Как только Бларт видит русалку, его плечи опускаются, а грудь сотрясается от рыданий.

– Корина, – в его устах это имя похоже на молитву, и мой желудок сжимается от этого звука.

Корина. Любовь, которую забрали русалки. Оказывается, он никогда ее не терял.

Корина приоткрывает рот, и я кричу, чтобы Шанти с парнями заткнули уши. Песня Корины не похожа на мелодичные напевы Ватеи: гравий и сталь смешиваются в ее голосе, создавая ощущение чего-то неправильного. Но Бларт все равно зачарован. Маг времени бредет по песку, спотыкаясь каждый раз, когда он останавливается, чтобы посмотреть на Корину. Он выкрикивает ее имя, умоляя ее остановиться, но она не слушает.

– Ты обменял ее любовь к тебе, – говорит Ватея с таким злобным смехом, что я отползаю назад, утопая в песке. Все это время я была благодарна за то, что она на моей стороне. Но сейчас я уже в этом не уверена. – Теперь ты станешь нашим пленником и проведешь остаток вечности на морском дне, вот только она никогда тебя не вспомнит. Как бы ты ни старался, как бы ни умолял, она не отзовется на твои мольбы. И каждый день ты будешь оплакивать ту, что стоит прямо перед тобой. А когда ты захочешь умереть, я позабочусь о том, чтобы ты выжил. Теперь ты мой трофей, и я буду делать с тобой все, что захочу.

Корина хватает Бларта за горло и прижимается губами к его губам, но он так не выходит из транса. Его кожа становится голубой, как лед, и как только он начинает кричать, русалка утаскивает его в воду.

Они больше не появляются на поверхности.

Ватея встает прямо передо мной, и я наконец поднимаюсь с колен.

– Прости, – выпаливаю я. – Я говорю это не потому, что ты ужасно меня напугала. Мне правда стыдно.

На ее губах появляется едва заметная улыбка, но я не останавливаюсь.

– Ватея, клянусь, я никогда не желала тебе зла. Я бы все тебе рассказала после возвращения на Ариду, а Бларт обязательно ответил бы за свои преступления. Но… боги, прости. Он причинил тебе столько боли, и мне очень жаль.

Она кладет руку мне на плечо, и я стараюсь не вздрогнуть при виде длинных когтей, острых, как ножи.

– Я понимаю, что ты хотела как лучше, – в голосе русалки все еще звучит магия. От ее сладости у меня начинает болеть голова. – Но ты открыла мои старые раны, Амора, и я не знаю, когда они начнут заживать.

– Но мы можем попробовать? – Я решительно беру ее за руку. – Мы можем попытаться их вылечить?

Она медленно кивает. Но у меня нет времени насладиться чувством облегчения, потому что с берега доносится крик Шанти.

– Нам нужна помощь!

Я слышу кашель. Мокрый, рваный кашель, и мое тело холодеет при виде промокшего Феррика. Он громко хрипит, лежа на песке, и Шанти крепко прижимает руки к его груди, но кровь просачивается сквозь ее пальцы, даже не думая останавливаться.

Рана, нанесенная Блартом, оказалась глубже, чем я думала. Несмотря на все усилия, Феррик не может остановить кровотечение.

Я бросаюсь к нему, чтобы помочь Шанти зажать рану. В этот момент Айзек с трудом поднимается на ноги. Он дрожит, прижимая руку к кровоточащему боку. Но крови совсем немного: к счастью, это не смертельная рана.

– Беги за целителями! – кричу я ему. – Сейчас же!

Кровь Феррика слишком быстро вытекает из его тела. Я еще сильнее прижимаю его рану, но Феррик кладет дрожащую руку поверх моей. Он улыбается, и слезы затуманивают мои глаза.

– Спасибо, что позволила мне поучаствовать в твоем приключении, – его пальцы слабо сжимают мою руку. – Я не мог бы пожелать лучшей команды.

К нам подбегают Ватея и Бастиан. Не отводя глаз от Феррика, русалка напевает свою песню, словно пытается управлять кровью. В отличие от моря, кровь не подчиняется. Но Ватея не останавливается. Сосредоточенно наморщив лоб, она пытается снова и снова.

– Заткнись, Феррик. – Я выдергиваю руку из его пальцев, надавливая на рану. – У нас впереди еще много приключений. Тебе просто нужно продержаться до прихода целителей, – я изо всех сил надавливаю на рану, чувствуя его теплую кровь на своих руках, пока в голове проносятся мысли об отце и той ночи, когда я позволила ему умереть. – Пожалуйста, держись. Я больше не хочу никого терять. Я не хочу потерять тебя.

Он старается не показывать боли, но я вижу, как он стискивает зубы и как заплетается его язык, когда он пытается говорить. В его руке, сжатой в кулак, поблескивает змеиная чешуя. Мне нужно лишь вырвать ее у Феррика, и тогда я смогу все исправить. Мы повторим бой. Я буду держать свой кинжал подальше от Бларта. Я…

– Амора, – он снова берет меня за руку и осторожно отводит ее в сторону. – Перестань строить грандиозные планы и дай мне попрощаться.

Я не хочу. Всем своим существом я не хочу его отпускать. Но плачу не только я. Бастиан крепко держит Феррика за плечи, его грудь дрожит, когда он прижимается лбом ко лбу своего друга. Я не слышу, что он говорит, с трудом выдавливая каждое слово между рыданиями и всхлипами.

– Ты – самая настоящая заноза в заднице, – беззлобно говорит ему Феррик. – Но ты стал мне братом, и я благодарен за каждую минуту, что мы провели вместе. За исключением того раза, когда ты отрубил мне руку, – он поворачивается к Ватее, его улыбка трещит по швам. – Прости меня за все. Я не должен был тебе лгать.

– В тот день на Керосте именно ты подошел ко мне первым, – мягко шепчет она. – Именно ты меня спас. А я так и не поблагодарила тебя за это. – Она наклоняется, крепко прижимаясь губами к губам Феррика. Его рука осторожно обхватывает ее голову, слабые пальцы путаются в шелковых волосах.

Поцелуй заканчивается, и Феррик прижимается к щеке Ватеи, шепча что-то ей на ухо.

Когда Ватея откидывается назад, в ее глазах блестят слезы, но она не плачет. Русалка словно не понимает, что происходит. Как будто здесь что-то не так.

И она права. Люди слишком хрупки. Это неправильно. Феррик поднимает голову, чтобы поцеловать меня в висок, и я не представляю, каких усилий ему стоит это движение.

– Послушай. Я не хочу, чтобы ты оплакивала меня, Амора. Я хочу, чтобы ты жила для этого королевства и для себя. Я люблю тебя, и… прости меня за то, что я собираюсь сделать.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я, потому что это единственное, что имеет значение. Когда отец умирал у меня на глазах, между нами все еще оставались обиды и невысказанные слова. Я не позволю этому повториться. Но только после того, как я говорю это вслух, до меня доходит смысл его последних слов, и по моей коже бежит холодок.

Я снова смотрю на его руку, крепко сжимающую чешую.

– Феррик…

– Это было мое последнее приключение, – каждое слово дается ему с трудом, а его тело содрогается от легких судорог. – Но пообещай мне, что у тебя их будет еще целая тысяча.

Чешуя разлетается на кусочки прежде, чем я успеваю его остановить. Феррик кладет одну руку на мою грудь, а другую – на грудь Бастиана, и мои вены наполняются огнем. Магия восстановления наполняет меня целиком, достигая самых темных глубин. Она проникает в мою душу и делает ее целой.