чем они?! Мы просто сделали то, что должны были. Не больше и не меньше. Мы попытались исправить ошибки прошлых поколений драконов, только и всего. Мы наметили Путь, а идти по нему предстоит другим. Птаха что-то говорила о том, что Путь – он один, а тропинок к нему множество. Каждый из нас идет своей тропинкой, каждый из нас несет свою ношу на алтарь. Я не знаю, как правильно об этом сказать. На алтарь веры? На алтарь Стихий? На алтарь самой Жизни? Я маленькое существо, если на то пошло. В космическом масштабе я даже меньше, чем пылинка, но все равно – и я вкладываю свою лепту в существование миров…. Так пусть эти миры станут краше еще хотя бы на одну песчинку. На одну каплю, на один самый крохотный и невзрачный цветочек. Потому что если его не случится –луг потеряет капельку своего очарования, и чья-то Душа не сможет возродиться….

Дальше я шел так же слепо, как и Птаха. Ее руку я ощущал всем своим существом, как слепой ощущает руку поводыря. Она была вся здесь, со мной, разделяла мои мысли, мои чувства и даже слезы, кажется, были общими у нас в этот миг.

Не знаю, как долго и с какой скоростью мы поднимались. Никто из нас не видел и не слышал последователей и предшественников. Подозреваю, что каждый, ступивший на этот Путь, проходил его так же, как и мы. Вместе со своим избранником, или по-одиночке. Никогда после мы не спрашивали друг друга о совершенном Паломничестве. Знаю только, что не все достигли вершины. Кто-то остановился на полпути. Кто-то повернул назад. Кто-то потерял своего спутника. Кто-то обрел его в дороге. Но те, кто дошли, кто не свернул, не остановился, не дрогнул – встретились там, на самой вершине. Остановились, глядя, как под ногами проплывают облака. Солнце светило особенно ярко, будто пыталось просветить нас насквозь, выжечь из Душ и сердец всю грязь и мерзость, которую мы успели накопить за годы своей жизни.

Обняв за плечи Птаху, я смотрел, как из тумана появились Эдориан и Ториана. Личико невесты Эдори сияло. Шла она настолько медленно и осторожно, словно боялась расплескать полный кувшин с чистейшей родниковой водой.

Эдориан, напротив, был серьезен и собран, как будто готовился защищать свою избранницу от целого мира. Руки их были сцеплены в такой крепкий замок, что расцепить их не смогли бы усилия целого клана. И у обоих по щекам текли слезы.

Следом вышел отец. Стихии! Каким счастьем была полна его улыбка! Он шел к нам, распахнув руки для объятий, словно бы говоря: «Дети мои! Я счастлив! Вы рядом, вы обрели свои крылья. Вы обрели вторые крылья, потому что без одного крыла не поднимешься в небо».

Как никогда раньше, я его понимал. Не знаю, как Эдориан, а без Птахи я никогда бы не распахнул свои крылья. И не только те, что легко несут меня по небу. Птаха – мои вторые крылья.

Потом появился Батя. Он тоже подозрительно шмыгал носом. Совершенно не аристократически, надо сказать. Правда, слез в его бородище видно не было.

А всех остальных я уже не рассматривал. Потому что в это время Птаха легонько наступила мне на ногу, привлекая внимание к тому, что творилось за нашими спинами.

И это было то ЧУДО, названия которому нет.

Из солнечных лучей, из туманных капель, из прорастающих прямо на глазах зеленых ветвей, из искристых песчинок кто-то Великий будто ткал здание Храма. На наших глазах соткался каменный фундамент, переплелись ветви, образуя стены, и капли тумана засияли в солнечных лучах, став красочными витражами.

Дверной проем украсился плетистыми розами, которые тут же распустились, наполнив воздух ароматом, а широкую дорожку покрыла свежепроросшая трава.

-Идем, - шепнула Птаха, осторожно подталкивая Эдориана к двери. –Нас ждут. Ваш брак будет заключен немедленно….

Эдори дикими глазами глянул на Птаху, обернулся к невесте. Глубоко вздохнул, и сделал первый шаг.

Мы пошли следом. Не знаю, наверное, Стихии специально раздвинули стены, чтобы поместились все.

Дошедших было много. БОльшая часть решившихся вступить на Путь. Леди и лорды крепко держались за руки.

Встав полукругом, мы смотрели на то, как Стихии венчают моего брата и его избранницу.

Шубка и сапожки сменились белоснежным платьем и туфельками. Волосы собрались в высокую прическу и украсились веточками нежно-розовых мелких цветочков. Не знаю названия.

Эдори оказался одетым в строгий черный камзол, расшитый серебряными нитями.

Прямо перед ними на белоснежном мраморном алтаре возникла Чаша. Просыпалась в нее земля. Пролилась вода. Взметнулось кверху деревце, его поглотил огонь, выплавив из пепла изящный кинжал…. Не ручаюсь за последовательность, но в конце концов руки новобрачных опустились в Чашу и через мгновение обзавелись брачными татуировками.

А в ладони леди Торианы вспыхнул рубиновой звездочкой крошечный уголек.

-«Птаха, а это зачем? – спросил я мысленно, прижимая ее к груди. –Что это значит»?

-«Первый уголек в семейный очаг, Андрюша, - ответила Птаха, и я скорее почувствовал, а не увидел ее улыбку. – Это еще один обряд, который отныне станет важнее, чем все сокровища Мира».

-«Откуда ты это знаешь, - вздохнул я. –Почему-то раньше у нас подобного не было».

Птаха только похлопала меня по руке.

Понятно. Опять гаджет Серега подсуетился. Мне кажется, или они и в самом деле наладили какой-то совершенно непостижимый способ общения?

А потом в Храме раздался все тот же гулкий бас, повествующий о том, как отныне будут заключаться браки.

Я усвоил только, что уголек надлежит хранить, чтобы новобрачная могла вздуть огонь в домашнем очаге. Что новорожденных надлежит отныне приносить в Храм, чтобы Стихии могли благословить новорожденного….

Потом было Пророчество. Я не вслушивался особо. Понял только, что раса драконов и дальше будет существовать в Мире Солейн.

-Идите с миром, дети Стихий! – пророкотал бас. И нас будто выдуло вон из Храма.

Обратную дорогу я помню урывками. Только ношу, которая не тянет, потому что моя. Только легкие поцелуи во время коротких остановок каждые двести ступеней.

Мы не разговаривали. Нам и так было все ясно. Эдори благополучно обвенчали Стихии.

Отец обрел уверенность, что наш род не сдаст свои позиции, и по-прежнему будет править Адоррой.

И никакая Стангия нам не помешает жить и развиваться дальше.

И всех, потерявших крылья, мы вытащим. Кажется, среди Паломников