Женя схватился за волосы, один только Алексей сохранял спокойствие, словно ничего не произошло, будто именно так прелестные молодые девушки и должны изъясняться на великом и могучем, к тому же шаляпинским басом.

— Так вот, — продолжил он. — Мага и волхва Валаама даже его любимая ослица стала укорять человеческим голосом, чтобы он бросил свое дурное ремесло и прекратил ее бить. Битьем тут действительно не поможешь. Надо идти к отцу Герману или к иеромонаху Анатолию, на Крутицкое подворье. Тут вы решили поступить совершенно правильно. А пророк Даниил использовал против демонов сваренные вместе смолу, жир и волосы, которые надо бросить в пасть беса…

— Хрю! — прервала его Настя. — Сщас к-а-ак дам в глаз!

— Она может, — предупредила Маша. — Мы с ней вместе на айкидо ходили. У нее даже еще лучше получалось — пяткой, с разворота. Ты бы, Леша, отошел подальше.

Но удар конечно же достался мне. А кому же еще? Я привычный. Как громоотвод. Поднявшись с земли после трехминутного лежания, я увидел, что Евгений уже уводит хохочущую Настю в сторону ворот в лавру.

— Тебе больно? — заботливо спросила Маша. Глупее вопроса не придумаешь. Но спасибо и на этом.

— Мне хорошо, — отозвался я. — Мне очень хорошо в этом мире.

1

…Американский посол хлестал Президента России по щекам, чтобы привести его в чувство, тянул за уши, дергал за мясистый нос, но все напрасно. Тот был пьян, совершенно невменяем да еще напуган до такой степени, что готов был спрятаться в любую щель. Из его штанины вытекала желтая струйка мочи. Сам он лишь что-то мычал и пытался встать с кресла. Все ближайшее окружение стояло в сторонке, уступив место послу, глядели на него как преданные голодные собаки. Ждали команды хозяина. По телевизору уже в который раз передавали пресс-конференцию ГКЧП, потом следовало Лебединое озеро. Вот и сейчас в комнате лилась прекрасная музыка Чайковского, но никто ее не слышал. Посол достал белоснежный платок и брезгливо вытер мокрые, пузырящиеся от слюней губы президента. Потом бросил платок на пол.

— Надо ему укольчик сделать, — посоветовал один из клевретов. Посол хорошо говорил по-русски, прошел школу в Лэнгли.

— Через десять минут этот идиот должен быть на ногах, — ответил он. — Делайте с ним что хотите, но по сценарию ему нужно влезть на танк и сказать речь. О свободе, демократии, конце тирании и так далее. Текст у него в кармане. У вас, в России, любят, когда кто-то взбирается на танк и что-то орет. Что — не важно. Главное, чтобы не упал.

— Он ГКЧП испугался, вот и нажрался, — сказал другой клеврет.

— Шутка ли! — добавил третий. — Захотят — всех положат. Видно было, что они и сами сильно напуганы.

— Не положат, — устало возразил посол. — Сколько раз вам всем объяснять, что с ГКЧП мы обо всем договорились. Это — ширма. Акция прикрытия. Завтра к вечеру их уже никого в Москве не будет. У них у самих руки дрожат.

Голубой экран вновь стал показывать пресс-конференцию. Действительно, зрелище гекачепистов было довольно жалкое.

— Ну что вы за народ такой? — продолжил с презрением посол. — Простого дела сделать не можете!

— Это потому, что крови нет, — снова выступил первый клеврет. Была бы кровь — все бы пошло легче, как по маслу. От крови русский человек распаляется, теряет голову, и ему уже все до фонаря.

— Будет кровь, — сказал второй и заглянул в какую-то бумажку. — По согласованному плану — в ночь на третий день, троих дурачков. Один из них будет обязательно еврей. Чтобы русские каялись перед тем, кто пролил кровь за их свободу.

— Это правильно, — кивнул посол. И вновь начал хлестать Президента России по щекам. Еще один клеврет сделал пьяному борову какой-то укол. Тот наконец-то начал осоловело моргать глазками. Даже членораздельно произнес:

— Вывезите меня отсюда. В Америку.

— Боб, ты нужен сейчас здесь, — с металлом в голосе ответил ему посол. — Иначе я тебя сам убью. Ты хоть понимаешь, что можешь сорвать великую операцию? Где мы сейчас найдем тебе замену? И кого? Поздно. Как там у вас: коней на переправе не топят.

— А если — меня? — с надеждой произнес первый клеврет и шагнул к послу. — У меня тоже — харизма.

— А этого тогда куда? — насмешливо спросил посол. — Опять с моста сбросить? Нет уж. Департамент утвердил все кандидатуры, на каждую должность.

— Только что звонил Горбачев, — деловито сообщил второй клеврет. — Интересуется: скоро ли? Когда ему ждать гостей? Нервничает.

— Я сам с ним свяжусь. Пусть не мешается под ногами. Президента стали переодевать в чистые брюки и рубашку — те были в рвотной массе и испускали сильное зловоние.

Так творится история в этой стране, — подумал посол, отходя к окну. — Ничего, скоро она вообще прекратит свое существование. Жалкий народ, слеп, глух и немощен.

Внизу на площади плыли толпы людей, охваченные эйфорией. Что-то кричали и скандировали, размахивали триколором.

Ублюдки, — вновь подумал посол с ненавистью. — Не знают еще, что всем им уже конец. Все они — мертвы.

…В толпе шли два человека, но они не кричали и вовсе не радовались, а обменивались короткими замечаниями.

— Будто хануку пляшут, — сказал один из них. — Эти, которые теперь придут, еще похлеще большевичков будут. Пропала Россия.

— Зубы обломают, — ответил Алексей Новоторжский…

1

Мы проехали километров с десять, прежде чем нашли подходящее укромное место возле трассы, где нам никто не смог бы помешать. Все это время, во всех продуктовых магазинах в населенных пунктах и вдоль Ярославского шоссе мы наблюдали огромные очереди, казалось, они просто слились в одну длинную гигантскую кишку, разбухшую от мешков и сумок. Из лавок тащили все: консервы, спиртное, хлеб, питьевую воду, муку и карамель. Наверное, точно такая же картина ожидала нас и в Москве. При таком темпе уже к вечеру все прилавки и полки должны были опустеть полностью, не нашлось бы даже крошек для тараканов. Ясно, что на столицу надвигался продовольственный коллапс. Был ли он создан намеренно или нет — неизвестно. Да и так ли это было сейчас важно? Стихия на то и стихия, что, даже вызванная искусственно, по чьей-то хитрой глупости, рано или поздно становится неуправляемой. Попробуйте оседлать смерч, вырвавшийся из тайных лабораторий, из человеческого сознания или из недр земли? И от вас останется лишь мокрое место.

Но нас в эти минуты интересовало совсем иное.

Шкатулка лежала на капоте жигулей, и мы с некоторым опасением смотрели на нее. Какая тайна заключена в ней? Размером она была как толстая книга, а открыть ее с первого раза не получилось. К замку полагался специальный ключ. Судя по всему, шкатулка была изготовлена еще в позапрошлом веке из какой-то дорогой породы твердого дерева, с орнаментом на крышке и с серебряным обрамлением по краям. Вязь древнеславянская, уходящая в глубину веков, с византийскими вкраплениями и элементами праарийской символики. Сама фактура шкатулки говорила о ее значительной ценности. Словом, редкий артефакт, как говорят ныне.