Обойдя поляну по дуге, Мишка вышел на опушку так, чтобы оказаться прямо перед зверем. Увидев человека, топтыгин взревел, оскаливая клыки. Остановившись метрах в пяти от зверя, странно топтавшегося на одном месте, Мишка вытянулся во весь рост, пытаясь рассмотреть причину такого поведения. Словно сообразив, что его интересует, медведь, утробно урча, приподнял правую лапу и принялся ею трясти.

– Твою ж мать в семь крестов через колоду, – выругался Мишка, сообразив, что именно видит.

Соседушка умудрился влететь в старый волчий капкан. Пружина, не рассчитанная на такую добычу, не переломила кость, но крепко повредила мышцы и шкуру. Похоже, охромел зверь надолго, но лапа рано или поздно заживет. Какая мразь оставила здесь эту железку, разбираться придется отдельно, а сейчас нужно было придумать, как снять ее с лапы озверевшего от боли медведя.

– Не суетись, тезка, – негромко приговаривал Мишка, отставив винтовку к дереву. – Дай я его как следует рассмотрю. Я тебе не враг. Я тоже Мишка. Не шуми, сосед. Разберемся.

Так, тихо уговаривая зверя, парень медленно подобрался поближе и, плавно отступая из стороны в сторону, принялся разглядывать капкан. Как и предполагалось, кто-то установил эту штуку достаточно давно, но так и не снял ее. Цепь от капкана была короткой, обвязанной вокруг кедрового ствола. Чтобы освободить зверя, нужно было наступить сразу на две пружины. Тогда челюсти раскроются, и медведь обретет свободу. Но зверя мало освободить. Еще нужно сделать так, чтобы он не сумел отыграться на тебе.

Оглядевшись, Мишка подхватил винтовку и, повернувшись к косолапому, негромко сказал:

– Не шуми и никуда не уходи, я недолго.

В ответ медведь рыкнул. Удивленно хмыкнув, парень отошел в сторону, старательно осматриваясь. Ему нужно было что-то, чем можно будет занять топтыгина на несколько секунд. Главное не дать ему подняться на задние лапы. Тогда все. Заломает. А если сунуть в пасть какой-нибудь кусок деревяшки, то левой лапой он ударить не сможет, потому как на правую ему не опереться.

Подходящий сук он нашел минут через десять. Толщиной примерно с запястье самого парня, не трухлявый и не гнилой. Мишка пару раз на пробу попытался переломить его через колено, но сук только гнулся, с честью выходя из этих испытаний. Вернувшись к медведю, Мишка снял винтовку с плеча и, прикинув расстояние до зверя, плавно опустил ее на землю так, чтобы, упав назад, мог дотянуться до оружия. Потом, перехватив сук двумя руками на уровне пояса, он медленно направился к пострадавшему.

Топтыгин насторожился и, оскалив зубы, глухо зарычал. Молодой зверь явно устал и был напуган, так что ожидать от него можно было чего угодно. Встав так, что до медведя остался один шаг, Мишка вытянул сук перед собой и одним плавным движением ринулся вперед. Реакция зверя оказалась молниеносной. Клыки с ходу вцепились в сук, и Мишка с силой толкнул сук вперед, не давая зверю встать на задние лапы. При этом он успел наступить на пружину капкана и в следующую секунду перенес ногу на вторую пружину.

В итоге оказалось, что Мишка стоит на капкане, челюсти которого со скрипом раскрылись, а медведь, сжимая в пасти деревяшку, растерянно пятится назад. Увидев, что лапа зверя свободна, Мишка выпустил сук и отпрыгнул назад, падая на спину и подхватывая винтовку. Выплюнув сук, медведь оглушительно рявкнул, потом задумчиво обнюхал и облизал пострадавшую конечность, после чего, настороженно развернувшись, захромал в тайгу, то и дело оглядываясь на сидящего парня.

– Хрен его знает, чего я сейчас сделал, но очень надеюсь, что не напрасно, – облегченно проворчал Мишка, глядя ему вслед.

* * *

Весенняя путина заканчивалась, и в сетях становилось все меньше рыбы, но парень не переживал. Основную часть рыбных бочонков он успел забить свежатиной. Теперь, имея собственную заимку, он не торопился и закладывал на засолку рыбу, сортируя ее по породам. Заодно, для разнообразия, пополнял запасы копчением. На это в основном шла стерлядь и сиг. Но и лещи с язями тоже не были обойдены вниманием.

Так что, с удовольствием оглядывая уже полную тару, Мишка мысленно поглаживал себя по голове, попутно не забывая регулярно проверять сети. Очередной улов, после первичной сортировки, он уже привычно устроился чистить прямо на берегу ручья, когда чуйка буквально взвыла, заставив его бросить нож и, откатившись в сторону, вскинуть винтовку. Поведя стволом, он увидел выглядывающую из-за куста медвежью морду. Широкие ноздри чутко шевелились, вынюхивая запах свежей рыбы.

– Так, блин горелый, еще один нахлебник объявился, – тихо проворчал Мишка, медленно опуская оружие. – И что мне с тобой делать? Тебя ведь привадишь, потом и сам не рад будешь. Но и без еды беда. Сала не нагуляешь, спать не уляжешься. А шатун мне тут зимой и даром не нужен. И опасно, и шкуры доброй не будет. Похоже, придется кормить. Хорошо не стал всю сорную рыбу отпускать.

С этими словами парень не торопясь вернулся к лодке и, накидав в кусок старой холстины килограмма три всякой рыбы, которую планировал пустить на вяленье, поволок ее в сторону от лодочной стоянки. Внимательно наблюдавший за ним топтыгин негромко рыкнул, но серьезной агрессии не проявил. Наоборот. Увидев, что Мишка двигается с мешком в его сторону, принялся медленно отступать назад. Миновав кусты, за которыми медведь прятался, парень сделал еще пару десятков шагов и, остановившись, вывалил ношу на песок.

Косолапый тут же начал принюхиваться, с явным интересом поглядывая на подношение. Отступив обратно к лодке, Мишка принялся с интересом наблюдать, что будет делать нечаянный гость. Медведь, подхромав к куче рыбы, старательно обнюхал ее и, для порядка негромко рыкнув, принялся за еду. Рыбины величиной больше Мишкиной ладони уничтожались без остатка. Похоже, за прошедшие сутки зверь успел крепко оголодать. Глядя, как косолапый расправляется с угощением, парень задумчиво почесал в затылке и, вздохнув, принялся перекладывать в холстину еще одну партию.

Вторую порцию медведь поедал уже медленнее, но и от нее осталась только чешуя. Наевшись, топтыгин напился и, развернувшись, медленно похромал в тайгу. Пока он ел, Мишка успел распотрошить свою часть добычи и, оттащив головы и потроха туда, где только что стоял медведь, принялся переносить улов к заимке. Занимаясь засолкой и подготовкой рыбы к копчению, Мишка все пытался решить вопрос, как лучше поступить.

С одной стороны, прогнав раненого медведя, он однозначно получал под боком шатуна. С другой, прикормив его, подвергает опасности набега собственную заимку. Ведь очень скоро ему придется вернуться в поселок, и мишка, не найдя уже привычного подношения, не постесняется влезть в дом. Запахов съестного тут хватало. Выход вырисовывался только один. Упросить кого-то из хантов кормить зверя, пока он не поправится.

Словно в ответ на его мысли, на поляну вышел Торгат в сопровождении старшего сына. Илкен, увидев Мишку, приветливо улыбнулся, но проявлять свои эмоции более бурно в присутствии отца не решился. Торгат, поздоровавшись с парнем коротким кивком головы, уселся на лавочку и, не спеша набив трубку, спросил: