совершенно непривычных уху инструментов. Завораживающая, радующая сердце. Проникающая в души неискушенной никогда не слыхавшей ничего столь совершенного провинциальной публики, потрясая оную. И всё это в сочетании с потрясением от лицезрения чуда. Вот, как-то так. Но это было ещё не всё. Люди замерли с открытыми ртами, и слушали, в оцепенении, не издавая не звука, почти не дыша. До определённого момента. Марш имел дробление на нечто подобное куплетам, то есть на части схожего содержания, куплеты состояли из начальной основы и завершающего проигрыша, который вернее всего сравнить с припевами песен. В проигрышах наличествовали паузы в несколько тактов. И вот, когда дело дошло до первой паузы, и музыка на мгновение смолкла, вместо животных вдруг вся мужская часть людской толпы, все присутствующие мужчины и мальчики залихватски выкрикнули совершенно уместное в этой паузе гармонично вписавшееся в музыку: «хэй»! Слаженно, чётко, все одновременно. И после так и застыли, с ошеломлёнными лицами, не понимая, что происходит. Музыка тем временем продолжилась, через дюжину тактов наступила вторая пауза, и тут уже все присутствующие барышни звонко задорно и жизнерадостно выкрикнули: «хэй»! И далее началось полное веселье. Всё смешалось, простолюдины и знать радовались и смеялись, сияя глазами восторженно. Одно дело видеть чудо, и совсем другое быть его частью. Кто-то лил слёзы умиления и восхищёния, кто-то обнимался. Наступило всеобщее ликование. А музыка зверей всё продолжалась. Пришло время завершающего проигрыша второго куплета, наступила его первая пауза, и мужчины уже фактически полностью осознанно выкрикнули: «хэй»! За ними во вторую паузу то же сделали дамы. И все ещё больше расцвели улыбками счастливыми. Музыка продолжилась далее. Люди слушали, наслаждаясь происходящим, слушали и Рун с Лалой, с теми же чувствами. Третий куплет побаловал толпу сразу двумя проигрышами припева, позволив мужчинам и женщинам по два раза вставить своё бодрое «хэй». Затем животные запели медленнее, снизили темп, прейдя к завершающему отрезку исполняемого произведения. И смолкли. У всего всегда есть конец. Наступила мёртвая тишина.

– Спасибо, хорошие мои, – растроганно поблагодарила животных Лала.

Очи её блестели от выступивших слёз. Чёрный кот изрёк с достоинством «мяу», поклонился, остальные звери выполнили поклоны вслед за ним, и стали разбредаться и разлетаться в разные стороны, имея очень довольные выражения мордочек. Толпа ожила, разразившись гомоном восторженных возбуждённых голосов. Рун закрыл окно. Лала смотрела на него с мокрыми глазками и улыбалась, ничего не говоря. Он шагнул к ней, прижал к себе. Она лишь вздохнула, сияя счастливо. Так они стояли, согревая друг друга, под звуки растревоженных людских масс и взволнованный стук своих сердец.

– А я не кричал «хэй», – тихо сказал Рун не без ноток доброй грусти.

– А ты бы хотел?

– Пожалуй да.

– И я тоже не кричала, – посетовала Лала, глядя на него тепло, и нежно, и чувствами светлыми исполнено. – Мы словно остались чуточку в стороне от общего веселья. Но это ничего. Всё равно было… замечательно. Правда?

– Я это на всю жизнь запомню.

– И я.

– Уходить нам надо, лебёдушка моя, – молвил Рун с сожалением. – Пока народ весь снаружи. Я предлагаю сегодня не есть здесь, а попросить такую еду, какую можно взять с собой. И уже за городом подкрепиться.

– Кушать хочется, – мягко пожаловалась Лала. – Всё равно на улице вон сколько людей. Никак не минуешь.

– Не можешь меня заколдовать, чтобы народ не видел?

– Нет, любовь моя. Я сейчас очень счастлива. Только счастливое волшебство могу творить. Красивенькое что-то.

– Боюсь я, милая, оставаться. По улице прошмыгнём быстро. А тут… как в ловушке. Не по себе.

– Я тебя защищу, Рун.

– Красивым волшебством?

– Каким-нибудь.

– Ну, если ты настаиваешь поесть здесь, – Рун хитро улыбнулся, изобразив мечтательность. – Вая принесёт еду, станет мне глазки строить, говорить ласково.

– Покушаем в лесу, – сразу приняла решение Лала.

Рун рассмеялся.

– Тогда надо выходить, солнышко моё синеглазое, – нежно произнёс он.

Через пару минут они уж были в харчевне. И в этот раз расчёт Руна оправдался, из людей здесь присутствовали лишь Уго да жена его. Обсуждали что-то живо, оба с взбудораженными счастливыми лицами. Оба уставились тут же на Руна, замолчав, лишь он появился. Глядели пристально, в ожидании.

– Мне бы еды какой. Только в дорогу, ту, что можно унести, – попросил он вежливо.

– Собери чего-нибудь, получше, – обратился к супруге Уго.

Та кивнула и удалилась.

– Уходишь? – спросил Уго дружелюбно, не без доли опечаленности.

– Ага, – отозвался Рун. – Нет у вас чёрного хода?

– Можно выйти через дворы. Но тебе это ничего не даст, поверь, заметят сразу. Толпа о-го-го как растянулась, – сообщил Уго. – Выходи отсюда. Так будет… правильней.

– Ну… ладно. А как попасть в обитель магов, не подскажете?

– Идёшь к центральным воротам. И по дороге налево. Вдоль реки. Через пару дней пути будет развилка. Прямо пойдёшь, в большой город попадёшь. А направо, как раз к обители. Она там рядом совсем. От развилки уже и видно.

– Спасибо.

– Хочешь учиться магии?

– Не совсем. Дело там есть, – признался Рун.

Уго закивал понимающе.

– Котик, тебе нужно рассказать ему про таракашек. Скажи, что ему нельзя их обижать теперь. И его близким, – попросила Лала. – Вряд ли он сам догадается. И тогда чудо просто пропадёт.

– Дяденька Уго, у меня есть к вам важный разговор, – поведал Рун сдержанным тоном.

– И какой же? – удивился Уго.

– Помните, вы загадывали желание стать предводителем тараканов? Так вот, оно сбудется. Сегодня.

Уго смотрел на него озадаченно и молчал.

– Сегодня к вам придут тараканы под ваше предводительство, – продолжил Рун. – Станут вас слушаться и служить вам. Но если вы начнёте их давить, или кто-то из вашей семьи, они обидятся и уйдут. И боле не поверят вам. С этого момента вам нужно очень аккуратно обходиться с тараканами.

– Кто ты, парень? – с испуганным благоговением пролепетал Уго.

На его лице отражалась полная растерянность.

– Да я-то никто, – вздохнул Рун. – Я тут вообще ни при чём. Я кое с кем дружу. Кого вы не видите. Он это делает, а думают на меня.

– С невидимым? – совсем струхнул Уго. – И кто это?

– Скажи ему, милый. Не стоит пугать человека, – промолвила Лала. – Он хороший.

Рун призадумался.

– Я вам открою, кто это, ежели поклянётесь месяц не рассказывать никому о нём, – озвучил он своё решение. – Там нет ничего дурного, не бойтесь. Это из-за толпы. Поглядите, что творится. Нам совсем не надо, чтобы за нами народ постоянно волочился.

– Клянусь честью, месяц буду нем как рыба, – взволнованно пообещал Уго.

Он весь замер в ожидании.

– Ну… угадать-то не трудно, – Рун сделал паузу, нехотя подбирая слова, всё ещё не уверенный,