Поднявшись, Рози продолжила путь по лабиринту. Пять шагов, иона оказалась в новом коридоре. Глянув вперед, она обнаружила, что совсем рядомон расходится на три новых. Она выбрала центральный, пометив его зернышкомпомгранатового дерева. Через тридцать шагов и два поворота это ответвлениепривело ее в тупик, заканчивающийся каменной стеной с вырезанными на нейсловами: «НЕ ЖЕЛАЕШЬ ТРАХНУТЬСЯ СО МНОЙ ПО-СОБАЧЬИ?»

Вернувшись к развилке, Рози наклонилась, подобрала зернышкои уложила его у начала новой тропы.

8

Рози не знала, сколько времени ей понадобилось, чтобы найтипуть к сердцу лабиринта, потому что очень скоро время для нее потеряло всякоезначение. Она понимала, что бродила по коридорам не слишком долго, потому чтоплач ребенка продолжался… хотя к тому времени, когда Рози почувствовала, чтоприближается к конечной точке странствий по каменным коридорам, плач частопрерывался длительными паузами. Дважды она слышала топот копыт по каменномуполу, один раз в отдалении, во второй настолько близко, что она оцепенела,затаив дыхание и прижав руки к груди, ожидая, что бык сейчас появится из-заповорота и бросится на нее.

Всякий раз, когда ей приходилось возвращаться, она подбиралаоставленные зернышки, чтобы не запутаться на обратном пути. Рози началапутешествие по лабиринту, имея полсотни семян; когда же, наконец, свернула заповорот и заметила впереди свет, их осталось всего три.

Она дошла до конца коридора и остановилась, глядя наквадратную комнату с каменным полом. Рози бросила короткий взгляд наверх,ожидая увидеть потолок, но там оказалась лишь пещерная чернота, от которой унее закружилась голова. Она опять посмотрела вниз, заметила несколько новыхкусков бычьего помета, разбросанного по всей комнате, затем обратила вниманиена центральную часть комнаты. Там на горке одеял лежал пухлый светловолосыймладенец. Его глаза покраснели от плача, щеки еще не высохли от слез, но он молчал— наступила очередная пауза. Малыш задрал ноги вверх и, казалось, изучалсобственные пальцы. Время от времени он издавал отрывистые всхлипывающиезвуки-вздохи. Эти всхлипывающие вздохи тронули сердце Рози сильнее, чем весьпредшествующий отчаянный плач; как будто младенец понимал, что он оставлен вполном одиночестве.

«Принеси мне моего ребенка».

«Чьего ребенка? Кто она, собственно? И как она сюда попала?»

Рози решила, что в данной ситуации не стоит ломать головунад подобными вопросами; по крайней мере, не сейчас. Достаточно того, чтодевочка лежит здесь, в леденящем зеленом свечении, в центре лабиринта,покинутая и прелестная, и пытается успокоить себя, забавляясь собственнымипухлыми пальчиками.

«И свечение наверняка плохо на нее действует, — подумалаРози рассеянно, спеша к центру комнаты. — Должно быть, это какая-то радиация».

Рози увидела, как малышка повернула голову и протянула к неймаленькие ручки. Этим дитя окончательно завоевало ее сердце. Она завернуларебенка в верхнее одеяло из горки, укутывая ножки, спину и грудь девочки, ивзяла ее на руки. Судя по всему, малышке было не больше трех месяцев. Онаобхватила ручонками шею Рози и тут же опустила — шлеп! — головку ей на плечо.Потом снова начала всхлипывать, но теперь Рози показалось, что в плачеотчетливо слышится облегчение.

— Все хорошо, — произнесла она, поглаживая крошечную спинузавернутого в одеяло младенца. Рози ощущала теплый запах кожи ребенка, которыйприятнее всех духов. Она прижалась носом к круглой головке девочки, к ее нежнымволосам. — Все хорошо, Кэролайн, все в порядке, мы выберемся из этого ужасноготемного…

Она услышала тяжелый топот копыт за спиной и мгновенноумолкла, моля Бога, чтобы бык не услышал ее голоса, мысленно уговаривая быказаблудиться, выбрать не тот коридор, уйти в глубину лабиринта. Однако этого неслучилось. Топот нарастал — и становился все отчетливее по мере того, как быкприближался. Затем стук копыт прекратился, но Рози слышала тяжелое дыханиекрупного существа, напоминающее дыхание толстяка, которому пришлось преодолетьнесколько лестничных пролетов.

Медленно, чувствуя себя старой и неповоротливой, Розиобернулась на звук, сжимая в руках ребенка. Она обернулась к Эринису, и Эринисоказался тут как тут.

«Бык учует меня, и поминай, как звали. — Да, именно таксказала женщина в красном платье… и добавила что-то еще. — Бросится-то он наменя, но умрем мы обе». Значит, Эринис учуял ее запах? Учуял несмотря на то,что для нее еще не наступило время полной луны? Рози подумала, что дело не вэтом. Она решила, что задача быка — охранять младенца, вероятно, охранять любойпредмет, находящийся в комнате в центре лабиринта, и его точно так же, как иРози, привлек плач девочки. Может, и так, а может, и нет. Собственно, это неимеет ни малейшего значения; бык стоит перед ней, и Рози за всю жизнь не виделаболее уродливого существа.

Бык стоял в проходе к центральной комнате лабиринта, такойже непропорциональный, как и храм, через который она прошла — ей показалось, чтоона видит Эриниса сквозь струи прозрачной быстро текущей воды. И все же телобыка было совершенно неподвижным; во всяком случае, пока. Низко пригнув головук полу, он одним копытом, раздвоенным настолько сильно, что оно походило налапу гигантской птицы, стучал по каменному полу. Холка Эриниса возвышалась надголовой Рози на четыре-пять дюймов, и весил он по меньшей мере две тонны.Верхняя часть опущенной головы, плоская, как наковальня, блестела, будто шелк.Голову венчали не очень длинные — около фута — но острые и крепкие рога. Розибез труда представила, как легко они вонзятся в ее обнаженный живот… или вспину, если она попытается бежать. Однако ей не удалось представить ощущениетакой смерти; даже после четырнадцати лет с Норманом она не смогла вообразитьтакое.

Бык немного приподнял голову, и она увидела, что у негодействительно всего один глаз — подернутая пленкой голубоватая дыра, огромная иотвратительная, прямо в центре его громадной морды. Зверь снова наклонилголову, снова застучал копытом по полу, и Рози сообразила: он собираетсяброситься на нее.

Девочка испустила душераздирающий пронзительный крик — прямоей в ухо, — вырывая Рози из оцепенения.

— Тс-с-с, — прошептала она, покачивая ребенка. — Тс-с-с,малышка, не плачь, не бойся, бояться нечего.

Но все обстояло как раз наоборот; им было чего бояться. Бык,готовящийся к броску из узкого пространства между двумя стенами коридора,вспорет ей живот и украсит ее внутренностями странные светящиеся зеленые стеныподземелья. Она подумала, что кровь ее покажется черной на зеленом фоне. Вцентральном зале не было ни единого предмета, за которым они могли бы укрыться:ни колонны, ни камня. Если же она попробует добежать до коридора, из котороговышла, бык услышит топот ее ног по каменному полу и настигнет прежде, чем онапреодолеет хотя бы половину расстояния; он поднимет ее на рога, швырнет остену, а потом затопчет до смерти. И ребенка заодно, если она не оставитдевочку на горке одеял в центре комнаты.