идет воевать с Польшей. Не знаю, что Норвегии делить с Польшей, но факт остается фактом. И если в Эльсионре действительно случилось бы нечто непоправимое, то Фортинбрас — вот он, тут как тут! На редкость вовремя проходил мимо! И надо же такому произойти: в это самое время некто, пользуясь душевной слабостью принца, подкупает нескольких актеров мистера Хэнслоу, чтобы те изобразили спектакль перед Гамлетом. Жутковатый спектакль, скажу я вам. Ночь, воет ветер, ревут волны в проливе, часы отбивают полночь… И вдруг появляется призрак почившего короля! Хэнслоу, а ну рассказывайте!

Дрожащий антрепренер едва мог говорить от ужаса перед королевским гневом.

— Сир, мы не виноваты! Нам заплатили! Сказали, будто это невинный розыгрыш! Кто бы мог подумать, что тот приличный молодой господин — заговорщик?

Хэнслоу выложил все. Актер поддакивал и даже на память прочитал несколько самых ярких строчек из монолога Тени Отца Гамлета. Король то краснел, то бледнел, то ругался, но, наконец, сдулся, будто проколотый воздушный шарик и приобрел исключительно усталый вид.

— Но зачем это нужно было делать? — с нотками стона в голосе вопросила Гертруда.

— Зачем? — я поднял брови. — Ваш сынок с юных лет был слаб на голову. А тут — столь тяжкое переживание. Является призрак папочки, вещает, будто Гамлет-старший убит родным братом и требует мести. Впечатлившийся принц начинает немедленно месть умышлять. Как перспектива — смерть короля, самого Гамлета либо признают сумасшедшим, либо обвиняют в убийстве и ведут на плаху… По салическому закону женщина, а именно мадам Гертруда, трон не наследует, венец не принадлежит никому… до времени, пока не приходит Фортинбрас, чтобы навести порядок в прогнившем датском королевстве. Другие вопросы?

— КТО? — страшным голосом спросил король. — Кто исполнитель?

— Мы предполагаем, что Горацио, — сказал Дастин. — Одно время в Англии жил такой предсказатель, Вильям Шекспир. Так вот, он в точности предрек все события, которые мы имели честь или несчастье наблюдать. А в финале пророчества, так и называвшегося «Гамлет, принц Датский», описал, как Эльсинор завален трупами… Знаете, кто остался в живых по господину Шекспиру? Только Горацио. Все остальные мертвы. Розенкранц и Гильденстерн, кстати, тоже. А Фортинбрас должен был сказать такие слова:

Не в добрый час мне выпадает счастье.

На этот край есть право у меня,

Я предъявлю его.

— Но это еще не все! Сразу за этим Горацио подтверждает:

Я и об этом имею слово от лица того,

Чей голос есть судьба голосованья.

Но поспешим, когда умы в чаду

Не натворили новых беззаконий.

— Мерзавец, он еще твердил о беззаконии! — продолжал Дастин. — Но как хорошо продумано! Не нужно врываться ночью в покои короля, перерезать ему глотку, устраивать громкий мятеж… Достаточно лишь показать принцу несуществующего Призрака и дело в шляпе! Изворотливый, как и все настоящие сумасшедшие, Гамлет уничтожит датский престол без чьей-либо посторонней помощи. Вот и все результаты расследования, сир.

— И что же теперь делать? — вяло спросил король.

— Ищите нового наследника, а Гамлета… Гамлета отправьте в Англию.

— Может быть, в Гейдельберг, к докторам? — королева вытерла слезу.

— В Англию! — Клавдий стукнул кулаком по столу. — А вы, Гильденстерн, и вы, Розенкранц, его туда отвезете. И чтоб глаз не спускать! А главное — держать язык за зубами. Все, что было произнесено в этой комнате, должно умереть в нас!

На том домашний судебный процесс и был закончен.

* * *

Из Эльсинора мы увезли замечательный сувенир. Это был пакет, украшенный королевскими печатями, но вскрыли мы его лишь вернувшись в Дом — ночью, тайно мы покинули датский королевский замок, вовсе не желая следующим утром отправляться к берегам туманного Альбиона, которого на Афродите быть не могло по всем законам природы. Хотя что нам до законов природы? Эльсинора вот тоже не могло быть, а он был…

Несколько десятков километров на юго-запад, и вот перед нами знакомые гряды холмов, зубчатый горный хребет и черный параллелепипед Комплекса, впаянный в гранитную породу. Дом на пригорке снова выглядит современной удобной виллой с электричеством, канализацией и прочими признаками цивилизованного жилья.

— Доброе утро, — едва мы вошли в дверь, оставив лошадей во дворе, на нас напал соскучившийся Навигатор. — Где вы пропадали столько времени, джентльмены?

— В гостях у Гамлета, принца Датского, — устало сказал я, расстегивая колет. Из-за пазухи выпал пергаментный пакет с леопардом и крестом святого Олафа на сургучном оттиске. Дастин нагнулся первым, непринужденно сорвал печать и мелко захихикал. Вручил депешу мне.

— Вот старый хрен! — не веря своим глазам, сказал я, просмотрев ровные строчки. — Мы для него столько сделали, спасли корону, а он? Вот тебе и королевская благодарность!

На пергаменте было написано:

Ввиду того, что Англия — наш данник,

И наша дружба пальмою цветет,

И нас сближает мир в венке пшеничном,

А также и ввиду других причин,

Немедля по прочтении сего