— Ладно, атаман. Плюнем на прошлое. Давай обсудим настоящее. Собирай своих командиров.

В волостную избу набилось битком. Из махновцев помимо самого батьки пришли Каретников, Кожин, Чубенко, Марченко, Василевский, Гроян, брат батьки Григорий и другие. Не меньше пришло и григорьевцев. Махно с Григорьевым заняли председательский стол. Нестор встал и объявил:

— Повестка дня: соглашение махновцев с григорьевцами. Надо сразу решить, против кого мы будем воевать. Я предлагаю для начала бить Петлюру.

— Коммунистов будем бить, — сказал Григорьев.

— И Деникина, — добавил Махно.

— Тут я с тобой не совсем согласен, батька.

— Почему?

— Коммунистов и Петлюру мы уже видели и знаем, кто они такие, а деникинцев не видели. А они, говорят, против коммунистов и ещё за Учредительное собрание, а это совсем хорошо.

— Чем же?

— Как чем? Учредительное собрание — за волю для Украины.

— Ну этого мы ещё не знаем, оно не успело этого сказать. А почему ж ты не хочешь бить Деникина, атаман?

— Видишь ли, деникинцы с Петлюрой малосильны, если мы их перебьём, то большевики захватят власть. Это ж ясно как божий день.

— Что-то я не почувствовал, что деникинцы малосильны, скорее наоборот.

Спор между главарями несколько затянулся и конца ему не видно было. Наконец вмешался Чубенко:

— Давайте ближе к долу, батьки и атаманы. Вы рушите повестку дня. А она как звучала: соглашение между махновцами и григорьевцами. Вот и обсудим это соглашение. Объединяемся мы или нет?

— Я согласен, — сказал Махно. — И вообще, атаман, мы с тобой спорим, а народу слово сказать не даём, точь-в-точь как большевики.

— Пущай говорят, я согласный.

Собрание сразу оживилось, посыпались предложения создать свой Реввоенсовет Повстанческой армии, высший орган союза махновцев с григорьевцами. Председателем его было решено выдвинуть батьку Махно. Нестор, уловив на лице Григорьева ревнивую тень неудовольствия, что не ему досталось председательство в Реввоенсовете, предложил:

— Главнокомандующим нашим войском должен стать атаман Григорьев, как человек, имеющий богатый военный опыт.

Махно сразу понял, что, теша честолюбие атамана, с ним можно что-то путное сделать. Хотя его нежелание бить деникинцев несколько настораживало.

Совещание затянулось, голосовали и обсуждали каждого члена Реввоенсовета, в который вошли почти поровну махновцы и григорьевцы. Нестор добился общего согласия, что Реввоенсовету беспрекословно подчиняются все, в том числе и главнокомандующий. Начальником штаба объединения избрали Григория Махно.

После заключения соглашения на площади состоялся митинг, на котором выступили Махно, Григорьев и Чубенко. Таким образом григорьевцы вступили под чёрное знамя анархизма.

Чтобы облегчить крестьянам постой новой армии, решили рассредоточиться по ближайшим сёлам и хуторам, поддерживая постоянную связь между ними.

Махновцы расположились в Сентове, и Нестор сразу же сказал своим:

— Я должен съездить в Песчаный Брод, там моя жена.

— А что скажет на это главнокомандующий, — с подковыркой заметил Чубенко.

— Ему доложите, что еду я на разведку.

Так и было решено. 30 июня на площади построилось 150 кавалеристов под командой Щуся, долженствующие сопровождать батьку.

Махно уже сидел в тачанке и отдавал последние приказания, когда со стороны заставы появились повстанцы, ведя двух захваченных в гражданской одежде.

— Вот, батька, до начальника просились.

— Ну что у вас? — спросил Нестор.

— Нам нужно поговорить с вами наедине.

— Ладно, — согласился Махно, вылезая из тачанки. — Идёмте в штаб.

Нестор был осторожен и поэтому, войдя в избу, приказал обыскать незнакомцев и отобрать у них оружие. Оружия у них не оказалось, и Махно приказал своим:

— Ступайте. Гавря, покарауль в дверях, чтоб никто не входил.

Едва двери закрылись, как тот, что был повыше, вытянувшись, заговорил негромко, но чётко:

— Господин Григорьев, мы офицеры ставки Добрармии, посланные к вам для связи. С нами письмо от начальника штаба генерала Романовского. Неделю назад вам были посланы деньги в сумме полутора миллионов, и вы изволите их получить в Елисаветградском кооперативе.

Махно кусал губы, внутренне бесясь: «Вот, сволочь, отчего ты не соглашался бить деникинцев». Но выдержки доиграть до конца роль Григорьева ему не хватило, он выхватил наган и двумя выстрелами уложил посланцев. Вбежавшим повстанцам прохрипел сорвавшимся голосом:

— Обыщите их, они от Деникина.

Были немедленно собраны члены Реввоенсовета — махновцы. Нестор рассказал им всё и зачитал письмо Романовского, найденное у убитых: «Господин Григорьев! Мы с нетерпением ожидаем от вас повторного восстания против большевиков, против Троцкого. Предлагаем вам соединиться с генералом Шкуро и действовать по внутренним операционным линиям, по железнодорожным магистралям, закрывая красным пути отступления из Одессы и Николаева. Примите мои уверения в искреннем уважении. Генерал Романовский».

— Ну как? Нравится вам наш союзничек?

— Надо немедленно его арестовать и ликвидировать, — предложил Чубенко.

— Нет. Так не получится, — не согласился Серёгин. — Вы забыли, что у него какое-никакое войско.

Но многие высказывались в поддержку предложения Чубенко. Махно терпеливо выслушал всех и под конец сказал:

— Нет, братцы, так не пойдёт. А если всё это подстроили чекисты? А?

— Так зачем ты тогда пострелял этих посыльных? Отдал бы Голику, он бы из них выбил признание.

— Да чёрт его знает, — оправдывался Нестор. — Разозлился, что Григорьев нас за нос водит. Некогда было раздумывать.

— Вот теперь и ломай голову: чекисты то были или деникинцы, — укорял Чубенко.

И хотя многие были за немедленную расправу над предателем, Махно не согласился:

— Нет, братцы, нас не поймут те же григорьевцы. Я съезжу в Песчаный Брод, а вы пока понаблюдайте за Григорьевым. Разоблачать надо при народе, а не в закуточке. Мы — анархисты, не большевики и не чекисты тем более. Наблюдайте за ним исподтишка, да не проболтайтесь.

В Песчаный Брод с песней въехали пять тачанок в сопровождении сотни лихих всадников, певших от души на все голоса от тенора до баса:

Красиво пели, с присвистом и гиканьем. Народ высыпал на улицу. Махно поманил пальцем подростка: