– Нет! – грохнул кулаком об стол Дерик. – На это она не пойдет. Она не пустит неизвестно кого ковыряться у себя в мозгах, заставлять ее вспомнить то, от чего она до сих пор ночами в слезах просыпается.

– Я понимаю ваши чувства, – ответила Ева. – Я знаю, что такое заблокировать участок памяти, чтобы не вспоминать чего-то плохого и страшного. Того, что приходит к тебе во сне, когда подсознание тебе неподвластно.

– У вас тоже бывает? – прошептала Лонна.

– Да. И я знаю, как это бывает, когда любящий тебя мужчина просто хочет, чтобы ты все забыла. Чтобы ты обрела покой. И я знаю, что это может быть не менее мучительно для человека, которому приходится тебя обнимать и успокаивать, когда ты просыпаешься с криком. Но этот ужас не пройдет, пока не вытащишь его наружу, не взглянешь ему в лицо. Сам собой он не пройдет, пока ты не найдешь в себе силы на него посмотреть и не научишься с ним справляться.

Вы единственная из выживших, кого мы знаем. И единственный носитель глубоко запрятанной информации, которая может привести к нему, чтобы заставить заплатить за содеянное.

Она достала визитку и черкнула на ней имя и телефон доктора Миры.

– Если решитесь на это пойти, покопаться в своей памяти, взглянуть на вещи как они есть, свяжитесь с этой женщиной. Честное слово, лучше ее вам не найти. Она о вас позаботится, потому что люди ей не безразличны.

– А то, что я вам уже рассказала, то, что я вспомнила, – это может вам помочь?

– Может. И вы не обязаны делать что-то еще, если не можете. – Ева подтолкнула карточку к ней поближе. – Возьмите, даже если и не понадобится. Пибоди права, вы уже совершили добрый и мужественный поступок.

Она подняла глаза на усеянный звездами потолок.

– И у вас тут очень мило.

– Может, как-нибудь заедете на досуге, выпьете, посмотрите, как это выглядит вечером, когда все здесь так и сияет?

– Почему бы и нет?

Ева протиснулась из кабинки и подождала Пибоди.

– Лейтенант! Они были моими подругами. Найдите того, кто с ними это сделал!

– Как раз этим и занимаемся.

На улице, по дороге к машине, Ева покосилась на Пибоди.

– У тебя мысли так громко ворочаются, что хочется по лбу стукнуть. Выкладывай!

– Мыслей у меня много. Но, пожалуй, начну с того, что ты обычно не делишься со свидетелями ничем личным – как было сейчас. Ну… насчет того, что ты знаешь, каково это – заблокировать воспоминания о чем-то ужасном, а они все равно возвращаются.

Ева промолчала и молчала до того момента, как они сели в машину и оказались в тепле.

– С ней это было легко. Легко для меня и правильно для нее. Конечно, дело личное, но иногда и личное приходится пускать в ход, чтобы открыть задраенные люки.

– А тебе правда до сих пор снятся кошмары?

– Реже, чем раньше. – И думать об этом стало легче, поняла вдруг Ева. Она уже выруливала на дорогу. – Можно сказать, почти не снятся. Зато я вижу какие-то странные сны. С нашими убитыми разговариваю.

– Жуть какая.

– Да нет, не всегда. А бывает даже полезно. Другой уровень, понимаешь? Подсознание включается. Как там Нэш Джонс? Хочу его как следует потрясти, тем более что теперь и рычаг на него имеется.

Пока Пибоди пыталась разыскать Нэша Джонса, Ева по встроенной связи позвонила в офис доктору Мире.

Мегера из приемной холодно воззрилась с экрана.

– Лейтенант?

– Мне надо переговорить с доктором Мирой. Всего несколько минут.

– У доктора сейчас сеанс, а сразу после него встреча и затем – консультация. У нее весь день расписан поминутно, лейтенант.

– Пять минут. Двенадцать погибших девочек, и я прошу всего пять минут.

– Попробую изыскать для вас эти пять минут. Я перезвоню.

Экран погас, и Ева вдогонку скорчила гримасу.

– Как это может быть, что у человека нет пяти минут времени? Можно подумать, я просила об аудиенции самого Господа Бога.

– Мира для нее и есть бог, – заметила Пибоди. – А Нэш Джонс тоже ведет сеанс. Шивиц перевела меня на его ассистентку, и та обещала связаться со мной, как только он освободится. Но тоже сказала, что весь день расписан.

– Придется ему выкроить для нас времечко.

В ожидании Нэша Джонса и Миры у самой Евы пять минут как раз образовалось, и она сделала небольшой крюк в сторону лаборатории Девинтер.

Войдя, Ева услышала чей-то вопль. Рука машинально потянулась к пистолету, но потом она поняла, что в этом крике не страх или насилие, а скорее восторг.

С другой стороны донеслось что-то похожее на приглушенный взрыв, за которым последовал истерический хохот.

– Что еще за сумасшедший дом?

– А по-моему, это классно. – Пибоди прижалась к стеклянным дверям, пытаясь за аппаратурой разглядеть, что там происходит. – Но может, чтобы так думать, надо самому быть не чуждым чудачеств.

– Чтобы так думать, надо быть абсолютно чокнутым, по самые уши. Знаешь, как в зыбучих песках – по самые уши! Слушай, а что это за название такое дурацкое – «зыбучие»? Видела в кино, как засасывает и людей, и животных, кому не повезло?

– Вообще-то, тебя не затянет, если дергаться не будешь, – раздался чей-то голос. – Останешься на плаву.

Ева бросила взгляд влево, где оторвался от изучения челюстной кости один из этих чокнутых, пол которого было почти невозможно определить из-за мешковатого халата и огромных очков-микроскопов.

– Что?

– Зыбучий песок – это обыкновенный песок, насыщенный влагой до такой степени, что не может держать вес тела, и обычно глубина его не более нескольких футов. Песчинки, в силу перенасыщенности влагой и воздухом, теряют сцепление. Но надо по возможности просто держаться на поверхности, потому что плотность вашего тела меньше, чем у зыбучего песка, и вы не утонете.

– Спасибо, что объяснили. В другой раз, когда провалюсь, буду помнить, как себя вести.

– Но если в песчаной смеси присутствует глина, тогда беда. Глина играет роль геля, и, когда туда падаешь, от удара этот гель превращается в жидкость и сцепляет крупинки смеси. – Эксперт резким движением сомкнул ладони. Внимательный взгляд на его руки позволил наконец определить его пол – мужской. – Так можно увязнуть довольно глубоко. И тогда для того, чтобы вас вытащить наверх, потребуется сила, примерно равная той, с которой поднимают легковой автомобиль или небольшой пикап. Фокус в том, что стараться выбраться надо извивающимися движениями, это движение способствует просачиванию воды, и в результате ты удерживаешься на плаву.

– Отлично. Надо это все записать. На всякий случай.

Устав от разговоров о зыбучем песке, Ева пошла дальше.