– Ох, проклятые монеты! – заскрипел Николай. –Какое дело ни копни, сразу до них дороешься. Где пропуск?

– У меня-я-я!

– Неси! – топнула я ногой.

– Он зде-е-есь… – протянула Суля.

– Где?

– В лифчике, – рыдала студентка.

– Самое безопасное место, – скривился Марков.– Вынимай!

Суля запустила руку в вырез декольте,засопела, потом внезапно возмутилась:

– Пусть мужики отвернутся! Че они уставились?

– Было б на что глядеть, – выпятил губусержант.

– Хорош дурковать! – обозлился на девчонкуКоля. – А то очутишься в таком месте, где тебя обыщут!

Суля вновь заревела белугой и в конце концовотдала пропуск, завернутый в носовой платок.

Я развернула его. С цветной фотографиисерьезно смотрело знакомое лицо.

– Полина Яценко, ведущая, – прочитал вслухНиколаша. – Опаньки, мы правильно вычислили! Ну-ка, красавица, лезь в машину!

– Меня арестовали? – затряслась Суля. – Вы жобещали! Обманули! Козлы!

– Полегче на поворотах! – пригрозил сержант.

– Да садись же… – Николай затолкал отчаянносопротивлявшуюся девчонку в автомобиль, не забыв по профессиональной привычкеприкрыть ее макушку своей широкой ладонью.

Я влезла за ними и сказала:

– Прекрати истерику, нам нужна твоя помощь.

– Давай договоримся! – гаркнул Коля. – Бартер:мы тебя отмажем, но и тебе придется постараться.

Суля вытерла лицо ладонью и деловито спросила:

– Че делать надо?

На следующий день, около полудня, ярконакрашенная Суля заняла в кафе столик у окна. Прямо перед собой студенткаположила книгу Смоляковой. О таком опознавательном знаке они договорились субийцей.

Хотя на подготовку операции были считаныечасы, Николай, приученный работать в форс-мажорных условиях, проявил себя случшей стороны. Небольшой зальчик был пуст, стихийно появлявшихся посетителейне пускали внутрь.

– Должна зайти только черноволосая баба сдетьми, – проинструктировал владельца кафе мой приятель.

– А вдруг она заявится в, так сказать,естественном виде? – попыталась поспорить я.

– Нет, – уверенно отверг мои предположенияНиколаша, – идиоты тупо на одном зацикливаются. Если раз сошло, полагают, что иво второй прокатит. Не зря же говорят о почерке преступника, его характернойманере поведения. Полина всегда разыгрывает один и тот же спектакль.

– Мы не можем ее упустить! – кипятилась я.

– Мамо, не орите, – выпучил глаза напарник, –лучше валите вон, не то малину помнете.

Мне пришлось встать у газетного ларька и,надвинув на лоб бейсболку, изображать из себя любительницу гламурных изданий.

Ровно в полдень к кафе подошла темноволосаястройная женщина. На руках она несла хныкающую крошку лет пяти, по бокамсеменили еще двое маленьких детей, чуть поодаль шла угловатая девочка сбольшими ступнями. Дешевое ситцевое платье, волосы, стянутые в хвост обычноймахрушкой, и разношенные сандалии не украшали школьницу. На вид ей было леттринадцать-четырнадцать. Очевидно, мать понимала, что ее дочери будет труднозавоевать титул «Мисс Вселенная», поэтому разрешила ей сделать макияж. Девочкащедро намазюкала ресницы черной тушью, веки синими тенями, нанесла на щекирумяна, а на губы слишком яркую помаду. Она шла подпрыгивающей походкой, выставиввперед правое плечо, в левой руке «модница» сжимала прозрачный пакет связаньем.

Живописная группа скрылась в кафе. Яуставилась на дверь. Минуты казались часами. Внезапно из-за угла дома, вкотором находилось кафе, выскочила та самая девочка, очевидно выбравшаяся черезкухню. Не оглядываясь, она кинулась к метро. Я, живо сообразив, что случилосьнечто непредвиденное, бросилась за ней и крикнула:

– Немедленно остановись!

Девчонка ввинтилась в толпу, меня завертелолюдским потоком. Кое-как растолкав сограждан, я добежала до входа в подземку ив растерянности остановилась. На дворе стоит лето, большинство учащихся сдаютэкзамены, зачеты и ощущают себя почти свободными, поэтому сейчас вся площадьбыла заполнена молодыми людьми. Возле ларьков толпились покупатели, армиямаршруток безостановочно подкатывала к тротуару, из них вытекали пассажиры. Наостановке стоял троллейбус, орда полуразбитых «Жигулей» караулила тех, кому нехотелось ехать в переполненном общественном транспорте… Может быть, девочка,зашедшая с темноволосой мамой в кафе, и была нехороша собой, но умом исообразительностью Господь ее явно не обидел – она знала, куда бежать, чтобыскрыться от преследователей…

Давать показания убийца начала еще в машине, ав комнате для допросов, куда привел ее Николай, телезвезда принялась плакать,безостановочно повторяя:

– Это он! Все он! Он… Меня заставили!Вынудили! Я ни при чем!

Николаша кивал, успокаивая и даже угощаязадержанную. Он велел мне сбегать в ближайший супермаркет и притащить дляпреступницы пару пирожных вкупе с банкой растворимого кофе. Но Яценко неоценила угощения. Наверное, она не знала, что обычно людям, очутившимся надопросе в милиции, никто не предлагает эклеров. Мадам заявила:

– Я такое не ем!

– Да? – поразился милиционер. – А что выхотите?

– Ничего, – прошептала Полина.

– Разговор предстоит долгий, – заметилНиколай, – надо подкрепиться.

– Салат «Цезарь» без майонеза, – сделала заказПолина. – И крупные сухари я не люблю. Еще чаю. Зеленого, без жасмина!

– Сейчас пошлем курьера в ресторан, – лихопообещал хозяин кабинета.

– Меня сюда надолго привели? – спросилаПолина, явно успокоенная его поведением.

– В принципе, мне все известно, – сказалНиколай, – осталось уточнить детали. Маленькие и несущественные.

– А что вы знаете? – испугалась ведущая.

Я перенесла вес тела с одной ноги на другую.Однако неудобно стоять, прижавшись лицом к стене!