взять восемь штук на двоих. Подниматься, правда, приходилось медленно, триста с лишним килограмм груза к гонкам не располагали. Рокси упрямо продолжала их встречать у выхода из расщелины, а потом охранять, пока они затаскивали тяжелые ящики. Илья продолжал хмуриться чисто из-за упрямства, но про себя признал: когда спину кто-то прикрывает, жить становится несколько спокойнее.

К вечеру третьего дня терроформаторы были везде: и в каютах, и в рубке, и даже на камбузе, не говоря уже про забитый по самую крышу грузовой отсек. Внизу оставалось десять штук – на два спуска.

Самую первую коробку Илья, под молчаливое согласие спутников, открыл, а затем долго изучал черную монолитную полусферу, не понимая, куда вводить коды доступа. Морзянкой по корпусу отстукивать? Потом плюнул, вспомнив, что в кармане у него есть инструкция: если потребуется, он ее прочитает.

***

– Ты ничего не видел?

Илья обернулся, напряженно всматриваясь в мутную темноту.

– Вроде нет, – отозвался Антон. – А что там?

– Мелькнуло что-то… Блик какой-то, как бы не удильщик…

– С одним разберемся. – Антон подхватил арбалет, тоже оглядываясь по сторонам. – Или предлагаешь вернуться?

Возвращаться было обидно, до корабля оставалось каких-то пятьсот метров и всего четыре ящика. Последних.

– Если хочешь, подежурь снаружи, а я ящики дерну.

– Один ты их не поднимешь, – после короткого раздумья отказался Илья. – Пошли уже, глюки, наверное.

Ящики были действительно тяжелые и лежали в самом углу трюма – байком не дернуть. Пришлось повозиться, прежде чем дотащили их до люка.

– Сейчас трос кину, – бодро отрапортовал Антон и сильным гребком послал себя к дырке люка. – Что за хре…

Корабль содрогнулся от мощного удара, а Илья, успев заметить, как в провале люка мелькнул толстый змеевидный хвост, отлетел к стене. Корабль содрогнулся еще раз, и еще, дико скрипя и раскачиваясь. Непонятно, что было снаружи, но это нечто явно било в нос корабля, пытаясь столкнуть их в пропасть. Снаружи что-то загрохотало и с силой ударило в люк. Илья рванул арбалет, пытаясь хотя бы удержаться на месте, и… мир, взорвавшись миллиардом искр, погас.

Очнулся Илья от назойливого писка и долго не мог понять, где он. И только когда писк начал раскаленной иголкой вворачиваться в трещащий от боли затылок, сообразил, что у него почти сели кислородные картриджи, и умная электроника вопила, требуя их заменить.

– Антон, – позвал Илья, шаря в поясной сумке. – Антон!

В ответ раздался глухой стон. Илья, чертыхнувшись, провел по маске, включая погасшие фонари. Повезло, свет работал, маска была целой, кости вроде тоже, хотя про череп он был не уверен. Антон оказался менее удачливым. Массивные ящики (похоже, с одним из них Илья и встретился головой) упали сверху, зажав Антона между стеной, ставшей полом, и погнувшейся рейкой стеллажа. Сложили их горкой на свою голову.

– Подожди, я сейчас.

Илья, сменив картриджи, подобрался поближе, попытался дернуть ящик. Тот даже не шелохнулся.

– Тоха, у тебя с воздухом что?

– Почти нет, – прохрипел Антон. – Звенят.

Илья, вывернувшись, заглянул под ящик. Картриджи на маске напарника тоже светились красным. Долго же они провалялись. Дотянуться до сумки Антона не получилось, и Илья вытащил последнюю пару из своей. Значит, воздуха у них на час. Не густо.

– Тоха, ты держись, я сейчас байком дерну, руками не смогу, расклинило. И упереться не во что.

Люк оказался не справа, как раньше, а слева. Илья, подобрав арбалет, осторожно выбрался наружу и огляделся.

Корабль висел носом вниз, застряв между сужающимися стенами провала. Илья, чувствуя, как виски начинает сдавливать тягучая боль, помотал головой и, включив буксировщики на минимум, медленно двинулся вниз, оплывая по широкой дуге обломанный куб рубки.

Байков не было. Илья, облизав разом пересохшие губы, бессмысленным взглядом смотрел на два оборванных троса. Ошибки не было, это их молекулярные лапы, он сам крепил диск рядом с изогнутыми поручнями на носу. Мозгов повернуть и отключить крепежную лапу у твари не хватило, зато оторвать (или перекусить) прочный трос – хватило. Как и сбросить корабль вниз. Цифры на маске показывали пять триста двадцать.

Час воздуха. Час заряда аккумуляторов буксировщиков – на тысячу метров, не больше, – запасные остались на утерянных байках. Антон под грудой ящиков. Мысли были вязкими и медленными, словно Илье было лень думать, и холодной волной накатывало равнодушие, заполняя каждую клетку тела отрешенностью. Илья перевел взгляд вниз. Просто перевернуться и включить буксировщики. Туда, в холодную спокойную бесконечность, где никого нет, где тихо и пусто. Там свобода, там хорошо…

Илья дернулся, хватаясь за изъеденный ржавчиной и поросший ракушками поручень.

– Вот ты меня и поймала… Как же не вовремя…

– Илья!

Крик, пройдясь раскаленным огнивом по вискам, ударил прямо в центр разламывающейся от боли головы. Илья вздрогнул и обернулся: на долю секунды показалось, что Рокси стоит за спиной. Он совсем забыл, что она их ждет наверху, и не сообразил, что в трюме сигнал блокируется.

– Илья! Ты слышишь меня? Ответь!

– Рокси…

Илья покрепче ухватился за поручень.

– Астахов, черт тебя побери! Где вы? Подняться можете? Сколько у вас воздуха?

– Рокси… не шуми…

– Астахов!

– Подожди, – перебил Илья, – слушай меня.

Мысли путались, не давая выхватить из ершистого клубка самую главную. Он должен что-то важное сказать, иначе все напрасно. Что-то очень важное.

– Там брелок… В кармане – брелок. Посмотри его. Поняла? Брелок, Рокси.

– Астахов, вы на какой глубине? Я не вижу!

Илья послушно назвал цифры, отстраненно удивившись, зачем ей это. Рокси что-то ответила, кажется, подтвердила, что поняла, но Илья толком не услышал, равнодушно глядя на повисший напротив дрон. Окутанный бледно-голубым свечением, умный шарик косил на него зорким глазом-камерой и молчал.

– Рокси, а ты когда-нибудь думала, какие они, звезды? Настоящие, а не нарисованные? Я когда маленький был, очень удивлялся – как это, звезды большие и горячие, когда на голографиях они совсем маленькие. Даже думал, что отец ошибается, и когда я вырасту, обязательно полечу в космос и посмотрю. Может, даже привезу одну. Интересно, сверху сохранился хоть один космодром?

Илья закрыл глаза – так было чуть легче, стягивающий голову

раскаленный обруч немного ослаб, давая выдохнуть. По-хорошему, надо было вернуться к Антону, который ждет его в трюме, но сил разжать руку не было.

– Я один раз видел картину: там горы и звезды так близко, что рукой достать можно. И человек сидит и смотрит. Просто сидит. Столько воздуха, что можно просто сидеть и смотреть сколько угодно, представляешь?

Лицу было горячо. Умом Илья понимал, что все нормально у него с терморегуляторами, работают они, просто давит глубина, глумится напоследок, но желание сорвать маску, чтобы в лицо ударила ледяная струя, было невыносимым.

– Рокси, ты не отключайся, пока я не замолчу, ладно? Поговори со мной… Рокси?

Наушник молчал.