Приподняв брови, Рэми приглашающе повела рукой, побуждая продолжить:

– Эрт?

Он посмотрел ей в глаза на секунду; она вздрогнула от его отчаянного взгляда, навооброжав уже в своей голове сотни самых страшных страшилок, начиная с того, что отец зачем-то пошёл войной на Мариан, и заканчивая известием, что Эртан смертельно болен и умирает.

Поэтому когда он наконец всё-таки выдавил из себя:

– В общем, так получилось, я… я однажды солгал тебе, – она даже чуть не рассмеялась от облегчения.

– Так, – отметила она, что приняла эту информацию к сведению, и машинально сложила руки на груди почти таким же жестом, как ранее Лис. – И в чём именно?

Совершенно измучив свои и без того сегодня основательно засаленные волосы, он таки сумел, наконец, признаться и разъяснить, в чём суть дела.

Рэми с некоторым даже любопытством отметила его совершенно малиновые уши при тёмно-буром лице. Право, он действительно выглядел как человек, не очень-то искусный во лжи: сама Рэми в жизни бы не сумела так покраснеть из-за такого пустяка.

Помолчав несколько секунд, она отметила:

– Честное слово, мне кажется, я не встречала ещё в Мариане ни одного человека, который не пытался бы мною манипулировать. Точнее, – тут же поправилась она, – который ещё и не преуспел бы в этом деле.

Она была весьма недовольна этим обстоятельством. Все встреченные ею марианцы были весьма искусны в психологических играх разных сортов, и самой Рэми было досадно, что она раз за разом попадала в их ловушки.

– Прости, – покаялся Эртан, признавая справедливость претензии. Ведь не поспоришь: действительно, проманипулировал, да ещё так собой гордился, что удалось!

– Да не за что прощать, – изящным движением брови отмела Рэми существование каких-то счётов между ними, а после хитро улыбнулась и напомнила: – Тебе за это уже прилетало. Сумкой. И стулом.

Он несмело улыбнулся, припомнив, что, в самом деле, Рэми уже закатывала скандал на тему: «Ты мною бессовестно манипулировал!» – и, видимо, считала на том вопрос закрытым.

– Мне кажется, – между тем, пустилась она в размышления, – манипуляция без единого слова лжи даже ещё похуже, чем прямое враньё, Эрт. А ты, как ни крути, в первом изумительно хорош, и едва ли это когда-нибудь изменится.

Он согласно и недовольно передёрнул плечами.

Она подошла к нему, обняла и поцеловала в висок – всё ещё красный-красный от смущения.

– Но я тебя всё равно люблю, – тихо призналась она. – И уже не представляю другим.

Явно улыбаясь, он, тем не менее, опустил глаза, видимо, взвешивая внутри себя, насколько для него важно уметь тонко манипулировать окружающими.

Вдохновлённая возможностью проявлять великодушие Рэми между тем продолжила:

– Я даже не буду просить, чтобы ты так больше не делал со мной; всё равно же будешь!

– Буду, – покаянно согласился он, прижимая её к себе.

Лицо его уже почти вернулось к естественному оттенку, а вот уши всё ещё алели, что приводило Рэми в восторг: она впервые видела его настолько неприкрыто смущённым, и это казалось её очень забавным, интимным и почему-то весёлым.

– Но я найду, чем тебе ответить! – пообещала она с игривой угрозой в голосе.

– В самом деле? – наконец, решился взглянуть он на неё. – Жду с нетерпением!

В этот раз он получил ответ в виде жаркого поцелуя, и был этим, по правде говоря, более чем доволен.

Следующие несколько дней прошли в сплошных делах и заботах. Эртан то пропадал в ратуше, то носился по городу, выплетая сеть своих бесконечных поручений – в том числе, привезённых с юга и с севера. Рэми не вылезала из теплиц, продумывая с Бетисом всё новые и новые комбинации и многоходовки, призванные повысить урожайность тех или иных культур. Лис плотно занималась фундаментом – и даже не только находила исполнителей, но и сама, по мере сил, прикладывала руку к осуществлению своей затеи. Она как хозяйка дома считала, что обязана во все проекты по благоустройству вкладывать свой личный труд.

Может показаться, что мы забыли про мадам Лесту; но дело в том, что эта почтенная дама, отчаявшись дожидаться свою подопечную, куда-то уехала. В самом деле, оказавшись в Мариане, Рэми как-то легко переняла местную привычку не сидеть на одном месте, и пропадала в разъездах столь часто, что было не очень понятно, зачем бы ей могла понадобиться компаньонка.

К слову о разъездах. Как только Эртану удалось разгрести – более или менее, ибо нет предела совершенству, – накопившиеся дела, как он тут же сорвался в замок, к брату. Рэми, разумеется, увязалась за ним.

Цель поездки была сугубо деловая: нужно было начать работу над теми санаториями, которые они пообещали А-Лерси. Поскольку строительство было запланировано на землях Аркаста, ему и нужно было заниматься этим проектом – который, право слово, весьма выводил его из себя, потому что изыскать средства на столь масштабные строительные работы было непросто, а выгода от этого дела казалась в высшей степени сомнительной.

Первый день братья только тем и занимались, что спорили о том, стоит ли ввязываться в этот проект – или послать А-Лерси к рограм с их утопичными идеями. Аркаст стоял на том, что денег нет и не будет, и всё это им, А-Ларресам, вовсе не сдалось. Эртан напоминал, что, как повелитель Мариана, обязан заботиться о всех жителях страны, в том числе и о мурийцах, и что план рано или поздно окупится засчёт продажи А-Лерси пропитания для их людей. С цифрами в руках Аркаст объяснял, что окупится-то оно лет через десять, не раньше, а деньги на строительство нужно отыскать уже сейчас.

Так и не сойдясь в этом принципиальном вопросе, на другой день мужчины сели за разработку более детального плана. Мысленно заменив добротные избы на лёгкие мазанки, они существенно сократили предполагаемые расходы. Но всё ещё получалось дорого: предполагалось, что рудокопы будут приезжать с семьями, а значит, каждому нужен отдельный дом. Ведь там же и жена, и дети разных полов и возрастов, а может, ещё и родители.

Зашедшая в кабинет Рэми застала тот момент, когда Аркаст додумался до «гениальной» идеи поселить всех детей в одну длинную мазанку. Поскольку с дочерью по большей части занималась Вин, да и ребёнок на всё младшее поколение А-Ларресов пока был один, Аркаст себе даже близко не представлял, насколько апокалипсической идеей было поселить кучу детей вместе в одном помещении без присмотра взрослых.

Эртан тоже не обладал достаточными знаниями по этому вопросу, но подумал, что, раз так никто обычно не делает, должно быть, у этого есть объективная причина, поэтому смотрел на проект брата с сомнением.

Вмешавшись в их разговор, Рэми выяснила суть вопроса, посмотрела на братьев скептическим холодным взглядом и затребовала бумагу и карандаш. Спустя пять минут она предоставила им набросок проекта: мазанка делилась на большие четыре комнаты, объединённые по центру большой печью. Благодаря специальным трубоотводам печь справлялась с обогревом и второго этажа.