— Ну и напрасно ты сразу отказался взять власть, когда она сама шла к тебе в руки. Монторн, этот червяк, не годится для трона, да я бы ему и конюшни сторожить не доверил! Сочетание тупости и злобы, ничего больше. Благородство имеет смысл проявлять перед теми, кто способен его оценить, а поддерживать ничтожество просто глупо.

— А мне бы доверил? Ну, сторожить свои конюшни? — Гинмар откровенно любовался неожиданно обретенным старшим братом.

— Я бы подумал над таким предложением. А вот ставить тебя во главе народа — ни в коем случае. Ты действительно для этого не создан. Слишком ты горяч, все у тебя идет от сердца, а не от рассудка. Ты способен многого добиться — и в один миг все потерять, а потом схватиться за голову, сделать во-от такие глаза и искренне удивляться, куда что подевалось.

Гинмар рассмеялся.

— Это точно. Но, в таком случае, кто же...

—...заменит Монторна? Я заменю. А если это кому-то не понравится, армия — моя армия — быстро наведет здесь порядок. С таким командующим это будет несложно: жесткость, но не бессмысленная лишняя жестокость,— это то, что надо, когда речь идет о делах внутри страны.

— С каким командующим?

— С тобой, разумеется. Я не спрашиваю твоего согласия, это приказ. Подготовь войска к присяге новому королю. Это первое. Во-вторых, что еще важнее, на следующий же день после коронации я начну переговоры с гирканцами — на основе того устного соглашения, к которому ты пришел с Кейнкортом. Здесь все идеально, я не нахожу ничего, к чему мог бы придраться.

Выступать против Гиркании может только законченный недоумок. Гирканцы необыкновенно сильны. А в границах их империи Офир обезопасит себя от того, чтобы быть сожранным пиктами. Офир так и так рано или поздно окажется на стыке интересов этих двух сил, как между двух огней.

— То же самое мне сказала Соня.

— Потому что это очевидно, а логика Сони безупречна. У нее мозги мужчины. Не говоря уж о других достоинствах. И о том, что мы оба обязаны ей жизнью.

— Лично меня она спасала столько раз, что и пересчитать невозможно.

— Могу себе представить. С твоей потрясающей способностью нарываться на неприятности... В общем, начинай действовать, и чем скорее, тем лучше.

Орт оказался прав: желающих выразить недовольство новым королем не нашлось — во всяком случае, открыто. Что касается Монторна, этот несчастный не смог даже повторить печальный урок собственного отца и покончить с собой: его рассудок не выдержал зрелища воплощения призраков в Риатеосе, и было ясно, что остаток жизни он обречен провести безумцем.

— Впрочем, он и раньше-то умом не отличался...— без всякой жалости заметил по этому поводу Маргир.

А Соня во второй раз отправилась к Кейн-корту, чтобы ввести его в Ианту. Такой душевной гармонии и спокойствия, ощущения мира в душе она не испытывала уже очень давно...

* * *

Когда рок начал преследовать ее?

С появлением Рыжей. В этом у Велды сомнений не было.

Рыжей, с которой она даже не знакома лично, но которая одним своим присутствием изменяет вокруг все и вся.

Это как игра в кости. Рыжая бросает — и всегда выигрывает, точно заколдованная, даже когда кажется, что подобное совершенно немыслимо, когда она загнана в угол и ей только остается сдаться и признать свое поражение. Кости судьбы падают так, как ей нужно. Ей — и Гинмару. Да, если это нужно Рыжей, целые народы способны сдвинуться с места, горы рухнуть, а реки — потечь вспять. Тот, на кого она ставит, выходит победителем, и горе тому, кто оказывается на ее пути.

Заговоренная она, что ли? А если так, каким же сильным должен быть тот заговор?.. Велда думала над этим и не находила ответа. Если бы она испугалась или отчаялась настолько, чтобы оставить Соню в покое, может, ей и самой стало бы легче. Но нет. Теперь, прежде всего остального, Велдой двигал азарт. Игра так игра!

Даже ненависть, которую она испытывала к Гинмару, померкла и отошла на второй план. Гинмар всего лишь жалкий мужчина при талантливой, умной, хитрой и удачливой женщине, с ним тягаться неинтересно. Рыжая — другое дело. Рыжая — достойный, серьезный враг, не то что этот колдун, потерявший Силу. Ну что ж, горькие уроки иногда предпочтительнее опыта побед: они делают человека осмотрительнее и опаснее; получив ощутимый удар, Велда ничуть не растерялась.

Она еще возьмет свое. Пусть она лишилась Монторна и Тизара, но у нее остался Эмин. Он хоть и старый глупец, из которого песок давно сыплется, но Сила пока при нем и ее можно использовать. Колдун готов ради нее, Велды, забыть об остатках чести и достоинства, предать все и вся. Стоит ей капризно надуть губки, выказывая недовольство, и он способен с горя покончить с собой. Ее прихоть сделалась ему единственным законом...

— Покажи мне истинный мир,— однажды попросила она.

Эмин не понял:

— Что ты имеешь в виду?

— Мир — не то, что происходит здесь и сейчас, это я и так вижу. Другие земли, племена... суть вещей. Ведь, говорят, расстояния для вас, чародеев, ничего не значат. Так ли это?

— Так-то оно так,— отозвался Эмин,— да только подобное дело весьма опасно. Если душа полетит, точно птица, чтобы узреть далекое, кто знает, сможет ли она вернуться назад в тело... Многие среди Сильных годы и годы не решаются попробовать...

— А ты? Ты — пробовал? — настаивала Велда.

— Раз или два. Это как сон, но смертный сон: Можно не проснуться. Я слишком стар для таких вещей.

— Стар, вот как? Я бы не сказала.

— Увы, это так. Чем ближе человек к смерти, тем более он дорожит каждым мгновением жизни. Их так мало остается...

— Научи меня летать туда, куда не достигает взор. Научи владеть колдовством. Я не боюсь,— попросила она.

— Говорю тебе, это опасно. Да ты и не сможешь. У тебя нет Дара, ты не ведьма.

Глаза Велды опасно блеснули.

— Не ведьма? Но я могу стать ею.— Ее голос от волнения дрогнул.— Я чувствую, что могу, Эмин. Поделись со мной Силой. Я способна вместить ее...

— Нет, нет,— прошептал старик, отстраняясь,— ты не должна требовать от меня этого, Велда!

— Ты; мне отказываешь? — холодно спросила она.— Вот как? Я, значит, не нужна тебе больше?

— Нужна! Я не перенесу, если ты оставишь меня!

— Тогда помоги мне, Эмин.

Он выглядел совершенно раздавленным. Старый колдун слишком хорошо понимал, что давать в руки Велде такое оружие, как магия,— все равно что вложить обоюдоострый меч в руку безумца. Он знал цену этой женщине. И все же готов был самое жизнь ей отдать, не только Дар.

— С этим рождаются,— снова попытался он ее урезонить.—: Сила дается через кровь.

— Не только,— возразила она.— Ты лжешь. Лжешь! Ты просто не хочешь... Ну и ладно, пропади ты пропадом. В Ианте таких, как ты, полно.— Велда сделала вид, что собирается уйти.